«Наше бо жительство на небесех есть...»

Одна моя хорошая знакомая рассказала мне о впечатлении от события, казалось бы, незначительного, но которое глубоко тронуло ее. Будучи на отдыхе в одной из северных деревень, она зашла в местный небольшой храм; службы на тот момент не было, но пожилой священник еще не ушел, и она подошла под благословение.

Он благословил, а потом вдруг поцеловал ее, тоже немолодую женщину, в голову и сказал: «Бедное, бедное городское дитя!» У нее к глазам подступили слезы...

Одна из самых сильных душевных болей, которые претерпевает христианин, - это страшное уродство, противоестественность мира, в котором живет современный человек. Его, этого мира, изломанность и извращенность безжалостно перемалывают души - либо задыхающиеся в каменных и дымных лабиринтах, либо вступившие в круг ослепительного, но мертвенного света хай-тека. Не только этот мрак или ложный свет убивают в человеке духовное зрение, но и бешеное движение в никуда. Отсутствие цели стремительного движения (падения?) - всеобщая фигура умолчания в безбожном мире. Такое впечатление, что все понимают это, но боятся, что кто-нибудь власть имеющий скажет, выкрикнет страшные слова, и остановится маховик, маски спадут, калейдоскоп блестящих игр рассыплется и... мир окажется перед судом.

Мир лежит во зле с момента грехопадения, но человек многие века жил внутри природы, сотворенной Богом. Созерцание ее, подчиненность ее законам и могуществу, не позволяли забывать, чувствовать душой Законодателя, Его верховенство в мире - «Вся премудростию сотворил еси».

Сейчас человек технической цивилизации существует не в Божьем мире, а в своем. Природа? Не человек живет внутри нее, а природу он заключил в свой техногенный град, и любуется ее уже беспомощной и умирающей красотой, как веткой коралла, залитой стеклом. Помните, такую игрушку купил герой Оруэлла - она была напоминанием об исчезнувшем мире?

«Бедное, бедное городское дитя!..»

Но весной, сквозь этот грохот и дым из другого мира доносятся звоночки - это названивают синички - малые, невесомые птахи. Перегоняя друг дружку, они перелетают с дерева на дерево, повинуясь закону раз и навсегда им данному, для них не существует нашего мира, они пролетают сквозь него. И вот, не пламя и грохот извергающегося вулкана, не иные проявления стихии, а стремительный прочерк за окном этих легких и звонких птиц неожиданно сделал для меня ясным то, о чем читала, но понимала только умом.

Божество «чрез все проникает, ни с чем не смешиваясь, но чрез Него Самого ничто не проникает. Оно и все знает простым ведением, и все просто зрит божественным, всесозерцающим и невещественным своим оком, все - и настоящее, и прошедшее, и будущее, прежде бытия их» [1]

Эти птички пролетают сквозь наши города, как сквозь несущественный для них призрак - законы созданного нами мира не становятся законами для них. Они живут по иным, незыблемым законам. Гармония Божьего мира - великая твердыня. Самый твердый минерал - алмаз. Его твердость есть твердость невидимых связей между атомами, которые находятся в узлах решетки и сами занимают ничтожно малую часть объема кристалла.

«Словом Господним небеса утвердишася, и духом уст Его вся сила их» (Пс.32, 6).

«Ибо утверди вселенную, яже не подвижется» (глас 1, Вечерня).

Человек, отвернувшийся от Бога, выпал из этой живой и бессмертной гармонии и в гордости возомнил, что из праха, лишенного животворящей силы Духа, он может создать свою гармонию, построить свой мир. Вместо органических связей между человеком и природой, между человеком и человеком, благодаря которым жизнь растет и распускается как бы сама собою, как цветок, люди, «яко бози», пытаются сами создать законы жизни. Но создают не стройный кристалл, а сеть, в которой бьются, обессиливая все больше и больше. Человечество еще обладает остатками творческой силы, дарованной ему при сотворении, но она - как свет вечерний, и все более длинными и зловещими становятся тени от созданного самозваными богами.

Как птицы пролетают сквозь город, оставаясь чуждыми ему, так люди, чуждые Божьему миру, проходят сквозь него и становятся в своих делах грязью и пылью на его сверкающих небесной и нерушимой красотой гранях - «Растлеша и омерзишася в начинаниих, несть творяй благостыню» (Пс.13, 1).

Но «Не до конца прогневается, ниже во век враждует, не по беззакониям нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам». (Пс.102). Своим воплощением Господь наш Иисус Христос вновь усыновил нас Отцу, для человека стало возможным преодолеть хаос разложения и вернуться к органической связи с Подателем жизни. Крещением мы вновь рождаемся от смерти в жизнь; вкушая Тела и Крови Христовой, - претеснейшим образом соединяемся с ним, наше естество оздоравливается, делается свтовидным и неподвластным смерти, как световиден и неподвластен разрушению алмаз.

«...так как наше бытие есть дело Его творческой силы; продолжение бытия - дело Его содержащей силы; управление и спасение - дело Его промыслительной силы; вечное услаждение благами- дело Его благости к тем, которые поступают сообразно с природою, на что мы и созданы». [2] 

Ангел дал увидеть Иоанну Богослову «великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному». [3]

Да, здесь, в падшем мире мы - «бедные городские дети». Но Града Небесного взыскуем, наше бо жительство на небесех есть.

Лидия  Коппер

________________________________________________________________________________________________________

[1] - Иоанн Дамаскин «Точное изложение православной веры», гл.14

[2] - Там же, гл.42.

[3] - Откровение Иоанна Богослова (21, 10,11).