ПАСХА В ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ

СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНИЕ

Светлое Христово Воскресение, Пасха Господня начинается в полночь Крестным ходом. Под звон колоколов, с хоругвями, Евангелием и Крестом, с зажженными свечами народ выходит навстречу Спасителю. Обойдя храм, Крестный ход останавливается перед закрытыми дверями, как бы у входа ко гробу Господню.
 
Раздается радостная весть: "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Раскрываются двери, начинается пение пасхального канона. После происходит обряд христосования - троекратное целование друг друга со словами "Христос Воскресе!" - "Воистину Воскресе!".

Согласно Ветхому Завету, евреи целовали друг друга при встрече, выражая этим дружеские чувства. Поцелуй приветствия был усвоен и первыми последователями Христа, причем они вложили в него новый смысл. Поцелуй стал рассматриваться христианами как символ взаимной любви и единения последователей Христа.

В православной церкви "святое целование" совершается до сих пор в пасхальную утреню, при этом произносятся приветствия, подобные тем, которыми приветствовали друг друга ученики Христа в день его воскресения.

В XVII веке приветствовать друг друга поцелуем полагалось не только в пасхальное воскресенье, но и в течение 40 дней от Пасхи до Вознесения. Такого установления не было в Западной Европе, и иностранцы рассматривали его как специфически русский православный обычай.

Обычай пасхального целования имел всесословный характер и утверждал равенство людей перед лицом всечеловеческой радости - воскресения Христа. "Этот обычай приветствия и поцелуя не допускает не только никакого различия в сословии или положении, но даже никакого воспоминания об этих различиях. Ни один вельможа не откажет в просимом у него поцелуе самому простому мужику, лишь бы только тот предлагал ему красное яйцо.
 
Никакая скромность не может извинить замужнюю женщину, никакая стыдливость - незамужнюю, было бы равносильно преступлению или отвергнуть предложенное яйцо, или уклониться от поцелуя; с самой низкой черни снято всякое к ней презрение; не существует никакого опасения за безрассудство".

ПАСХА В ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ

«Пасху отмечали особенно торжественно. Перед войной Пасхальное богослужение проводилось в Петербурге, в Зимнем дворце, после которого был официальный прием. Если Императорская семья находилась в Царском Селе или в Крыму, богослужение там совершалось в дворцовых церквах. Для Царской семьи готовилась пасхальная трапеза — куличи, пасха, пасхальные торты и, конечно, крашеные яйца.

В России был обычай после Пасхального богослужения приветствовать близких людей поцелуем. Так и Государь в день Христова Воскресения, где бы он его ни праздновал, в Царском Селе или в Крыму, целовал своих солдат. Помню, как мы в Крыму стояли за большой стеклянной дверью и смотрели на эту церемонию, происходящую во дворе великолепного Ливадийского дворца.

На Пасху в Крыму было дивно. Цвели всевозможные фруктовые деревья и дурманящие чудесные запахи наполняли воздух. Пасхальные богослужения проводились в красивейшее время года.

На Страстный Четверг — особо почитаемый день Русской Православной Церкви — Царская семья ходила причащаться Святых Христовых Таин. Войдя в церковь, члены Царской семьи становились перед алтарем, делали поклоны и прикладывались к иконам. В белом платье, с вуалью, Государыня была очаровательной, хотя и была тогда слегка худой и выглядела болезненной. На нашем последнем богослужении сердце Государыни было настолько слабо, что ей было тяжело как поклониться, так и встать с колен. Трогательно и нежно маленький Алексей помогал и поддерживал свою маму.

Государь был небольшой ростом, и ему надо было тянуться на цыпочках, целуя высоких солдат, которые деликатно наклонялись в его сторону. Некоторые из них давали Государю красное пасхальное яйцо, получая взамен фарфоровое, украшенное инициалами Государя. Государыня, в свою очередь, посещала школы. Школьницы, молодые девочки, получали пасхальный поцелуй Государыни. Она также раздавала, как и Государь, украшенные ее инициалами фарфоровые яйца. Пасхальным поцелуем приветствовались также и во дворце — этим Государь и Государыня показывали, что они помнят своих подданных.

Я удостоилась первого пасхального поцелуя от Государя, когда играла с детьми в детской. Государь вошел туда совсем неожиданно, вначале поцеловал меня, а затем своих детей. Пожалуй, трудно понять, какая была великая честь получить царский поцелуй, если не знать, как искренне мы боготворили Государя. Я была в восторге, и чуть было не потеряла сознание».

<...>Не знаю, как описать этот светлый праздник в тюрьме. Я чувствовала себя забытой Богом и людьми. В Светлую ночь проснулась от звона колоколов и села на постели, обливаясь слезами. Священник просил позволения у правительства обойти заключенных с Крестом, но ему отказали.

В Великую Пятницу нас всех исповедовали и причащали Святых Тайн; водили по очереди в одну из камер, у входа стоял солдат. Священник плакал со мною на исповеди.

Никогда не забуду отца Иоанна Руднева; он ушел в лучший мир. Он так глубоко принял к сердцу непомерную нашу скорбь, что заболел после этих исповедей.

Была Пасха и, я в своей убогой обстановке пела пасхальные песни, сидя на койке. Солдаты думали, что я сошла с ума и, войдя, под угрозой побить, потребовали, чтобы я замолчала. Положив голову на грязную подушку, я заплакала. Но вдруг почувствовала под подушкой что-то крепкое и, сунув руку, ощупала яйцо. Я не смела верить своей радости. В самом деле, под грязной подушкой, набитой соломой, лежало Красное яичко, положенное доброй рукой моего единственного друга, нашей надзирательницы... я прижала его к сердцу, целовала его и благодарила Бога". (Анна Танеева – фрейлина Государыни. СПБ, 2012 г.).

Дневники Николая II позволяют восстановить эпизоды пасхальных празднеств при Дворе последнего русского Императора. В записях 1894 г. мы видим великого князя Николая Александровича в одну из самых счастливых его пасхальных недель, когда Наследник Российского Престола с блестящей свитой приезжает в Кобург просить руки Алисы Гессенской:

"Накануне Пасхи в Великую Субботу отправились вчетвером тетя Элла (великая княгиня Елизавета Федоровна), Аликс (Алиса Гессенская), Сандро (великий князь Александр Михайлович) и я покупать всякие пустяки для прятания в яйца. Хотя дождь не переставал лить, очень веселились и смеялись... В 5 часов приехал фельдъегерь с дорогими письмами из дому, с орденом и с чудесными подарками для Аликс от Папа и Мама и пасхальными яичками. Много радости они доставили нам обоим".

Государь Император Николай Александрович поздравляет с праздником Светлой
 Пасхи чинов Л.-Гв.Преображенского полка. 1900-е годы

 
В первые годы царствования молодой Государь с супругою по установленному церемониалу в Пасхальную полночь возглавлял шествие в пышном кортеже по парадным залам Зимнего дворца к Большой церкви, совершая все положенные ритуалы торжественного богослужения.

Он часто лично участвовал в выносе Плащаницы. На заре, по окончании литургии, Царское семейство собиралось для пасхальной трапезы с куличами, пасхами и крашеными яйцами в великолепной Малахитовой гостиной, примыкавшей к личным покоям Императора. "Легли спать около 4 часов утра, когда заря уже занималась... В 11.30 часов началось христосование со всеми людьми в Малахитовой; почти 500 человек получили яйца".

В последующие дни продолжались поздравления, христосования, раздача даров родственникам, придворным чинам, свите, служащим дворца, число которых достигало тысячи человек.

Прошли годы... В 1913 г., когда отмечалось трехсотлетие Дома Романовых, Царская Чета и их пятеро детей праздновали Пасху в Александровском дворце Царского Села.

Царь, присутствовавший на ночном богослужении со своими детьми, вспоминал: "Крестный ход при чудном восходе солнца, мне очень напоминает Москву, Успенский собор и ту же службу. Дети красили яйца с офицерами яхты... Одарили друг друга после обеда... Алексей был в церкви в первый раз и по окончанию заутрени с Анастасией (младшая дочь) вернулся домой. Служба была торжественная и замечательно красивая в нашем прелестном храме".

В годы войны Император празднует Пасху в разлуке с семьей в военной ставке в Могилеве, посещает Пасхальные богослужения с чинами штаба. Запись в Страстную субботу: "Получил пасхальные яички от дорогой Аликс и детей.... Около полковой церкви в березовой роще я христосовался с казаками и нижними чинами всех частей, стоящих в Могилеве - всего 860 человек".

Пасхальное яйцо - этот символический дар, окрашенный в цвет крови Спасителя - было уже не опосредованным символом, а обретало особое значение на фронтах, где лилась кровь солдат. И в светлый праздник Воскресения оно рождало надежду на спасение и искупление грехов личным подвигом мужества и самопожертвования. Пасхи военных лет Царская семья проводит на фронтах и в госпиталях, христосуясь с солдатами и раздавая им подарки.

Строгие пасхальные яйца военных лет отличаются простотой и лаконизмом отделки. Если в предшествующие годы изготавливалось 4000 - 5000 фарфоровых яиц, то к Пасхе 1915 г. был представлен 10131 экземпляр. Большинство их было украшено вензелями Императрицы Александры Федоровны и Наследника Алексея Николаевича.

В годы Первой мировой войны появились также яйца с вензелями Царских дочерей и сестры Императрицы, Великой Княгини Елизаветы Федоровны. Все они занимались благотворительной деятельностью, ухаживали за ранеными и, конечно, одаривали их на Пасху. В это время в ведомостях фарфорового завода появляется новый адрес: доставка в лазарет.

В годы войны начали делать специальные белые яйца с красным Крестом и датой под ним - для поднесения раненым. В 1916 г. было сделано 2000 таких яиц. В этом же году Вдовствующая Императрица Мария Федоровна заказала серию пасхальных яиц, украшенных красным Крестом и более богатым декором. Она поднесла свой пасхальный дар тысяче раненых солдат.

Фарфоровое яйцо с инициалами Императрицы Александры Федоровны. Пасха времен войны

 Фарфоровое яйцо с инициалами Великой Княжны Татьяны Николаевны. Пасха времен войны


Подарок Императора Николая II Вдовствующей Императрице Марии Федоровне на Пасху 1915 года. Сделано в Санкт-Петербурге

Солдатам на фронтах в день Пасхи вручались красные яйца с печатным изображением Георгиевского Креста четвертой степени, называемого солдатским, так как им награждались низшие чины - солдаты, матросы, унтер-офицеры. Они изготавливались на заводах М.С. Кузнецова. Была выпущена также пасхальная открытка с изображением Императора Николая II в полевой форме, вручающего солдату красное пасхальное яйцо.

Пасху 1917 г. Императорская семья встретила в заточении в Александровском дворце Царского Села, где, по приказу А.Ф. Керенского, общение членов семьи было ограничено встречами за столом, значительно сократилось число приближенных, которые присутствовали на богослужении и разделяли пасхальную трапезу Царской семьи. В Светлое Воскресенье Александра Федоровна "давала им фарфоровые яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 человек".

«Жизнь Царственных узников в родном дворце назвать спокойной нельзя было. Солдаты охраны, хоть и не все, зачастую вели себя крайне неуважительно, а иногда и просто грубо и скверно, вплоть до непристойностей. Керенский приехал на двенадцатый день по возвращении арестованного в Могилеве Царя и насильно разлучил Государыню с верными подругами Танеевой и Ден. Затем, спустя пять дней, приехал снова и заявил, что принужден разлучить Государя с Государыней: они видеться будут лишь за столом и при условии, что разговаривать будут только по-русски и не касаясь прошлого. Это было в Страстной Понедельник.

На Страстной Четверг революционные активисты города Царское Село устроили похороны «жертв революции», в подражание Петрограду, где такое же (массовое, вошедшее в историю) мероприятие прошло за неделю до того. «Жертвы революции» вовсе не являлись «защитниками свободы», это было несколько погибших во время февральских безпорядков в Царском Селе, в частности, при разгроме винных лавок. Хоронили их, с очевидными издевкой и вызовом, прямо напротив круглого зала Александровского дворца, с речами и безконечными маршем Шопена и «Марсельезой». Вдруг налетевший шквал непогоды — в ответ на молитвы узников, как им верилось — разогнал нечестивое сборище.

Зная о том, что похороны будут устроены возле дворца в Великий Четверг, Семья решила исповедоваться в Великую Пятницу, с тем, чтоб причаститься в Субботу.

Исповедовал и совершал богослужения протоиерей Афанасий Беляев, бывший в то время настоятелем Федоровского собора в Царском Селе. Ни собор, ни дорогую Августейшим сестрам милосердия Знаменскую церковь Царской Семье посещать не разрешалось.

Протоиерей Афанасий Беляев

Богослужения совершались в домовой церкви Александровского дворца, оборудованной в одном из залов, где просто был поставлен походный иконостас 1812 года (он и сейчас хранится в Эрмитаже). Приглашенный на Великие дни во дворец, священник и сам оказался в заточении и (после Пасхи) принужден был настойчиво напоминать о себе, чтобы вернуться к своим основным обязанностям. Дневники отца Афанасия, относящиеся ко времени его пребывания в Александровском дворце, опубликованы в журнале «Исторический архив» (1993, №1). Подробные выдержки из этого документа приведены и в первом томе двухтомного издания «Дневников Николая II и Императрицы Александры Федоровны 1917–1918» (М., «Вагриус», 2008 г.).

«В 2 часа, — пишет отец Афанасий о Великой Пятнице, — началась вечерня и вынос Плащаницы на средину храма. Место для Плащаницы убрали коврами, принесли целые кусты белой и красной сирени, множество роз и сделали чудную изящную картину из живых цветов. …Их Величества, две Княжны Татьяна и Анастасия и свита явились в глубоком трауре — все в черных платьях. Вечерня прошла чинно и довольно торжественно».
 
Отец Афанасий сказал слово на вынос Плащаницы, в котором особое внимание уделил состоянию Богооставленности Спасителя на Кресте: «Ужасное состояние… Чувствовать, видеть Себя в невыносимую минуту скорби оставленным от Бога. … Любовь Божественная все это сделала для того, чтобы всех страждущих, гонимых…привлечь к себе. О, Господи, Спаситель мой! Какое утешение вливаешь Ты в пораженное сердце мое…. Я чувствую глубоко, что при всех скорбях своих я не один. Ты, Господи, со мною».

Многие плакали. Государь, после исповеди, сказал священнику, что это слово произвело на него глубокое впечатление. Вечером батюшка был приведен в детские комнаты для исповеди больных. Он записал: «Какие удивительные по-христиански убранные комнаты. У каждой Княжны в углу комнаты устроен настоящий иконостас, наполненный множеством икон разных размеров с изображениями особенно чтимых святых угодников. … Для выслушания молитв перед исповедью все четверо детей были в одной комнате, где лежала на кровати больная Ольга Николаевна.
 
Алексей Николаевич сидел в креслах, одетый в голубой халатик, обшитый по краям узорчатою тесьмою. Мария Николаевна полулежала в большом кресле, которое было устроено на колесах, и Анастасия Николаевна легко их передвигала. … Как шла исповедь — говорить не буду. Впечатление получилось такое: дай, Господи, чтоб и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего царя».

Домовая церковь Александровского дворца

Приближенные исповедовались также в Великую Пятницу. Первой выпало идти на исповедь фрейлине Государыни, баронессе Буксгевден. К ее удивлению, за ней в часовню последовал и солдат охраны. Ей пришло в голову, что он хочет прослушать исповедь Царской Четы, а начать решил с нее. Вежливые просьбы удалиться на солдата не действовали. Баронесса потребовала позвать офицера охраны. Громко ругаясь, солдат сходил за офицером, который решил вопрос в пользу фрейлины.
 
Этот случай вполне характерен для той атмосферы, в которой жили тогда царственные узники. Впрочем, рассказывая о шествии по дворцу во время погребении Плащаницы, София Буксгевден пишет: «Солдаты, дежурившие в этот день во дворце, были настроены не слишком воинственно. Некоторые из них стояли в пустых залах, наблюдая за процессией в полном молчании — без каких-либо комментариев или насмешек».

Царская Чета и Татьяна Николаевна исповедовались уже после погребения Плащаницы в молельне, примыкавшей к спальне Их Величеств. Отец Афанасий пишет: «Комната-молельня очень маленькая и сверху донизу увешана и уставлена иконами, перед иконами горят лампады. В углу, в углублении, стоит особенный иконостас с точеными колонками и местами для известных икон, перед ним поставлен складной аналой, на котором положено и старинное напрестольное Евангелие и Крест, и много богослужебных книг.
 
Принесенные мною Крест и Евангелие я не знал, куда положить, и положил тут же на лежащие книги. После прочтения молитв Государь с супругою ушли, осталась и исповедовалась Татьяна Николаевна. За нею пришла Государыня взволнованная, видимо, усердно молившаяся и решившаяся по православному чину, с полным сознанием величия таинства, исповедать перед Святым Крестом и Евангелием болезни сердца своего. За нею приступил к исповеди и Государь. Исповедь всех троих шла час двадцать минут».

Отец Афанасий был тронут до глубины души тем, что «удостоился, по милости Божией, стать посредником между Царем Небесным и земным». Он пишет о Государе: «…И вот ныне, смиренный раб Божий Николай, как кроткий агнец, доброжелательный ко всем врагам своим, не помнящий обид, молящийся усердно о благоденствии России, верующий глубоко в ее славное будущее, коленопреклоненно, взирая на Крест и Евангелие, в присутствии моего недостоинства, высказывает Небесному Отцу сокровенные тайны своей многострадальной жизни…».

Примечательно, что желая преподать отверженному Царю слово утешения и успокоения, отец Афанасий с сокрушением заговорил о… конституции! Мол, надо было дать ее своевременно и тем «исполнить желание народа». Мы можем представить, таким образом, как сильно мечта о новом укладе жизни проникла тогда в сердца соотечественников.
 
Потом был и общий разговор священника с Царской Четой. Он был родственником духовника Царской семьи, отца Александра Васильева, тяжело заболевшего в те дни, и супруги расспрашивали о нем, просили передать ему привет; Государь сказал: «Мы все его так горячо полюбили». Беседовали также и о семейной жизни. Здесь нужно заметить, что на Пасху было сделано послабление, и Государю разрешили быть вместе с супругой.

 Походный иконостас 1812 года

В Субботу вся семья причастилась. Первым к Чаше подошел Государь. Давая ему Святые Дары, отец Афанасий громко и внятно сказал: «Честнаго и Святаго Тела и Крове Господа и Бога нашего Иисуса Христа причащается раб Божий благоверный Николай Александрович во оставление грехов своих и в жизнь вечную». Так же было сказано и Александре Федоровне. Татьяна и Анастасия причастились в церкви, а остальных детей батюшка причастил в их комнатах, пройдя туда, не разоблачаясь, после литургии, со Святою Чашей.

«Ровно в половине двенадцатого часа, — рассказывает отец Афанасий, — пришел Государь с супругою и две Княжны и вся свита. Я поторопился начать утреню, открыл Царские врата и пошел раздавать свечи. Беря свечу, Государь спросил, не рано ли начинать службу, еще нет 12 часов. Тогда я ушел в алтарь и начал совершать проскомидию, а без 10 минут 12 сделал возглас: «Благословен Бог наш», певчие запели «Аминь» и «Воскресение Твое Христе Спасе».
 
Начался Крестный ход: впереди фонарь, за ним запрестольный Крест, хоругви, икона Воскресения Христова, певчие в своих малиновых одеждах, причт в светлых пасхальных ризах, Царская семья, свита и все служащие. Выйдя из церковного зала, обошли кругом зала круглого и вернулись к запетым дверям церковным, где и остановились. Началась Христовская пасхальная утреня».

Пасхальная открытка Алексея Николаевича другу, Коле Деревенко

П. Жильяр пишет так: «Служба продолжается до двух часов, после чего все идут в библиотеку для обычных поздравлений. Государь, по русскому обычаю, христосуется со всеми присутствующими мужчинами, включая коменданта дворца и караульного офицера, который остался при нем. Оба не могут скрыть волнения, которое вызвало в них это непосредственное движение Государя. Потом все садятся за круглый стол для пасхального разговенья.
 
Их Величества сидят друг против друга… После сравнительного оживления, которое начало быстро падать, разговоры замирают». Баронесса София Буксгевден вспоминала: «В церкви Их Величествам пришлось стоять на некотором удалении друг от друга, а за ужином присутствовали комендант и офицеры охраны. Ужин прошел в атмосфере полной подавленности». Пасхальная трапеза продолжалась не более получаса». (Андрей Мановцев).

Из дневника Государя Императора Николая Александровича

27-го марта. Понедельник

Начали говеть, но, для начала, не к радости началось это говение. После обедни прибыл Керенский и просил ограничить наши встречи временем еды и с детьми сидеть раздельно; будто бы ему это нужно для того, чтобы держать в спокойствии знаменитый Совет Рабочих и Солдатских Депутатов! Пришлось подчиниться, во избежание какого-нибудь насилия.

Погулял с Татьяной. Ольга опять слегла, т. к. у неё заболело горло. Остальные себя чувствуют хорошо. В 9.45 спустился к себе, Татьяна посидела со мною до 10½ ч. Затем почитал, выпил чаю, принял ванну и лёг спать на своей тахте!

28-го марта. Вторник

Спал очень хорошо. Погода была тёплая, дороги оттого стали уже хуже; погулял. В 11 час. пошли к обедне. У Ольги горло продолжает болеть, темп. [ература] дошла до 39.4, так скучно — ещё недавно окончилась корь. Гулял и работал на островке с Т .[атьяной]. В 6½ ч. Анастасия пошла с нами к службе. Вечер опять провел с Татьяной и ночевал у себя.

29-го марта. Среда

Хороший тёплый день. Встал в 9½ ч., т. к. спал неважно. Погулял до обедни. Служат у нас в походной церкви о. Афанасий Беляев, за болезнью нашего духовника о. Васильева, диакон, дьячок и четыре певчих, кот[орые] отлично справляются со своими обязанностями. Жаль, что не все дети могут ходить с нами в церковь! Гулял с Т.[атьяной] и долго работал с нею на островке; двое из караульных офицеров тоже помогали нам. После обеда провели вечер до 10 ч. вместе, а затем Татьяна посидела у меня. Лёг рано.

30-го марта. Четверг

Дул сильный ветер и днём разогнало тучи. В 10 ч. пошли к обедне, (вслед — РН) за кот[орой] много наших людей причастилось, Недолго гулял с Татьяной; сегодня происходили похороны «жертв революции» у нас в парке против середины Александровского дворца недалеко от Китайского. Слышны были звуки похоронного марша и марсельезы.

К 5½ уже всё кончилось. В 6 час. пошли к службе 12 Евангелий, о. Беляев молодцом прочёл их один. Вечер провёл, как все последние.

31-го марта. Пятница

Хороший солнечный день. Погулял с Татьяной до 11 час. В 2 часа был вынос плащаницы. Гулял и работал у парома. В 6½ пошли к службе. Вечером исповедовались у о. Беляева.

 1-го апреля. Суббота

Забыл упомянуть, что вчера мы простились с 46 нашими служащими, которых, наконец, выпустили из Александровского дворца к их семьям в Петроград. Погода была хорошая, с сильным южным ветром.

В 9 час. пошли к обедне и причастились Св. Христовых тайн со свитой и остальными людьми. Погулял до завтрака. Днём начали ломать лёд по-старому у моста с ручейком; работали Татьяна, Валя и Нагорный. Поспал до обеда. Одарили друг друга яичками и фотографиями. В 11½ пошли к началу полунощницы.

 2-го апреля. СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНЬЕ

Заутреня и обедня окончились в час 40. Разговлялись со всеми в числе 16 челов[ек]. Лёг спать не сразу, т. к. плотно поел. Встал около 10 час. День стоял лучезарный, настоящий праздничный. Утром погулял. Перед завтраком христосовался со всеми служащими, а Аликс давала им фарфор[овые] яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 чел[овек]. Днём начали работать у моста, но вскоре собралась большая толпа зевак за решёткой — пришлось уйти и скучно провести остальное время в саду. Алексей и Анастасия вышли в первый раз на воздух.

В 7 ч. в игральной комнате наверху была отслужена вечерня. После обеда разошлись в 10 час.; читал Татьяне вслух у себя. Лёг рано.

3-го апреля. Понедельник

Отличный весенний день. В 10 час. погулял с Валей Долгоруковым. В 11 час. пошёл с Т.[атьяной] и Ан.[астасией] к обедне. После завтрака вышел с ними и Алексеем в парк и всё время ломал лёд у нашей летней пристани; толпа зевак опять стояла у решётки и от начала до конца упорно наблюдала за нами. Солнце хорошо согревало. После чая разбирал массу полученных прежде открыток. Вечером наверху поиграл с Аликс в «мельницу», а затем у себя почитал Татьяне вслух.

Еще более печальной была последняя Пасха в жизни Императорской семьи в доме Ипатьева в Екатеринбурге, где в ночь на 17 июля 1918 г. они были расстреляны большевиками. Николай II писал о морозном и пасмурном дне Пасхи 1918 г.: "По просьбе Боткина (семейного врача Романовых) к нам впустили священника и дьякона в 8 час. Они отслужили заутреню скоро и хорошо; большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать "Христос Воскресе"... Утром похристосовались между собою и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать".
12 апреля 2023 Просмотров: 11 056