Блаженная Ксения Петербургская

К числу лиц, истинно юродивых Христа ради, прошедших весь путь нравственного самоусовершенствования и всецело посвятивших себя на служение Господу Богу, бесспорно, принадлежит и столь всем известная и глубокочтимая святая XVIII века - Ксения Григорьевна Петрова, почивающая на Смоленском кладбище, в Петербурге.

К великому прискорбию всех почитателей рабы Божией блаженной Ксении, память народная не сохранила нам решительно никаких известий о том, кто была Ксения по происхождению, кто были ее родители, где она получила образование и воспитание. Можно лишь с вероятностью предполагать, что по происхождению своему Ксения была рода не простого, ибо была замужем за Андреем Федоровичем Петровым, состоявшим в ранге полковника и служившим придворным певчим.

Вот краткая история ее жизни. Родилась она, насколько возможно установить, в 1732-м году (по мнению других исследователей - в 1731 году), от благочестивых и благородных родителей; отца ее звали Григорием, а имя матери неизвестно. По достижении совершеннолетия, Ксения Григорьевна сочеталась браком с придворным певчим, полковником Андреем Федоровичем Петровым, и жила с супругом в Санкт-Петербурге в небольшом домике на Петербургской стороне, купленном Андреем Федоровичем на приданое своей жены. Дом этот стоял на улице, которая так и называлась - улица Андрея Петрова, по имени домовладельца. Нынешнее название улицы - Лахтинская. Дом же придворного певчего, полковника Петрова, стоял на пересечении улицы Лахтинской и Большого проспекта (сейчас на месте дома - пустырь).

Не долго судил Господь молодой чете идти вместе по жизненному пути - смерть разлучила их: Андрей Федорович заболел «жаром», «горел» (вероятно, у него был тиф) и скончался, оставив Ксению Григорьевну вдовой на 26-м году ее жизни. Перед смертью муж завещал ей: «Служи Господу Богу нашему, славь Всеблагое Имя Его...». С мужем Ксения прожила всего 3,5 года, детей у них не было.

Совершенно неожиданная, внезапная смерть горячо любимого, цветущего здоровьем мужа так сильно поразила Ксению Григорьевну, так повлияла на молодую 26-летнюю бездетную вдову, что она сразу как бы забыла все земное, человеческое, все радости и утехи, и вследствие этого многим казалась сумасшедшей, лишившейся рассудка. Так на нее стали смотреть даже ее родные и знакомые, и особенно после того, как Ксения раздала решительно все свое имущество бедным, дом подарила своей хорошей знакомой Параскеве Антоновой. Родные Ксении подали даже прошение начальству умершего Андрея Федоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Начальство умершего Петрова вызвало Ксению к себе, но из разговоров с ней вполне убедилось, что Ксения совершенно здорова, а потому имеет право распоряжаться своим имуществом, как ей угодно.

Так смотрели плотские люди на рабу Божию Ксению, не понимая того, что в душе ее со времени смерти мужа совершался великий переворот, происходило полное перерождение плотского в духовное. Слабоумие и истинное юродство не имеют между собой ничего общего. Наоборот, чтобы решиться на юродство, необходимо величайшее мужество, то есть наличие в человеке сильно развитой воли, и ясное сознание как о жизни вообще, так и об избираемом пути.

И действительно, неожиданная смерть горячо любимого мужа, в котором сосредоточивалась вся цель и весь интерес ее к жизни, ясно показала Ксении, сколь непрочно и сколь суетно земное. Она сразу поняла, что истинного счастья на земле быть не может, что все земное служит лишь помехой, препятствием для достижения истинного счастья на небе, в Боге.

Вот почему раба Божия Ксения тотчас же по смерти мужа решилась освободиться от всего земного, от всех мирских привязанностей: имущество свое раздала бедным, дом подарила г-же Антоновой, а сама осталась решительно ни с чем, дабы ничто уже не служило ей препятствием к достижению истинного счастья на небе, в Боге. Для достижения же этого счастья она избрала тяжелый путь юродства Христа ради. Облачившись в костюм мужа, то есть, надев на себя его белье, кафтан, камзол, она стала всех уверять, что Андрей Федорович вовсе не умирал, а умерла его супруга Ксения Григорьевна, и уже, никогда потом, не откликалась, если ее называли Ксенией Григорьевной, но всегда охотно отзывалась, если ее называли Андреем Федоровичем.

Существует мнение, что блаженная несколько лет находилась в Алексеевской женской обители близ Арзамаса, основанной преподобным Феодором Санаксарским (Ушаковым).

Проживая в Петербурге, какого-либо определенного местожительства Ксения не имела. Большей частью она целый день бродила по Петербургской стороне в районе прихода Церкви святого Апостола Матфея, где в то время жили в маленьких деревянных домиках небогатые люди. Странный костюм бедной, едва обутой женщины, не имеющей места, где главу приклонить, ее иносказательные разговоры, ее полная кротость, незлобие давали нередко злым людям и особенно уличным мальчишкам повод и смелость глумиться, смеяться над блаженной. Но перед блаженной всегда стоял образ Страдальца - Христа, безропотно сносившего и поругания, и оплевания, и заушения, и распятие, и смерть. Вот почему и блаженная так же безропотно сносила всякого рода глумления над собою.

Лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны видели ее в страшном гневе. Уличные мальчишки, завидев юродивую, по обычаю стали над ней смеяться, дразнить ее. Блаженная безропотно сносила это. Но злые дети не ограничились одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность блаженной, они наряду с издевательствами стали бросать в нее грязью, камнями. Тогда, по-видимому, и у блаженной не хватило терпения. Как вихрь бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своею палкой, которую всегда с собою носила. Жители Петербургской стороны, увидев блаженную в страшном гневе, пришли в ужас от поступка беспризорных, злых детей и тотчас же приняли все меры к тому, чтобы никто не обижал блаженную.

Мало-помалу к странностям блаженной привыкли, поняли, что она не простая побирушка-нищая, а какая-то особенная. Многие поэтому стали жалеть ее, старались чем-либо помочь ей. Эта жалость особенно стала проявляться с того времени, как камзол и кафтан мужа на блаженной совершенно истлели, и она стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, распухших и красных от мороза, носила рваные башмаки. Видя едва одетую, измокшую или зазябшую юродивую, многие давали ей теплую одежду, обувь, милостыню, но Ксения ни за что не соглашалась надеть на себя теплую одежду и всю жизнь проходила в жалких лохмотьях - красной кофточке и зеленой юбке, или, наоборот, - в зеленой кофточке и красной юбке. Милостыню она также не принимала, а брала лишь от добрых людей «царя на коне» (копейки с изображением всадника), и тотчас же отдавала этого «царя на коне» таким же беднякам, как и сама она.

Странствуя целыми днями по грязным, не мощеным улицам Петербурга, Ксения изредка заходила к своим знакомым, обедала у них, беседовала, а затем снова отправлялась на улицу. Где она проводила ночи, долгое время оставалось неизвестным. Этим заинтересовались не только жители Петербургской стороны, но и местная полиция, для которой неизвестность местопребывания блаженной по ночам казалась даже подозрительной. Решено было, во что бы то ни стало разузнать, где проводит ночи эта странная женщина, и что она тогда делает.

И жители Петербургской стороны, и местная полиция сумели удовлетворить свое любопытство и успокоиться.

Оказалось, что Ксения, несмотря ни на какое время года, несмотря ни на какую погоду, уходит на ночь в поле, коленопреклоненно становится здесь на молитву и не встает уже до самого восхода солнца, попеременно делая земные поклоны на все четыре стороны света.

В другой раз рабочие, производившие постройку новой каменной церкви на Смоленском кладбище, стали замечать, что ночью, во время их отсутствия на стройке, кто-то таскает наверх целые горы кирпича.

Долго дивились этому рабочие, долго недоумевали. Наконец решились разузнать, кто бы мог быть этот даровой, неутомимый работник, каждую ночь таскающий для них кирпич? Оказалось, что это была раба Божия, блаженная Ксения.

- Когда ты спишь, Андрей Федорович? - спрашивали блаженную.

- Успеем выспаться в земле, - отвечала она. Блаженная Ксения очень заботилась, чтобы фундамент церкви укладывали особенно прочно.

- Много ей придется вынести, - говорила она, - но устоит... Ничего...

Действительно, в наводнение 1824 года, когда было разрушено кладбище, снесено множество крестов и могил, уничтожены кладбищенские книги, храм подвергся большой опасности, но все же устоял.

Может быть, много и других, неведомых миру, подвигов совершила блаженная. К сожалению, при ней не было никого, кто мог бы быть их свидетелем.

В одиночестве совершала она жизненный путь свой. Между тем путь этот был длинный: целых 45 лет жила она после смерти своего мужа, целых 45 лет вела она неустанную борьбу с врагом человечества - диаволом и с гордостью житейской!

Где давала почти необутая и еле одетая блаженная Ксения во все время своего странствования отдых, покой своему телу - осталось известным одному только Господу Богу. Мы можем лишь удивляться тому, как могла она, старенькая и слабенькая, выдерживать наши проливные, пронизывающие до костей, осенние дожди, наши страшные, трескучие морозы, когда на лету мерзнут птицы, и легко застывают хорошо одетые, молодые, здоровые люди! Нужно было обладать организмом сверхчеловеческим или носить в себе такой сильный, внутренний, духовный жар, такую глубокую, несомненную веру, при которой и невозможное становится возможным.

Но припоминая великих угодников Божиих, которые силою своей веры творили дивные, непосильные и непонятные для человеческого ума чудеса, не будем и подвиги блаженной считать небывалыми, невозможными для человека во плоти. Ксения блаженная действительно имела такую веру, при которой все возможно, а великим смирением, подвигом духовной и телесной нищеты, любви к ближним и молитвою стяжала она благодатный дар прозорливости. Этим своим даром многим помогала Ксения в деле жизненного устройства и душевного спасения, о чем свидетельствуют известные случаи, сохранившиеся в памяти жителей Петербургской стороны:

1) Однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и принимала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно ее принимавшую, и предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости должного христианского приготовления к смерти. Посему, входя, она во всеуслышание сказала между прочим: «Вот зелена крапива, а скоро-скоро завянет». Все слышавшие это гости Крапивиной не придали словам Ксении должного внимания, однако позднее, после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи, вспомнили эти слова и весьма были поражены, и потрясены.

2) В другой раз приходит Ксения к своей хорошей знакомой г. Параскеве Антоновой, которой она раньше подарила дом свой, и говорит ей: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь и не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!».

Антонова, с молодых годов хорошо знакомая с блаженной, отлично знала, что с уст Ксении никогда не сходит слово неправды, а потому и теперь, несмотря на странность ее слов, тотчас же поверила, что должно быть действительно что-нибудь случилось особенное, и поспешно побежала на Смоленское кладбище.

На одной из улиц Васильевского острова вблизи Смоленского кладбища Антонова увидела большую толпу народа. Влекомая любопытством, Антонова подошла к толпе и постаралась разузнать, что тут случилось.

Оказалось, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину, которая тут же на улице разрешилась от бремени мальчиком, а сама немедленно скончалась. Сжалившись над ребенком, Параскева Антонова тотчас же взяла ребенка к себе. Узнать, кто была его умершая мать, кто был его отец, несмотря на усиленные старания, как Петербургской полиции, так и самой Антоновой, не удалось. Она дала ему прекрасное образование и воспитание. Впоследствии он сделался видным чиновником и до самой смерти берег и покоил свою приемную мать, будучи для нее самым почитающим и горячо любящим сыном. С глубоким благоговением относился он также к памяти рабы Божией блаженной Ксении, которая так много добра оказала его приемной матери и такое участие приняла в судьбе его, едва родившегося и уже оставшегося полным сиротой.

3) Недалеко от часовни рабы Божией Ксении находится могила Евдокии Денисьевны Гайдуковой, скончавшейся в 1827 году. Эта Гайдукова принадлежала к числу тех лиц, которых любила и иногда посещала раба Божия Ксения. Однажды зашла к ней раба Божия Ксения в предобеденное время. Обрадованная ее приходом, Евдокия Денисьевна тотчас же поспешила накрыть на стол, усадила за стол Ксению и стала угощать ее, чем Бог послал. Кончился обед. Евдокия Денисьевна стала благодарить Ксению за ее посещение и извиняться за плохое угощение.

«Не взыщи, - говорила она, - голубчик, Андрей Федорович, больше мне угостить тебя нечем, ничего сегодня не готовила».

«Спасибо, матушка, спасибо за твое угощение, - ответила Ксения, - только лукавить-то зачем? Ведь побоялась же ты дать мне уточки!»

Сильно сконфузилась Евдокия Денисьевна; в печи у нее действительно была жареная утка, которую она приберегла для отсутствующего мужа. Тотчас же бросилась Евдокия Денисьевна к печке и стала вынимать оттуда утку. Но Ксения остановила ее: «Нет, нет, что ты! Не надо, не надо, я не хочу утки. Ведь я знаю, что радехонька меня всем угостить, да боишься своей кобыльей головы. Зачем же его сердить?»

Кобыльей головой Ксения называла мужа Евдокии Денисьевны, которого очень не любила за его пьянство, грубый характер и за скверную ругань в пьяном виде.

4) В числе знакомых рабы Божией Ксении, к которым она иногда наведывалась, принадлежало также семейство Голубевых, состоявшее из матери - вдовы и 17-летней красавицы - дочки. Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий, тихий нрав и доброе сердце. Однажды заходит к ним в гости Ксения. Мать и дочь сидели за столом и готовили кофе. «Эх, красавица, - сказала Ксения, обращаясь к девушке, - ты вот тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!» «Как так?! - отвечала девушка. - У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то мой муж да еще жену хоронит?» «Иди», - сердито отвечала Ксения, не любившая каких-либо возражений.

Голубевы, хорошо знавшие, что Ксения никогда не говорит чего-либо напрасно, и, почитая ее за угодницу Божию, тотчас же послушались приказания блаженной и отправились на Охту. Здесь они увидели, что к кладбищу направляется похоронная процессия.

Голубевы замешались в толпу провожавших и пошли вместе с процессией на кладбище. Хоронили молодую женщину, жену доктора, скончавшуюся от неблагополучных родов. Началась и кончилась литургия, затем и отпевание. Покойную понесли на место ее последнего упокоения. Вслед за гробом шли и Голубевы.

Кончалось и погребение. Народ стал расходиться по домам. Пошли и Голубевы.

Но тут они неожиданно наткнулись на горько рыдавшего молодого вдовца, который при виде могильного холма над прахом любимой супруги потерял сознание и бесчувственно свалился на руки подбежавшим к нему Голубевым. Последние постарались привести его в чувство, познакомились с ним, и через год юная Голубева стала женой доктора. Счастливо и безмятежно прожила она со своим мужем до глубокой старости, при смерти строго завещая своим детям хранить могилу и чтить память рабы Божией блаженной Ксении.

5) Однажды встретила блаженная Ксения на улице одну благочестивую женщину, свою знакомую, остановила ее и, подавая медный пятак с изображением всадника, сказала: «Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет!» Женщина взяла пятак, попрощалась с Ксенией и, недоумевая, что бы значили странные слова ее, пошла домой. Но едва она вошла в ту улицу, где жила, как увидела, что загорелся дом ее. Не успела, однако, она добежать до своего дома, как пламя было потушено. Тут только поняла она, что означали слова блаженной Ксении: «Возьми пятак; потухнет!»

6) Всем известно, что Императрица Анна Иоанновна, желая упрочить русский престол за потомством отца своего, царя Иоанна Алексеевича (брата Петра Великого), вызвала к себе племянницу свою Анну Леопольдовну, выдала ее замуж за принца Антона Ульриха и, когда от этого брака родился сын Иоанн (1740), то назначила его своим наследником. По смерти Анны Иоанновны Иоанн I Антонович действительно был провозглашен Императором (1740). Спустя год после этого, а именно - с 24 на 25 ноября 1741 года, в России произошел государственный переворот. Императрицей была провозглашена дочь Петра Великого, Елизавета Петровна.

Иоанна Антоновича заключили в Шлиссельбургскую крепость, а родителей его сослали в ссылку в Холмогоры, где они и скончались. Несчастный Иоанн Антонович протомился под строгим надзором в Шлиссельбургской крепости около 23 лет. В 1764 году, уже в царствование Императрицы Екатерины Великой, один из караульных офицеров - Мирович задумал освободить Иоанна Антоновича из заточения и провозгласить Императором. Но попытка Мировича не удалась; другие офицеры остались верными Императрице. Во время происшедшего столкновения Иоанн Антонович был убит.

За три недели до этого печального события блаженная Ксения стала ежедневно и целыми днями горько плакать. Все, встречавшиеся с ней, видя ее в слезах, жалели ее, думая, что кто-нибудь ее обидел, и спрашивали ее: «Что ты, Андрей Федорович, плачешь? Не обидел ли тебя кто-нибудь?» Блаженная отвечала: «Там кровь, кровь, кровь! Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь», - и еще сильнее начинала плакать. Никто не понимал, что сталось со всегда спокойной и благодушной блаженной. Никто не понимал и странных слов ее. Лишь три недели спустя, когда по Петербургу разнеслась молва о страдальческой кончине Иоанна Антоновича, все поняли, что своим плачем и словами: «Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь», - блаженная предсказывала страдальческую кончину некогда Императора Иоанна I Антоновича.

7) Накануне праздника Рождества Христова 24 декабря 1761 года блаженная Ксения целый день бегала по улицам Петербургской стороны и всюду громко кричала: «Пеките блины, пеките блины; скоро вся Россия будет печь блины!»

Все, видевшие блаженную, недоумевали, что бы означала ее заботливость и суетливость, что означают слова ее? Так никто и не понял странных слов и поведения блаженной. На другой день, то есть 25 декабря 1761 года по Петербургу вдруг разнеслась страшная весть: Императрица Елизавета Петровна неожиданно скончалась. Тут только всем стало понятно, что блаженная предсказывала смерть Императрицы.

Несомненно, много и других случаев прозорливости обнаруживалось в рабе Божией Ксении; к сожалению, известий об этих случаях до нас не сохранилось. Но и приведенных уже вполне достаточно, чтобы видеть, что блаженная действительно обладала чудесным даром знания будущего.

Молва о строгой подвижнической жизни блаженной Ксении, о ее доброте, кротости, смирении, полном нестяжании, о ее чудном даре прозорливости - широко разнеслась по Петербургу. Все стали смотреть на нее как на угодницу Божию, как на великую подвижницу; стали не только жалеть ее, но и глубоко уважать, и почитать, стали дивиться и умиляться ее строгой, подвижнической жизни.

Вот почему и купцы, и мещане, и чиновники, и другие обыватели Петербургской стороны душевно рады были принять у себя блаженную в доме, тем более что все стали замечать, в каком бы доме или семье не побывала блаженная, там всегда водворяется благодатный мир и счастье.

Торговцы заметили, что если блаженная заходила в лавку, где до того времени не было торговли, и брала себе какую-либо ничтожную из продающихся вещей - орешек, пряничек, то лавка начинала отлично торговать, потому что народ спешил купить что-нибудь именно в той лавке, куда заглянула блаженная.

Извозчики заметили, если кому-либо из них удавалось хоть несколько шагов провезти блаженную, то у того целый день езда шла отлично, и он делал хорошую выручку. Вот почему извозчики, еще издали увидев блаженную, наперегонки мчались к ней на своих пролетках и умоляли, хотя бы только присесть в их коляску, в полном убеждении, что это даст им хороший заработок. И чрезвычайно счастлив был тот возница, которому удавалось провезти в своей коляске блаженную.

Матери замечали, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Вот почему все они, завидев блаженную, спешили к ней со своими детьми и просили ее благословить или приласкать их, в уверенности, что тот ребенок, который удостоился ласки или благословения от блаженной, или которого она просто погладит по головке, непременно будет и здоров и счастлив.

И прожила, таким образом, в постоянном стремлении к истинному счастью в Боге, в постоянной борьбе с врагом рода человеческого и в постоянной готовности оказать добро всем и каждому, эта подвижница после смерти своего мужа целых 45 лет. За все это время она не только не имела места, где главу приклонить, но не имела даже одежды, обуви, которыми можно было бы прикрыть и согреть озябшее тело. Несмотря на это она была вполне счастлива. Как птица небесная летала она по Петербургской стороне днем, желая всем и каждому оказать какую-нибудь услугу, а ночью вступала в беседу с Самим Господом Богом, предаваясь молитвенным и другим подвигам. Кротость, смирение, доброта постоянно сияли на изможденном трудами лице ее: видно было, что душа блаженной далека от мира, что хотя тело ее находится еще на земле, но дух ее находится на небе, куда она неустанно стремилась.

И вот не стало этой подвижницы на земле. Настал час, когда Господу угодно было разрешить ее от борьбы с миром и взять ее к Себе на небо.

Время смерти и погребения святой Ксении Блаженной.
Почитание ее памяти

К великому прискорбию всех почитателей блаженной Ксении, до нашего времени не сохранилось решительно никаких известий о времени и обстоятельствах смерти и погребении рабы Божией Ксении. Лишь на основании некоторых данных можно с большей или меньшей вероятностью сделать некоторые предположения.

Исследователям ее жития, несмотря на самые тщательные, неоднократные розыски записей дня смерти и погребения Ксении Григорьевны Петровой или Андрея Федоровича Петрова в Росписях о погребенных, хранящихся в архиве Смоленского кладбища, начиная с 1777 года, найти не удалось.

Можно таким образом предполагать, что Ксения скончалась ранее 1777 года. Но этому противоречит сохранившееся известие о том, что Ксения носила по ночам кирпич на вновь строящуюся церковь на Смоленском кладбище, а такою церковью могла быть только существующая и теперь церковь Смоленской Божией Матери. А эта церковь начата постройкою в 1794 году и освящена в 1796 году. Стало быть, в эти годы блаженная Ксения была еще жива.

Если же предположить, что Ксения носила кирпич на постройку какой-либо из ранее существовавших на Смоленском кладбище церквей, то этому предположению противоречит то обстоятельство, что все, ранее существовавшие на кладбище церкви, были деревянные, холодные, без печей.

Вернее всего думать, что Ксения, действительно, носила кирпич на постройку церкви Смоленской Божией Матери. Что же касается отсутствия записей о ее смерти и погребении в кладбищенских Росписях, то это легко объясняется, с одной стороны, небрежностью, с какой велась в то время запись погребаемых; именно по этому многие лица, о которых достоверно известно, что они погребены на Смоленском кладбище, в Росписях не значатся (например, рыцари Мальтийского ордена, масса лиц, умерших от холеры 1848 года и другие), а с другой - весьма вероятно предположение, что все умершие, отпетые не на кладбище, вовсе не заносились в кладбищенские ведомости о погребаемых. Если это так, то Ксения была отпета не на кладбище, а где-либо в приходской церкви; это предположение можно считать вполне вероятным.

На конец же XVIII-гo или даже на начало XIX-го века, как приблизительное время смерти Ксении, указывают и некоторые другие данные:

1) день смерти Императрицы Елизаветы Петровны, 25 декабря 1761 года, предсказанный Ксенией;

2) даты на могильной плите Ксении: «Осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год»;

3) год смерти современницы Ксении - Евд. Ден. Гайдуковой - 1827.

Сопоставляя все эти данные, а также и год постройки Смоленской церкви, можно думать, что Ксения умерла не ранее 1794 года (время постройки церкви) и не позже 1806 года (1761 год - время смерти Императрицы Елизаветы Петровны - прибавить 45 лет странствования Ксении - 1806 год).

Вот именно эти года и можно считать временем смерти Ксении; следовательно, день рождения ее падает на 1719 - 1730 годы. Некоторые исследователи считают годом кончины блаженной 1802 год, а годом рождения ее - 1731 год. Во всяком случае, точно определить год рождения и год смерти блаженной пока невозможно.

Что же касается обстоятельств смерти и погребения рабы Божией Ксении, опять-таки за неимением данных, сказать об этом что-либо определенное трудно. Но, принимая во внимание то глубокое уважение и ту любовь, какими пользовалась блаженная у всех жителей Петербургской стороны, принимая во внимание, что еще при жизни, блаженную почитали за угодницу Божию, можно думать, что погребение ее было необычайно торжественно. С уверенностью можно думать, что все жители Петербургской стороны, где жила блаженная, и вообще, все, знавшие ее при жизни, считали своей обязанностью дать последнее целование усопшей, проститься с ней и проводить ее до последнего места ее упокоения.

Были ли при этом какие-либо особенные, знаменательные проявления помощи от блаженной, неизвестно. Во всяком случае, если бы даже и не было подобных проявлений, чего мы отнюдь не сможем утверждать, тем не менее все почитатели усопшей, все получившие от нее какую-нибудь помощь, какую-нибудь ласку при жизни, старались молитвами своими отблагодарить ее по кончине за все то добро, какое было им оказано, старались не прерывать с ней духовного общения и по ее смерти. Вот почему, наверное, можно думать, что с первого же дня погребения блаженной могила ее посещалась многими и многими лицами, приходившими помолиться о ее упокоении.

И на молитвенную память о себе блаженная из загробного мира откликалась делами милости. Тогда и не знавшие блаженную при жизни стали прибегать к ее ходатайству, к ее помощи перед Богом. Достоверно известно, что в 20-х годах прошлого столетия на могилку Ксении народ стекался толпами, веря, что на молитвенный зов блаженная не замедлит откликнуться. Каждый посетитель могилки Ксении непременно желал взять с могилки немного землицы, веря, что эта земля - лучшее средство от болезней и горестей.

Ежегодно вся земля с могильной насыпи над гробом усопшей по горсточке разносилась посетителями; ежегодно приходилось делать новую насыпь, и опять насыпь разбиралась посетителями. Пришлось положить сверху могильной насыпи каменную плиту; но посетители разбили плиту на мелкие кусочки и разнесли по домам; положили новую плиту, и с этой плитой случилось то же.

Но, разбирая землю и ломая плиты, посетители клали на могилку свои посильные денежные пожертвования, которыми вначале пользовались нищие. Затем могилку Ксении обнесли оградой, к которой прикрепили кружку для сбора пожертвований на сооружение над могилой часовни. И пожертвования не заставили долго ждать себя.

На собранные таким образом деньги, при содействии некоторых почитателей рабы Божией Ксении, над ее могилой была сооружена небольшая, из цокольного камня часовня, с двумя окошечками по бокам, с дубовым иконостасом в восточной стороне и с железной дверью - с западной. Над дверью с наружной стороны сделали надпись: «Раба Божия Ксения». Могильную насыпь над самой могилкой также отделали цоколем, а сверху положили плиту со следующею, неизвестно кем составленною, надписью: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. На сем месте положено тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворного певчего, в ранге полковника, Андрея Федоровича. Осталась после мужа 26 лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год; звалась именем Андрей Федорович. Кто меня знал, да помянет мою душу для спасения души своей. Аминь».

Впоследствии, когда число посетителей могилы рабы Божией Ксении значительно увеличилось, к часовне с западной стороны, пристроили стеклянную галерею и по желанию посетителей в часовне стали с утра до вечера дежурить кладбищенские священники для cлужения панихид по блаженной.

В 1901 году по проекту А.А. Всеславина была начата постройка новой часовни в русском стиле, освященной в октябре 1902 года. В изголовье мраморной гробницы блаженной Ксении был поставлен иконостас из мрамора и повешен мозаичный образ распятого Христа, перед которым горела неугасимая лампада. На стенах - множество икон в киотах, среди них - две серебряные, которые подарил в часовню по обету князь Масальский, вернувшись с Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. За алтарем часовни, в стене, мраморная доска - словами: «Здесь покоится тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворного певчего в хоре, полковника Андрея Федоровича Петрова».

В советское время власти пытались предать забвению имя блаженной Ксении.В августе 1940 года постановлением горисполкома часовня была закрыта. Во время Великой Отечественной войны в ней находился склад тары из-под горюче-смазочных материалов. Мраморные плитки с гробницы блаженной разобрали. Утварь из цветного металла сдали в переплавку, почти все иконы были сожжены.

По окончании войны, уступая настойчивым просьбам верующих, в 1946 году было получено разрешение на открытие часовни, которая вскоре была отреставрирована. С девяти утра до девяти вечера там служились панихиды при большом стечении народа.

В 1960 году часовню вновь закрыли. В ее стенах по указанию городских властей пытались устроить скульптурную мастерскую, но работать в ней было невозможно: утром, придя в мастерскую, рабочие не раз находили вместо скульптур черепки. «Могилу Ксении,- вспоминает Марфа, певчая храма Смоленской иконы Божией Матери, - замуровали, поставили на ней постамент. На этом постаменте работали мастера. Словно на трясине... Ни одного гвоздика не дала им вбить Христова угодница - все валилось из рук... Тогда решили наладить изготовление статуй типа «Женщина с винтовкой», «Девушка с веслом». Опять незадача. Сколько раз, бывало, крепко-накрепко запрут мастера часовню, утром приходят, а вместо скульптур одни черепки...» Через некоторое время работу в мастерской пришлось и вовсе прекратить. Верующие пытались очистить часовню, и двое молодых людей были брошены за это в тюрьму сроком на пять лет. Но никакими усилиями безбожников невозможно было заглушить в народе память о блаженной и веру в ее молитвенное предстательство пред престолом Божиим. К ее могилке, находящейся в часовне, стекались паломники со всей многострадальной России и из других стран Русского рассеяния.

В 1984 году часовню передали общине храма во имя Смоленской иконы Божией Матери. Часовню подняли из руин всем миром. Она была вновь освящена в 1987 году.

В дни празднования Тысячелетия Крещения Руси митрополит Алексий (ныне Патриарх Московский и всея Руси) всенародно огласил перед часовней Деяние Поместного Собора Русской Православной Церкви 1988 года о причислении блаженной Ксении Петербургской к лику святых (в Русской Православной Церкви за рубежом прославление блаженной Ксении состоялось в 1978-м году).

Причисление блаженной Ксении к лику святых открывает новую главу в истории самого города на Неве: с этого прославления нам стала открываться духовная красота целой плеяды праведников Северной столицы, в которой, как оказалось, была своя школа юродивых Христа ради, многие представители которой были подражателями блаженной Ксении.

Ныне на ее могилке постоянно служатся молебны, часовенка всегда полна народа, ищущего у блаженной Ксении предстательства и молитв пред Господом. В ответ на нашу любовь угодница Божия откликается своей горячей любовью, своим ходатайством за нас перед Богом, своей молитвенной помощью нам. Тысячи разительных случаев такой помощи известны прибегающим молитвенно к святой Ксении. Сотни рассказов об этом передаются из уст в уста посетителями ее могилы.