Будучи православным христианином много лет, о судьбе Царственных Мучеников я не размышлял. В праздник Покрова Пресвятой Богородицы в 1986 году, после вечерней службы вернувшись в свою комнату в большой коммунальной московской квартире, я помолился, готовясь причаститься Святых Христовых Таин. Вычитав положенное правило, я прочел акафист Пресвятой Богородице в честь Ее чудотворного образа "Скоропослушница", особо чтимого мною.

Было уже далеко за полночь, когда я лег спать, стараясь не прекращать молитвенно обращаться к Матери Божией. Неожиданно в тонком сне свет лампадки перед иконой Пресвятой Богородицы засиял все сильнее и сильнее, так что осветил всю комнату. Я увидел перед собой Царя-мученика Николая Александровича. Государь был в полевой форме офицера русской армии защитного цвета, на гимнастерке погоны полковника, на голове фуражка с довольно высокой тульей. Сняв фуражку, Государь пригласил меня сесть к столу. Чувство, испытанное мною, объяснить очень трудно.

Мой отец, кадровый боевой офицер, летчик-истребитель, участник Финской кампании и Великой Отечественной войны, умер на 43-м году жизни, когда мне было всего четыре года. И, увидев Государя, я испытал необыкновенное чувство его отеческой любви ко мне. Именно отеческой. При этом мое сердце исполнилось сыновней любви к Государю. Вспоминая это чувство, я ясно понимаю, что та отеческая любовь Государя, которую я ощутил, направлена не только ко мне, но и ко всем, кто к нему обращается. И было ясное осознание, что при земной жизни Государь питал эту любовь ко всем своим подданным.

Это чувство лучше всего можно объяснить лишь словами "Царь-батюшка", а иначе выразить невозможно. Я понимаю, что это может показаться несколько высокопарным, но точнее выразить и передать это необыкновенное чувство не могу.

Голубые, ясные глаза Государя меня поразили необычайной любовью и добротой. Они лучились теплой любовью и вниманием, необыкновенной отеческой добротой и заботой. Такой любви и таких глаз мне не приходилось встречать ни у одного человека. И при этом была совершенная уверенность, что эта необыкновенная отеческая любовь и доброта была свойственна Государю при его земной жизни.

Присев за стол вместе с Государем, я удостоился довольно длительной беседы, большая часть которой в настоящее время сокрыта от меня. Но отчетливо запомнил слова Царя-мученика: "Передай всем: почему вы мне не молитесь?" Затем в беседе я спросил Государя (смысл своих слов и ответ Царя-мученика я передаю, насколько смог запомнить): "Ведь это очень тяжко и страшно погибать, когда при тебе убивают твоих детей?" На это Государь ответил: "Это в вашем земном разумении очень тяжко.

На самом деле это - мгновение, и мы все вместе предстали перед Христом". От этих слов я ощутил необыкновенное утешение и как бы увидел всю Царскую Семью в теплом белом сиянии, в белоснежных одеждах. Но вслед за этим Государь дал мне понять, что на самом деле все происходило гораздо страшнее, чем мы себе представляем. Причем знание об этом заключалось не в каких-то определенных словах и подробностях, и передать его я не могу. Но сердце мое охватила необычайная скорбь и сострадание.

Очнулся я на подушке, обильно омоченной слезами, и слезы продолжали литься из моих глаз. Свет лампады становился все спокойнее. Я стал на колени перед иконой Пресвятой Богородицы и долго молился о святых Царственных Мучениках.

На следующий день своей родной сестре и всем знакомым я сказал, что все слухи, распространяемые о Государе, все, что о нем говорят - ложь. У меня появилась совершенно ясная и глубокая любовь к Царю Николаю Александровичу как к очень близкому и родному, при этом было твердое чувство, что я знаю его так, как только можно знать и любить очень и очень близкого человека, знаю гораздо лучше и глубже, чем многих из тех, с кем общался и дружил годами. И несмотря на то, что я в жизни встречал много прекрасных, благородных и добрых людей, мне не встречались люди, равные Государю душевной красотой и благородством.

Еще раз желаю подтвердить, что испытываю твердую уверенность в том, что эти качества были присущи Царю-мученику Николаю Александровичу при его земной жизни. С тех пор мне легко говорить о Царственных Мучениках с православными людьми, но, встречаясь с противниками святости Государя, я испытываю боль и неловкость, как будто говоришь о близком человеке с чужими людьми.

Поэтому со временем я не всем, а лишь близким по духу стал передавать слова Государя: "Почему вы мне не молитесь?" Хотя, возможно, в этом есть некоторая моя вина.

После моего рассказа Людмила В., работавшая в то время в Издательском отделе Московской Патриархии, усомнилась в моем утверждении, что таких необыкновенных, небесной доброты глаз я не встречал ни у кого на земле. Она о своем сомнении никому не сказала, но на следующий день была на Литургии в Донском монастыре. На проповеди старенький игумен Даниил неожиданно, хотя не было никакого повода, стал говорить о Царе-мученике. И произнес: "А глаза у него были такие, каких на земле ни у кого нет!" И, взглянув пристально на Людмилу, добавил: "Да, да! Ни у кого на земле нет!"(1)

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, святых Царственных Мучеников и всех святых помилуй нас! Аминь.

Виктор Саулкин, иконописец, г. Москва

alt (1) Вот что пишет С. Нилус о взгляде Государя: "О, этот взгляд! Вовек не забыть мне его! 5-го мая 1904 года Государь Николай Александрович проездом через Мценск по направлению к Орлу, Курску и другим городам юга России, в которых он благословлял войска на поход против Японии и принимал на платформе Мценского вокзала депутацию Мценского дворянства. В составе депутации был и я. При представлении Государю я стоял рядом с Севастопольским ветераном, капитан-лейтенантом Владимиром Васильевичем Хитрово.

Заметив его по форме и орденам, Государь подошел к нему и стал его ласково расспрашивать о его прежней службе. Тут я имел радость, более того, восторг видеть глаза и взгляд Государя. Передать его выражение ни словами, ни кистью невозможно. Это был взгляд Ангела-небожителя, а не смертного человека. И радостно, до слезного умиления радостно было смотреть на него и любоваться им, и... страшно от сознания своей греховности в близком соприкосновении с такой небесной чистотой". - Ред.

Грех предательства на нас и на детях наших

Старший брат моей мамы, Овчинников Иван Петрович, служил в Царском полку Его Императорского Величества (мама произносила это с великим почтением, что мне было не совсем понятно). Дядя Ваня родился в 1889 году в селе Третьяки Воронежской губернии. В полк Его Императорского Величества набирали рослых и красивых русских мужчин с прекрасными музыкальными способностями - голосом и слухом. Всем этим Бог щедро наградил дядю.

Службу свою он начал приблизительно в 1910 году. До службы он женился, и жена его до 1914 года ежегодно за казенный счет ездила к нему. Тетя Ксения старалась быть в Петербурге на Казанскую. Она бывала на службах и видела Царя и всю его Семью. Об этом она увлеченно рассказывала мне, ребенку, спустя более 40 лет. Во время службы пели и солдаты. Она, рассказывая, закрывала глаза и надолго замолкала. Как жаль, что я не всегда была внимательна, слушая ее!

Особенно мне запомнились рассказы о детях Царя, они были набожны и усердно молились. А иногда Царевны придавливали пальчиками свои носики, показывая это друг другу. По окончании службы, когда члены Царской Семьи выходили из храма, они всегда благодарили присутствующих поклонами.

Полк, в котором служил дядя, ездил повсюду за Царем. В 1913 году, в год 300-летия дома Романовых, каждому солдату были подарены календари с портретами русских Царей - от Михаила до Николая II - на серебряной крышке. К счастью, этот календарь сохранился, и я его видела.

Но самое прискорбное, что дядя присутствовал при аресте Государя Николая Александровича. Когда Царю объявили злую долю, он принял это безропотно. Молча посмотрел на свой полк, но солдаты и офицеры стояли, опустив головы (стыдно было!), и даже не попытались защитить Царя. Когда его уводили, он, чуть наклонив голову, вышел, ускорив шаги.

Потом дядя Ваня служил в Красной армии, а в 1937 году его посадили в тюрьму. В 1954 году его реабилитировали, но он был настолько слаб, что ехать домой уже не мог, и умер в г. Котласе. Дядю Ваню я никогда не видела, только на фотографиях, и то немногочисленных, так как большинство изъяли.

У дяди было три сына, и все они были студентами институтов. Их, естественно, исключили, так как дети "врага народа" не могли учиться. Когда началась война, они пошли защищать Отечество. Один из них погиб, а двое оставшихся в живых - Алексей и Феликс - после войны закончили институты. Я слышала от братьев, что когда их отчислили из институтов, они нигде не могли устроиться на работу, и тетю Ксению даже уборщицей никуда не принимали. Жили они в г. Майкопе, вернуться на родину не могли, из квартиры их выселили, вещи конфисковали и остались они под открытым небом.

Они надеялись, что это ошибка и дядю освободят. Он находился под следствием год и девять месяцев, перенес жесточайшие пытки - пальцы вставляли в дверные проемы, а двери закрывали, были поломаны ребра и все до единого выбиты зубы. Об этом он рассказал нашему земляку, Василию Ивановичу, а тот рассказывал много раз в доме у моих родителей, и я помню, что все плакали.

Тогда тете Ксении и ее детям помогли сектанты: они купили им домик, а Алексея и Феликса устроили на работу. До конца своих дней тетя была в секте. В конце 50-х годов эти сектанты принесли в жертву ребенка, и был суд. Тетя никогда об этом не рассказывала, а братья давали читать газету об этих злодеяниях, и мне было жутко. После этого она не приезжала на родину и через два года умерла. Все вспоминали, какой веселой и доброй она была, и удивлялись, как потом смогла позволить, чтобы в ее присутствии убили трехлетнего ребенка.

Хоронить тетю Ксению приехали сыновья и две ее сестры. Сектанты хотели похоронить ее по-своему, но сыновья хоронили по православному, со священником. Священник сказал им, что она "выкрестилась" из православия, а потом крестилась уже как-то по-другому, и потому сначала не хотел совершать отпевание, но его уговорили. Когда тетя приезжала к нам, она просила, чтобы мы по субботам не работали, пыталась как-то повлиять на родных, но никто, конечно, этому не следовал. Бог ей судья!

А жена старшего дяди, бабушка Аня, часто приговаривала: "Господи, Господи, грех-то какой Ванятка совершил, Царя - Помазанника Божия - не защитил, и бедных детей, ангелов Божиих, изверги проклятые убили, а он им помогал. За это Бог и наказал его". С этим мы, дети, и росли.

В семье деда было много фотографий полка с Царем. В годы гражданской войны солдаты Красной армии, ворвавшись к нам в дом, сбросили все со стен, рвали, топтали и бросали в печь. Маме тогда было 15 лет. Она пыталась хоть что-то сохранить, но ее оттолкнули и ударили. У дедушки с бабушкой было 14 детей, все они хорошо учились и 10 получили похвальные листы с портретом Царя - и их тоже сбросили и, смеясь, порвали. Все дети пели в церковном хоре, было три церкви, а когда я родилась, в 1939 г., не осталось ни одной!

В конце 1918 года в село пришел карательный отряд (якобы собирать оружие, которое было потеряно ранеными и погибшими). На Михайлов день у церкви Михаила Архангела расстреляли 8 или 9 человек - другого места и дня не нашли. Сгоняли всех оружием в церковную ограду, мама говорила, что мозги "брызнули" метра на 3 вверх по церковной стене. Люди в ужасе стали убегать и, убегая, повалили ограду (какая сила была у народа! Господи, прости, не туда побежали). Имя одного из расстрелянных я знаю - Лунев Василий Дмитриевич, муж моей тети, лет 40-43, у них было 8 детей - моих двоюродных и троюродных братьев; еще был расстрелян крестный моей мамы, старик лет 70-ти.

Стали брать заложников, схватили и моего деда, ему было лет 60. Мама была рядом. Молодой красноармеец схватил дедушку, а он стоял, даже не пытаясь защититься. Мама стала бороться с солдатом, но силы были неравные. Вдруг бежит второй солдат. Мама поняла, что теперь ей не справиться и (простите, но пишу, как было), она завернула юбку и стала кричать: "Караул, помогите!" Подбежал второй солдат, увидел это, а тут еще дедушка пришел в себя и говорит: "Мил человек, пособи, не опозорь, помоги защитить дочь, грех-то какой!" Солдат, который боролся с мамой и дедом, сказал, что они врут, а второй ответил: "Мы делаем революцию чистыми руками, а ты с девками воюешь!" Я спрашивала у мамы: "Тебе не стыдно было так делать?", а она ответила: "Ничуть! Они убивали, насиловали, грабили. Не за что их жалеть!"

Я часто думаю: как мы пережили эту Варфоломеевскую ночь в селе. Как было в доме моего деда? Убит зять, кум и другие люди... Это только часть страданий моих родных, и как была права бабушка Аня, когда говорила: "Грех-то какой Ванятка совершил Иудин - предал Царя, Помазанника Божия!"

Дорогой о. Александр! Мы читаем собранные Вами свидетельства о чудесах Царственных Мучеников. А разве не чудо то, о чем я Вам пишу - страдания, посланные Богом, чтобы нас вразумить, пусть отрицательным путем, и привести в конце концов к покаянию. Смысл всех чудес, мне кажется, сводится именно к этому.

Сколько их было, солдат, забывших присягу, подвергших свой народ мукам! И по сей день наши страдания не кончились. Господи, прости нас, вразуми и спаси! Ведь грех предательства и на нас и на детях наших. Трудно везде: на работе, в магазине, в транспорте и дома, нет взаимопонимания. А какое разорение кругом!

alt Старший мой сын- врач-хирург, он крестился в 30 лет. Его потрясли несколько необычных случаев во время операций, и он сказал: "Мама, идем в храм. Я хочу окреститься, потому что глубоко верую".

Второй сын крестился в 21 год. В 1990 году он служил в армии в Баку. Я плакала дни и ночи, молила Бога, и Он спас сына. Сын рассказал мне: "Мама, я услышал ясно твой голос, ты звала меня. Я пошел на этот голос и это спасло мне жизнь". Когда сопоставили день и час, я вспомнила, что горячо молила Бога и Божию Матерь, прося прощения за грех предательства нашими отцами Царя, обещая, что сын обязательно окрестится. Время суток и час совпали. Слава Богу, дети окрестились, и маленький внук тоже крещен.

Хочу добавить еще. Мне рассказывали, что двоюродный брат бабушки - матери отца - также служил в Царском полку, и у него в 1907 году на праздник Трех Святителей родились три сына, и Царь дал ему денег на строительство дома, на покупку скота и подарки детям.

На крестины дал три крестика с гайтанчиками разного цвета (так как трудно было различать детей). Все трое выросли; двое погибли в войну, а у третьего, дяди Гриши, я видела этот крестик, и он говорил папе, что ни на минуту не расставался с ним.

Вот так моя семья соприкоснулась с Семьей великомучеников Романовых. Сейчас в нашем доме есть их фотография. Вглядываясь в эти лица, вижу, сколько в них простоты и благородства; глядя на них хочется молиться и сожалеть, что не спасли их и не спасли Россию (мой прадед Евтей Мезенцев служил в Эрзеруме, а теперь там турки).

Сейчас нас опять насилуют, навязывают нам "Кирилловскую ветвь", но это инородная прививка, и мы, русские, ее не примем, она засохнет.

Простите, что так сердито и сумбурно написала. Так тяжко и обидно, что нас обманывают и уничтожают сознательно.

Давно не была на родине, но когда приехала, расстроилась, глядя на жизнь односельчан, даже мои одноклассницы - алкоголички, хотя им около 60 лет. Естественно, что их дети такие же. Господи, спаси и помилуй нас.

P. S. У меня есть знакомая, землячка, старше меня. Ее дед служил тоже в Царском полку; потом он, одураченный пропагандой, в гражданскую войну приехал домой, снял и порубил иконы, а на их место водрузил портрет Маркса, за что был изгнан отцом из дома. Он лично знал Бронштейна-Троцкого. Кончил тоже трагически - был расстрелян красными.

Тамара Ивановна Скопинцева, г. Москва

Два письма Валерия Дорохова

Пишет Вам раб Божий Валерий из г. Одессы. Прошу Вашего благословения.

Батюшка, хочу сообщить Вам о случае, который недавно произошел в нашей семье - быть может, это сообщение окажется полезным при рассмотрении вопроса о канонизации Царственных Мучеников.

Мать моя, Вера Николаевна, немолодой больной человек; она страдает многими хроническими болезнями, в том числе и язвой желудка. В конце мая 1997 года у нее началось обильное желудочное кровотечение: кровь текла из горла, постепенно заполняя тазик... Из предыдущих бесед с лечащими врачами я знал, что в подобных случаях спасти больного может лишь срочная операция, но мне было известно также, что по целому ряду противопоказаний мать моя неоперабельна...

Положение казалось совершенно безнадежным. И вдруг внезапно я вспомнил недавно прочитанную книгу "Чудеса Царственных Мучеников", и как молния меня озарила мысль: "Молиться Царственным Мученикам!" Я упал на колени в красном углу и почти сразу почему-то подумал: ведь особенно славились делами милосердия Государыня Императрица и Великие Княжны. И я начал горячо взывать к Ним своими словами, примерно так: "Святая Царица-мученица Александра Феодоровна, святые Царевны-мученицы Ольга, Татиана, Мария, Анастасия, вы, при жизни земной много помогавшие страждущим, больным и убогим, молите ныне Господа нашего спастися болящей, немощетвующей рабе Божией Вере, матери моей. Да ниспошлет ей Господь по молитвам Вашим скорейшее исцеление, крепкое здравие, многие лета жизни. Будьте ей небесными заступницами и молитвенницами!"

И почти сразу (минут через десять) произошло чудо - кровотечение остановилось. Больной стало заметно лучше, а примерно через сутки ее состояние было удовлетворительным!

Мне кажется, случай этот особенно интересен тем, что я молился только к Царственным Мученицам и получил быструю и явную помощь (во всех иных случаях, о которых приходилось слышать, помощь поступала при молитвенном обращении либо к Государю Николаю Александровичу, либо к Царской Семье в целом).

Теперь я в своем молитвенном правиле ежедневно поминаю Царственных Мучеников.

10 июня 1997 г. Валерий Дорохов, г. Одесса

Не успел я написать первое письмо, как со мною произошел еще один случай, который, возможно, представляет для Вас интерес.

В ночь на 12 июня 1997 года я заснул после продолжительных молитв, и увидел сон духовного содержания (надо сказать, это всего второй духовный сон в моей жизни).

Мне снилось, что я стою в нашем кафедральном соборе. Собор переполнен нарядно одетыми людьми - наверное, несколько тысяч человек. На амвоне митрополит (не наш правящий благочестивый и стойкий в вере Владыка Агафангел, а какой-то незнакомый, молодой, холеный) бойко произносит проповедь - некое демократическое словоблудие. Он говорит: "Настало время очищения и всеобщего покаяния. Тысячелетие Русская Православная Церковь шла ошибочным путем, способствовала угнетению человеческой личности, служила изуверским нецивилизованным режимам. Из-за нее мы были изолированы от мировой цивилизации, от единой мировой религии.

Теперь мы все должны покаяться в этом, принести достойные плоды покаяния и решительно идти вместе с другими народами единственно верной и спасительной широкой дорогой прогресса, гуманизма, демократии и общечеловеческих ценностей. Покаяние надо начинать с малого. Вот этот храм прошлого века - яркое свидетельство отсталости нашей Церкви, ее преступлений; он не отвечает важнейшим требованиям мировой религии. Разрушим же его до основания, а затем в три дня возведем на его месте новое, современное здание, отвечающее лучшим мировым стандартам!"

alt Я начинаю кричать: "Люди, не слушайте его! Это пособник антихриста!" Все окружающие начинают шикать на меня: "Как ты смеешь мешать митрополиту говорить! Ты что, больше владыки знаешь?" К митрополиту: "Правильно, владыко! Разрушим до основания! Благословите, высокопреосвященный владыко!"

Подъезжают стенобитные машины, и красавец-собор превращается в груду камней... Тотчас темнеет небо, поднимается ураганный ветер, начинается дождь со снегом. Испуганные люди жмутся друг ко другу и спрашивают "митрополита", стоящего посреди развалин: "Владыко, скоро праздник Покрова - где же мы будем праздновать его?" В ответ "митрополит" начинает страшно, по-сатанински хохотать. От этого хохота рушатся окрестные дома... "Митрополит" становится на четвереньки и на глазах превращается в какого-то страшного черного зверя с огненными очами. Плачут люди, весь воздух наполнен рыданиями и стенаниями. Содрогается земля, огромные волны моря поглощают Одессу...

Было ощущение, что все происходит совершенно наяву. Перед глазами - черное небо, черное, бушующее море. На поверхности воды вокруг меня - люди. Их немного, всего десятка два. Непроглядная тьма, непонятно, что делать, куда плыть... И вдруг где-то далеко-далеко, на юго-востоке, показывается россыпь золотых огоньков - точно океанский лайнер. Мы начинаем плыть туда. Огоньки приближаются, увеличиваются, и становится ясно, что это наш Св. Успенский монастырь на Большом Фонтане. Он стоит на высокой фонтанской круче, и бушующие волны, поглотившие город, не достигают его стен.

Врата монастыря открыты, и из них стройными рядами выходит множество иноков. Все они с зажженными свечами несут чудотворную Касперовскую икону (покровительницу Ново России) и еще множество других икон. Слышится дивное пение. Иноки спускаются навстречу нам. В первом ряду я вижу давно почивших и погребенных на кладбище монастыря архиепископа Иннокентия (Борисова), схиигумена Кукшу... Почему-то вспоминаются слова, сказанные мне когда-то стареньким схимником на нашем монастырском кладбище: "Все, кто здесь покоятся, - святые мученики; все они были гонимы за веру..."

Но рядом с ними - и ныне живые знаменитые одесские старцы нашего времени - архимандрит Алексий, игумен Евфимий, игумен Иона и другие иноки...

Я из последних сил борюсь с волнами, задыхаюсь, чувствую, что сейчас погибну и начинаю взывать: "Царю-мучениче Николае, моли Господа спастися нам, грешным!" Сразу становится легче, и я вижу, как стоящий на берегу преп. Кукша одобрительно кивает мне и благословляет меня.

16 июня 1997 г. Валерий Дорохов

На следующий день после прочтения письма В. Дорохова в Троице-Сергиевой Лавре ко мне подошел незнакомый семинарист и передал для нашего храма частицы мощей только что прославленных свт. Иннокентия, преп. Кукши и преп. Ионы Одесских. В этом я увидел еще одно подтверждение подлинности видения.

Из книги прот. Александра Шаргунова "Богом Прославленный Царь"

9 марта 2024 Просмотров: 19 477