ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ

Вчера, 22 июня, был день тезоименитства, день пострига Ивана Павлова, в инока Кирилла. Начало нового, славного жития героя Великой Отечественной войны, по пути монашеского подвига. Закончившегося в феврале этого года, теперь известного всему миру Старца, духовника Троице-Сергиевой Лавры — архимандрита Кирилла (Павлова).

Утром, после ранней Литургии, наместник Лавры, архиепископ Феогност, отслужил Панихиду у могилки Старца, в сослужении иноков обители, при большом стечении прихожан и духовных чад отца Кирилла.

Была совершена и вторая Панихида, после поздней Литургии. После чего, в здании Духовной Академии, на праздничной трапезе, священники, монахи и окормлявшиеся у Батюшки, рассказали о своих встречах и беседах, запомнившихся событиях связанных со Старцем.

В связи с этим, мы хотим представить вашему вниманию очерк священника Виктора Кузнецова, его заметки, которые он записал при отпевании, прощании и захоронении в родной Свято-Троицкой Сергиевой Лавре священноархимандрита Кирилла (Павлова).

ПРОЩАНИЕ

Звонок, прозвучавший около 23 часов 20 февраля встревожил меня. Он был от монахини Сергии, духовной дочери Батюшки. Три месяца назад, узнав об ухудшении самочувствия отца Кирилла, она оставила Сергиев Посад и поселилась в Переделкине, поближе к Батюшке. Она сообщила, что её оповестили о его кончине. Она сразу же побежала к вратам патриаршей резиденции, где содержался Батюшка. И вот теперь она находится там, вместе с несколькими верными духовнику людьми. Ждут дальнейших, тревожных новостей.

Через минут десять последовал второй звонок от неё. Она сообщила, что, увы, так оно и есть. Отец Кирилл покинул этот мир!!.. Подтверждением этому, выход расстроенного милиционера из калитки, рядом с вратами, и сообщение им страшной вести: «Вызвали врачей для заключения и констатации факта кончины отца Кирилла».

Ещё через несколько минут новый звонок монахини Сергии и рассказ о том, что встревоженные люди пребывают к вратам Резиденции и ждут, чтобы их впустили, дали попрощаться с Батюшкой.

Примерно через минут сорок опять её звонок. Счастливый голос сообщил, что им позволили пройти в келию отца Кирилла, постоять около него, приложиться к его тёплой и мягкой руке. У остальных, допущенных в келию, подобное же состояние.

Теперь ожидают машину для перевозки тела Батюшки в Троице-Сергиеву Лавру, потому как там, ещё по указанию патриарха Алексия II, было указано место, где должны похоронить архимандрита Кирилла.

Всю ночь и утро простояли люди там, на февральском холоде, ожидая машины, чтобы в последний раз поклониться увозимому на ней в Лавру, самого дорогого человека на земле. Последние двадцать лет, как начали учитывать уровень признания, авторитетности старцев России, первую строчку всегда занимал, возглавлял список, именно архимандрит Кирилл (Павлов).

По радио и телевидению сообщений о смерти Духовника всей Руси (как именовал его патриарх Алексий II), — ни слова, ни звука. Как и о кончине академика Игоря Ростиславовича Шафаревича, последовавшей накануне, 19 февраля. Повсюду, всё перекрывая, сообщают о кончине дипломата Виталия Ивановича Чуркина, представителя России в ООН.

Да, судя по всему — достойный человек. По всей видимости, накануне его 65-летия, вероятно, и как потом официально подтвердили, — его убили, отравили. Жаль. Вот вам и хвалёный Трамп. Потому что ликвидация человека такого уровня, важной персоны крупной страны, с которой новоявленный рулевой США якобы хочет дружить, не возможно без согласования с ним. Тем более, что им назначены главные персоны, исполнители его власти, в том числе глава ЦРУ и прочие лица во внешней политике его канцелярии.

При всей печальности кончины уважаемого, много благого сделавшего для России и мира нашего дипломата Виталия Чуркина, возникает вопрос: «А что, не менее уникальный герой войны сержант Павлов, Духовник Руси — архимандрит Кирилл? Разве не заслуживает и он такого же внимания, почёта и уважения у власти и их СМИ? Даже сообщения от Патриархии нет ещё! Хотя прошло вон сколько уже времени…

Единственная новость, пока существующая на утро 21 февраля — это встреча президента с актрисой В. Алентовой. Пылкие поздравления с 75-ти летием, награждение её. Это всё может быть, но наверное, после того как рулевой страны сообщит о кончине главного Духовника страны?.. Он же ведь, выставляет себя перед нами как «православного». Правда совмещая свои тесные контакты с раввинами, римским папой, и слезами у стены плача. Ни от него, ни от Патриарха пока, ни звука…

У Патриарха в это время тоже были, на его взгляд, более важные деяния. Из сообщения официального сайта Патриархии: «21 февраля 2017 состоялась встреча Патриарха Кирилла с участниками первого заседания рабочей группы представителей РПЦ и Римско-католической церкви в Италии. В Патриархии и Синодальной резиденции в Даниловом монастыре была встреча патриарха Кирилла в рамках Российско- итальянского форума-диалога по линии гражданской общественности». Патриархия.ру.

Об уходе от нас Духовника всея Руси, в новостях Патриархии ни вечером 20 февраля, ни ночью и утром 21 февраля не указывалось.
Поступило мне сообщение по телефону, что могилу для архимандрита Кирилла в Лавре спозаранку уже копают, обустраивают. Без санкции нынешнего Патриарха, это вряд ли возможно. Значит, он знает о страшном событии, постигшем православных людей и не выступает почему то с сообщением о таком важнейшей новости для нашей Церкви!..

Все три дня, с вечера 20 и по 23 февраля, по ТВ и другим СМИ говорили только про дипломата Виталия Чуркина. Когда по радио я вслушивался в новости, один раз только услышал, что умер дипломат мирно, за рабочим столом. Говорили только о его смерти в реанимации.Только по прошествии времени, когда острота новости спала, сообщили наконец истинную причину, что дипломат наш был отравлен.

И спокойненько повсюду, у нас и во всех странах. Если бы американского, английского или израильского посла отравили, что было бы?.. Войны из-за такого возникали не раз, а тут… Ответ один — русский же! Можно и «не заметить», даже нашим правителям. Про архимандрита Кирилла и академика Игоря Шафаревича — нигде, никаких вразумительных сообщений!..

Несколько патриотических сайтов в интернете только сообщили о кончине архимандрита Кирилла, да людская молва верных чад нашей Церкви из уст в уста, по телефонам распространяла печальную весть. Телефон у меня не умолкал. Звонили отовсюду, со всей страны встревоженные люди. На сей раз мне не пришлось опровергать донесшиеся до них известия, как это было ранее. На сей момент это была — страшная правда. Из-за отсутствия чёткой официальной информации от правящих лиц страны и нашей Церкви, люди вынуждены были обходиться «подручными средствами».

Случайно ли это? Представляю, как чётко и ясно будет сообщено о смерти кого-нибудь из приближённых нынешней власти. Как всё слажено и налажено будет при прощании с ними. Вплоть до вереницы бесплатных автобусов. Сообщений и соболезнований первых лиц нашего государства и других стран, в первые же минуты утраты. На телеэкранах и первых страниц газет! А тут… явное стремление всё затянуть, замолчать и скомкать.

Долго готовили простейший, деревянный, обклеенный тканью гроб в Переделкине. Такой моментально можно закупить в любом ритуальном магазине…

Только днём следующего дня, 21 февраля приехала машина и повезла отца Кирилла в родную Лавру. Машина почему то ехала шесть часов из Переделкино до Сергиева Посада. День был потерян.

Основной поток людей был сбит в течение неопределённого дня 21-го февраля. Без ясных известий о отце Кирилле, уточнениях о том, где он, в Лавре, или ещё в Переделкине? В течении ночи, с 21-го на 22-ое, а также первой половине 22-го февраля, тысячи людей могли бы за это время прибыть и поклониться отцу Кириллу. Если бы высокие организаторы сделали всё по-человечески. Сколько бы тогда людей смогло попрощаться с Батюшкой!..

В полночь тело о. Кирилла привезли в Лавру

Около полуночи, только 22 февраля привезли архимандрита Кирилла в Троице-Сергиеву Лавру. А ночью кому звонить? Кого спросить?.. И доехать можно только тем, кто недалеко и на машине. Транспорт общественный не работает в это время…

Целый день был потерян! Необходимое заключение врачей о наступившей кончине было дано более суток назад.
Вот и мне пришлось только утром, на третий день, в среду 22 февраля, узнав, что отца Кирилла доставили, выезжать в Сергиев Посад.

Старанием наставника Лавры, архиепископа Феогноста, духовного чада Батюшки, ночью же 22 февраля был разрешён доступ людей для прощания с отцом Кириллом. Только теперь пошли доступные многим людям официальные сообщения об этом. Задним числом потом поставят эти сообщения, и только для начала в своих Интернет-ресурсах.

И всё же, не смотря на это, и на то, что это был будний, предпраздничный и суетный для большинства людей день, в Лавре было очень много народа, не менее, чем в воскресный день.

Прибыв в Лавру, первым делом, как всегда настаивал архимандрит Кирилл, пошёл я вначале к преподобному Сергию Радонежскому в Троицкий храм. Там привычная, строгая, приглушённая атмосфера. Служение, пение… Приложившись к раке исхожу. Иду, едва сдерживая себя, к новым мощам, верного последователя преподобного Сергия, основателя монастыря — священноархимандрита Кирилла (Павлова).

С внутренним нетерпением и трепетом спешу в Успенский собор. Туда, где теперь покоятся другие уже мощи — незабвенного Духовника всея Руси. Перед храмом совсем не будничная, многочисленная масса людей. Как это бывает только в праздничные дни.

В центре собора, на возвышении стоит скромный гроб с телом дорогого нам Батюшки. Лицо закрыто возду̀хом. Длинная скорбная очередь, для поклонения и прощания с отцом Кириллом. Многие плачут и после того, как приложатся к нему, не хотят уходить, стараясь притулиться где-нибудь рядом. Их просят освободить проход. Только после этого они неохотно отходят.

Многие из них знакомы мне. Несколько лет мы встречались в Лавре, либо в Переделкине, ожидая исповеди или беседы с Батюшкой. Стояли вместе пред вратами резиденции Патриарха, ожидая разрешения для встречи уже с болящим старцем. Часто это было безнадёжным, ибо приставленные к нему лица делали всё, чтобы как можно меньше людей могли пройти к нему. Он был как те немногие верные старцы, стоящие в истине, антиглобалисты в осаде, в изоляции, под бдительным контролем распорядителей. Несмотря на многие произведённые информационные препоны власть предержащих, народу в храме много и всё пребывают и пребывают...

Какие лица! Какие люди! Цвет народа нашего!..

Подхожу и прикладываюсь к стопам дорогого Батюшки. Затем к открытым рукам Духовника, сложенным вместе. И, о чудо! Они мягкие! Они тёплые, почти как при жизни. Это необычно. Это потрясает…

Вот в общей очереди наощупь, с палочкой идёт почти слепой, высокий преклонных лет Геннадий Павлович с Урала, ныне проживающий не близко, на Вифанской улице, за железнодорожным переездом.

На стульчике сидит бабушка Мария. Худенькая, маленькая, приехавшая издалека, намеревающаяся здесь и ночь провести, и на отпевании завтра быть. Боится: «Не прогонят ли?..»

У левого клироса приютилась безутешная, бывшая инокиня Наталья, вот уже более года постриженная с именем Евфимия. Все двадцать лет заточения Батюшки в патриаршей резиденции, бывшая ближайшей его помощницей. Для неё за эти годы основным смыслом и заботой в этом мире, был — отец Кирилл. Со всеми его недугами, трудностями и болезнями. И вот его нет теперь… Как, где она будет теперь, без Батюшки?.. Скорее всего, её переведут опять в Пюхтицкий монастырь. Но и там ей будет непросто, пусто без нашего солнца — отца Кирилла. Помоги ей Господи!

Стоит в очереди и скупо одаривает улыбкой с поклоном послушник Евгений, живущий одиноко при сельском приходе, бедно, с лишениями. Верно служащий приходу и старенькому настоятелю, хотя и самому-то поди за пятьдесят.

Напротив меня стоит монахиня Сергия из Б… монастыря. Не чаял я уже когда-нибудь, встретить её. Лет двадцать не виделись. Поначалу изредка переписывались. Но из-за чрезмерных строгостей, царящих во многих женских монастырях, всё оборвалось. Переписка только через бдительные очи настоятельницы и по письму в месяц. О многом хотелось её расспросить, поприветствовать. На короткое время отвлёкся, а её уже нет на прежнем месте. Перешёл туда, спросил дежурную. Она? Та подтвердила, что так и есть, она… Так и не встретились. Насовсем наверное, теперь…

Братия, даже молодые, не знающие по-существу отца Кирилла притихшие, собранные. Старшая братия, кто помнит, окормлялся у Батюшки, в печали особой. Архимандриты Алипий, Платон…игумены Николай, Игнатий, иеромонах Геронтий… старые протодиаконы, монахи, послушники…
У собора, хлопочет с рабочими игумен Евтихий с последними приготовлениями могилки для духовника Лавры.

Читается Евангелие, сменяющими друг друга иеромонахами… Безпрерывно идёт плотный поток людей проститься с архимандритом Кириллом.
Отслужил панихиду наместник Лавры архиепископ Феогност с лаврским хором. Он сильно опечален, большим усилием держится.

Улавливает меня знакомый, отводит в сторону от того удобного места, где я стоял и хорошо видел гроб с телом Батюшки, всех подходящих к нему. Заявляет мне о своих подозрениях в связи с кончиной отца Кирилла. Будто «помогли» ему уйти от нас в мир иной. Отвечаю ему определённо, что это не так. Потому как монахиня Сергия из Сергиева Посада, бывшая в то время в Переделкино, получившая там доступ к телу отца Кирилла вскоре после его кончины, имела беседу с монахиней Евфимией, келейницей, ближайшей помощницей Батюшки. Та рассказала присутствовавшим там о последних минутах его:

«Вечером 20 февраля в 21.20 отец Кирилл вздохнул в последний раз. Матушка Евфимия сиделаодна возле него. Иногда у Батюшки были задержки дыхания. Поэтому она стала ждать. Но нового вздоха не последовало и через минуту, и через десять, и даже через пятнадцать минут. Тогда она срочно вызвала врачей и скорую, которые быстро приехали и зафиксировали смерть Старца».

Если бы это было как-то по-другому, или сидел кто-нибудь другой, а не монахиня Евфимия, последние два десятка лет всю себя щедро растрачивавшая ради Батюшки, я может быть, тоже засомневался. Но при таком положении происшедшего, никак не могу сомневаться, потому что я матушке Евфимии — доверяю.

Началась вечерняя заупокойная Всенощная. Её возглавил митрополит Киевский Онуфрий, тоже духовное чадо отца Кирилла. Служил в сослужении с несколькими иерархами и своим Киево-Печерским хором. Молодые, более звонкоголосые певцы, чем строгие северяне-сергиевцы, с милым, украинским оттенком в голосах. Дирижировал ими молодой, коротко стриженный регент. Розовощёкий, управлявший хором с широкими, изящными жестами. Здесь уже не было места печали Лаврских певчих, а будто звон и дуновение цветущего сада.

В это время ко мне подошёл один из игуменов Лавры и поприветствовав, попросил пройти в алтарь. Почётное предложение, но сейчас оно было некстати для меня. Началась служба. Мне хотелось быть на ней, помолиться, быть рядом с Батюшкой, а тут… Отказываться я не стал, помня, что отец Кирилл никогда, ни от чего, ни от какого послушания не отказывался.

Прошёл вместе с игуменом в южные врата правого алтаря. Зашли в небольшой затемнённый алтарь рядом с залитым светом, главным алтарём. Прошли через горнее место, и попали в другой, тоже маленький алтарь. Также прошли через него. Вышли в северную его дверь, в небольшое, метров на двадцать, ярко освещённое помещение. Всё его пространство занимал стол, обитый дерматином и заваленный горой просфор, сверху которых лежала горка поминальных записок.

Возглавляющий игумен и иеромонахи, тесно притулившиеся к столу, брали поочерёдно записки. Читали имена указанные в них. Малыми копиями вынимали частички из просфор в тарелицы. После чего бросали просфоры в стоящие у каждого внизу корзины. И мне выдали тарелицу и копие. Присоединился я к общему труду. Важное и нужное дело. Утешение было в том, что по трансляции была слышна происходящая служба.

Понемногу просфоры и записки почти совсем убыли, я про себя возрадовался, что смогу снова вернуться на прежнее место среди прихожан, к службе и поближе к Батюшке. Но не тут-то было. Два могучих послушника принесли два деревянных сундука и, открыв их, высыпали из них новые просфоры. Снова стол стал завален горой просфор, на которые возложили ворох новых записок.

Когда мы почти справились с этим, послушники принесли ещё два сундука и опять стол стал горой просфор. Эту гору мне не довелось заканчивать. Видно трудный момент был пройден и поэтому игумен, поблагодарив, предложил мне вернуться в храм к прихожанам.

Пройдя обратно через затемнённый алтарь, перейдя в другой, я натолкнулся на стоящего в полумраке и молящегося архимандрита Алипия, директора Лаврского издательства. Сдержанно приветствовав друг друга, мы расстались. Вернулся я снова в залитый светом храм, заполненный множеством людей. Кое-как протиснулся на прежнее место. Добрейшие люди, несмотря на трудности для себя, поднатужились и пропустили меня.

Сразу же я опять, уже в третий или четвёртый раз, пошёл в цепочке людей к гробу с телом отца Кирилла. Сделав земной поклон, приложился там, где были его ступни, колени, тёплые ласковые, мягкие ладони. Припал и к деревянному кресту в его руках, возду̀ху на его голове. Отойдя, снова сделал земной поклон и кое-как вышел из храма подышать.

Ко мне подходили встревоженные люди, благословлялись, некоторые из них спрашивали:

— А правда ли говорят, что как только Батюшки не станет, то начнётся война и страшные катаклизмы?
— Богу ведомо, — отвечал я на это. — Судя же по тому, какую причину Великой Отечественной войны называл отец Кирилл — отступление людей от Веры и благочестия, то на сегодняшний день этого у нас намного больше, в преизбытке сейчас...

— Что же нам делать?
— И про это говорил Батюшка: «Запасайте духовные запасы». Те, про которые говорится в Евангелии: «Собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6,20-21).

— Ну, это понятно, — отмахивались некоторые перепуганные тётеньки. — А всё же, как жить-то теперь?
— Прежде всего, без страха, отринув его. Вы же — верующие, православные?
— Да, да…— закивали головами вопрошавшие.
— А раз так, то мы должны жить как первые христиане. Готовые в любой момент предстать на мучения и смерть. Даже с детьми своими.
— Как это нынче-то? Другие времена теперь.

— Ничуть. Только сейчас не люди будут хватать нас, а невидимые бесы. Искушениями, предательством, ради «благих целей», соглашательством с преступным начальством, через которых можно получить удовольствия, развлечения, электронные фокусы, пристрастия к греховным зрелищам, блуду, обжорству, пьянству, распущенности, лени… Как об этом отец Кирилл нам говорил: «Для этого сейчас всё поставлено. Если соглашаетесь на дачу вами данных о вас, по-существу о тайне души вашей, передачу ключа от неё бесам видимым и не видимым.

Большинство беззаботно и с радостью отдаёт эти ключи ради удовольствий и неги. Не заботясь и соглашаясь на замену имени на номер и прочие электронные кандалы. Не заботясь о будущем, муках уже не земных, временных, а более страшных — вечных, адовых. Земные муки, не сравнимы с теми, тяжелейшими и непереносимыми… Бояться мы должны только того, чтобы не впасть в наказание Божие, а не князей земных».

С этим, последние четверть века к нам пытался достучаться Батюшка, а мы, основная масса — не услышали его.
— Да-а… — только одна из вопрошавших восприняла сказанное мною и озадачилась. После этого поблагодарила.
— Спасибо вам, отец Виктор, за вразумление.
— Это не меня грешного, а Батюшку, отца Кирилла надо благодарить. Он открыл нам глаза и восстал против высокопоставленных погубителей наших, антихристовых слуг.

Служба закончилась.

Иеромонах снова продолжил чтение Евангелия по усопшему Духовнику монастыря. Люди продолжали идти на поклонение к Старцу нескончаемым потоком. На удивление, несмотря на поздний час, многие были с детьми.

Во время заупокойных ектений я поминал не только Батюшку, но также и новопреставленных Виталия и Игоря.
Уверен, если бы не было почти одновременной кончины, 19 февраля, известного многолетнего оппозиционера — академика Игоря Ростиславовича Шафаревича и особенно священоархимандрита Кирилла (Павлова), не было бы столько шума по всем станциям телевидения и радио, печатных органов СМИ по поводу смерти В. Чуркина. Тоже несомненно, достойного человека, но в данное время, властям надо было закрыть этой шумихой главные новости — кончину архимандрита Кирилла и И. Р. Шафаревича. Во многом они этого добились.

Меня снова отвлекли, подошла ко мне перепуганная знакомая Валентина и говорит с ужасом:
— Я приложилась сейчас к руке Батюшки, а у него рука-то теплая и мягкая!.. Может он как Гоголь, ещё живой? И его живым хотят похоронить?..
Успокаиваю её вопросом:
— Ты была в Александро-Свирском монастыре?
— Была.
— Какая у преподобного Александра рука?
— Тоже тёплая и мягкая…— ответила Валентина.
— Вот… а мощам того святого — несколько столетий…
— Всё поняла… — закивала головой Валентина и отошла.

После службы продолжились чтение иеромонахами Евангелия и попеременное служение священниками заупокойной Литии.
Из алтаря снова вышла группа священников во главе с наместником Лавры архиепископом Феогностом. Они прочитали молитвы и пропели несколько песнопений и обратно удалились в алтарь. Продолжилось чтение Евангелия, и безостановочно шли и шли люди, поклоняясь упокоившемуся Старцу.

Прав кто-то сообщивший мне о своём ощущении при этом прощании. Необыкновенный покой, покаянное чувство пронизывает тебя насквозь. Слёзы сами собой исторгаются. Будто снова на исповеди у Батюшки, уходить не хочется. Так бы вот век и простоял…

Покой мой нарушила знакомая Н.. Уведя меня чуть в сторону, она прошептала, что некий кинооператор В. Р., прославившийся популистским фильмом, сообщил ей, за отца Кирилла мол, надо молиться по-другому. Он, де тайный схимник и епископ, имя у него другое. Не выдержал я, обругал её:

— Знаешь что?! Давай не собирай всякие сплетни. Эти фокусы уже прокручивала мадам Гроян, подосланная к отцу Николаю Гурьянову, самозваная «схимонахиня». Та тоже плела на старца Николая подобное. Это — бесовские дела. Для того, чтобы все поминали и молились, обращались к вымышленным именам, а не к тем, кому нужно. Попробуй, напиши письмо и укажи не настоящие данные адресата. Получит твоё письмо нужный человек?

— Нет, — отозвалась Н.
— То-то же! Пошли куда подальше своего «просветителя». Много таких кликуш было, есть и будет. Ты слышала, как здесь называют при отпевании Батюшку? Величают его епископом и другим именем?
— Нет.
— А вы почему «передовые», чего мелите?..
Н. стыдливо молчит, твёрдо заключаю:
— Батюшка для нас — Архимандрит Кирилл и всё тут!..

Резко отошёл от неё и попытался вернуться на прежнее место, но мне преградила дорогу и попыталась направить к выходу одна из прислуживающих женщин в чёрном халате. В горячности, я сказал ей что-то резкое, и пошёл было к своему месту, но мне стало стыдно и тоскливо на сердце. Сразу мелькнула мысль: «Батюшка бы так не поступил, не повёл бы так себя». Покосившись на гроб с телом отца Кирилла, я тут же вернулся к женщине и поклонился ей, попросил у неё прощение. Строгое лицо её сразу разгладилось и переменилось. Она улыбнулась.

После этого я вернулся на своё место. Благо его не успел никто занять. Рядом стоящий отец Виталий с Белгородчины охранял его.
Прикрыв глаза, чтобы ничто зрительно не отвлекало меня, я постарался снова погрузить себя в нужную, покаянную, прощальную атмосферу, в то, что читалось и пелось в храме.

Через довольно продолжительное время вижу, напротив, у левого клироса притулилась заплаканная монахиня Евфимия, верная келейница отца Кирилла с первых дней его поселения в Переделкино. Родной дочери такой не найти. Она прошла весь скорбный путь болезней и страданий Батюшки, выпавшей на его долю за эти последние 20 лет в полной мере. И теперь, всё время заупокойных служб, она скромно стояла безмолвно в сторонке, или сидела на ступенях.

Появилась ещё одна знакомая сестра во едином духовном отце. Добралась с трудами. Старенькая, болящая монахиня Евпраксия, одна из давних чад Батюшки. Много лет она трудилась и возглавляла в последние годы пошивочную мастерскую Лавры.
Да, дух архимандрита Кирилла ещё держится в народе Божием, и в Лавре особенно.

Утром 23 февраля, позднюю Литургию возглавил митрополит Онуфрий с сонмов архиереев. Она длилась с 7-30 до 10-00 часов. После этого целых два часа все ждали Патриарха. По прибытии его, началось служение и отпевание Старца, многолетнего духовника Лавры, священноархимандрита Кирилла.

Вначале была патриаршая проповедь о значимости архимандрита Кирилла (Павлова), где был упомянут и митрополит Никодим (Ротов). Сказано было: «Мой духовник — митрополит Никодим, посоветовал мне пойти на исповедь к отцу Кириллу…». Сразу обозначилось определённое разграничение. Это, мол, ваш духовник, отец Кирилл, а мой — Никодим. Обстоятельно было рассказано о том, какой широкой души был митрополит Никодим, несмотря на ворчание многих в его адрес.

Затем Патриарх сошёл с амвона, и по-существу началось Отпевание. Была прочитана и пропета 17-я кафизма и далее совершено «Последование» с прочтением Евангелия и Разрешительной молитвы. Её огласил митрополит Онуфрий. После прочтения стал складывать её. Видя это, и считая, что ему, как Первоиерарху и управляющему Отпеванием, зачитавший передаст Разрешительную молитву и он вложит её в руки усопшего Старца, Патриарх Кирилл сделал два шага ко гробу и почти вплотную подошёл к митрополиту Онуфрию. Но тот, видя это, не смутился, а сам вложил Разрешительную молитву в руки своего духовного отца, архимандрита Кирилла.

После этого только митрополит Онуфрий сделал шаг назад, освобождая место Патриарху Кириллу. Последний, подошёл к гробу, наклонился, слегка и быстро приложился к возду̀ху на главе архимандрита Кирилла. После чего величественно осенил крестным знамением мощи Праведника…

За Первоиерархом, смиренно приложился и митрополит Онуфрий, за ним все остальные иерархи РПЦ. Началось последнее целование, прощание с отцом Кириллом.

Снимая с головы митры, архиереи один за другим подходили к гробу и поклонялись, прикладывались к Старцу. За ними служившие священники, насельники Лавры, прибывшие для прощания со своим духовным отцом священники, монахи, православные люди.

Подошёл и я недостойный, наверное, уже в пятый раз. Поцеловал столько потрудившиеся в войну, на службах и на послушаниях ножки Батюшки, колени, приоткрытые тёплые, мягкие, всегда чуть припухшие, добрые руки отца Кирилла. Деревянный крест в его руках и возду̀х на его лице.

С Патриархом прибыли и высокопоставленные чины нашей Церкви. Где то у левого клироса показался украдкой, без облачения, только в рясе, в отличии от многих, искренне опечаленных собратий Лавры, архимандрит Агафадор (Маркевич). Некогда бывший наместник Донского монастыря, приставленный быть распорядителем при дверях келии отца Кирилла. Он не участвовал в службах. Прячась за людьми, столпившимися у левого клироса, означился ненадолго, на несколько минут.

Высочайшее звание «всероссийского духовника» нёс всю жизнь и уносит с собой наш народный Духовник всея Руси — священноархимандрит Кирилл (Павлов). Это наименование даёт сам народ и более никто! Никакие временщики не могут этого сделать, они – безсильны в этом.

Как просил, всё время, до последней возможности говорить, и во время тяжёлой болезни отец Кирилл, чтобы его вернули обратно в родной дом, в Лавру. Но его и при этом положении держали в узах. Дабы не было противного им, благого воздействия на братию и служащих главного монастыря и на множество притекающих к нему людей. Дабы не стали опорой сопротивления врагам нашего спасения. Чтобы не окрепли мы, не воспряли духом в борьбе со злом, со смертельными противниками нашей Веры, нашей Церкви.

Только вот после своей смерти архимандрит Кирилл, прорвал всё-таки все препоны и кордоны установленные ему. Вернулся из ссылки, из узилиша в родную Лавру своим телом, а душа то его всегда постоянно пребывала здесь, рядом с мощами главного молитвенника Руси — преподобного Сергия.

Архимандрит Кирилл, при малейшей возможности, ездил далеко, чтобы встретиться, поучиться у страдальца-исповедника епископа Афанасия, глинских старцев в изгнании, у Серафима Тяпочкина, у кавказских пустынников, у многих старцев и стариц.

Как не пыжатся некоторые, ни изображают из себя «великими старцами» — ничего у них не получится. Никогда, никто уже не станет Духовником всея Руси, каким был и останется для всех архимандрит Кирилл (Павлов), герой войны и герой духовной битвы русского, православного народа.

Отпевание закончилось около 12 часов утра. Архиереи с Патриархом ушли в алтарь. Вновь установилась сосредоточенная тишина в Успенском соборе. Некоторые записные патриотические, общественные функционеры, которые приехали сюда наскоро попиариться, быстро умчались обратно к своим мирским, более дорогим для них удовольствиям. Остались здесь простые, по настоящему любящие отца Кирилла и Того, Кого он любил и Кому верно, беззаветно служил до последнего своего вздоха.

Непрерывно потекла нескончаемая очередь людей, желающих в последний раз приложится к останкам святого страдальца, великого Старца. Скорбно и торжественно двигалась людская очередь, чтобы поклониться тому, кому они верили и верят более всего из живущих на земле. Люди с благоговением припадали и целовали облачённого в положенные одежды своего духовного отца. Даже те, кто не встречался никогда с Батюшкой, не беседовал с ним, не могли сдержать слёз. Всех всколыхнуло и многих привело сюда печальное известие.

Вся страна опечалилась. Вся Россия, все православные сердцем почувствовали в себе невосполнимую утрату. Последние, трудные и обманные тридцать лет, несмотря на многие ухищрения властей, всяческое умалчивание о нашем Старце и ложь на него, более всех мы почитали именно отца Кирилла. Из уст в уста передавали всё то, что узнавали про мнение его, по тому, или иному вопросу смутного нашего времени. Особенно в последние 13 лет с тревогой, ежечасно вслушивались сердцем: «А как там отец Кирилл»?

После отпевания духовника Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Кирилла, Патриарх в своей лаврской резиденции, поскору провёл нужные ему встречи и беседы с присутствовавшими на отпевании архиереями и отбыл с охраной из Лавры.

В этот же день 23 февраля, патриарх Кирилл провёл, уже в Москве на редкость очень деятельно.
Днём возложил венки, уже к другой, Могиле неизвестного солдата у Кремля. Принял там парад и прохождение воинского подразделения. Произнёс речь перед ними. Затем произнёс речь перед духовенством и почётными гостями, присутствующими там.

Поздравил начальника Главного управления военной полиции Министерства обороны генерал-лейтенанта В. Ивановского и военного коменданта г. Москвы генерал-майора Е. Селезнёва.

В этот же день, вместе с министром культуры В. Мединским, пособником богохульников, состряпавших на государственные деньги богомерзкий фильмец «Матильда». Пасквильную поделку оскорбляющую нашу Православную веру. Глумящуюся над нашими святыми, канонизированными Русской Православной Церковью, страстотерпцами; императором Николаем и его семьёй.

В компании, дружеском единении и беседах с министром-подельником преступников, кощунников, сообщнике осквернителей нашей веры на множестве выставок, театральных сцен, с теле и киноэкранов, в печати… Вместе с этим чиновником-мракобесом, Патриарх неспешно обошёл, подробно осмотрел в Манеже, большую выставку живописи художника В. Нестеренко. Об этом тоже сообщил официальный портал «Патриархия.Ру».

И ещё одна официальная, приятная встреча произошла у Патриарха в этот день, отпевания в Троице-Сергиевой лавре Духовника всея Руси — архимандрита Кирилла (Павлова). Патриарх Кирилл счёл необходимым в этот день, успел, опять же вместе с В. Мединским, побывать в здании Российского военно-исторического общества, в Музее военной формы одежды (теперь есть и такой музей). Об этом опять же сообщил портал «Патриархия. Ру». Они открыли выставку «Награды Русской Православной Церкви «за труды понесённые». Их сопровождали два заместителя министра культуры Р.Ф. — А. Журавский и С. Обрывалин, а также председатель геральдического совета при Патриархии протоиерей А. Абрамов.

Так, что этот день Патриарху печалиться не пришлось. Ему было не до грусти, по поводу кончины, отпевания в этот день героя войны, легендарного сталинградского сержанта Павлова, оклеветанного не только богоборческой властью, но и подловато молчащей более полувека по этому поводу, Церковной властью. У высоких чинов этот день скорби, прощания всех православных людей с великим, последним Старцем, Духовником всея Руси — священноархимандритом Кириллом (Павловым), прошёл при обычных приятностях и не более того. Но ничего! Когда официоз не принимает, отторгает — это честь! Значит, не зря потрудился Старец. Много поломал злого и богоотступнического…

В конце 90-х годов и начала двухтысячных, когда произошла главная погибельная ломка ценности человека, как Божьего творения. Отец Кирилл и тогда показал нам пример доброго поведения и по отношению ко всему враждебному. Старец учил относиться ко всему ровно, спокойно, но внутренне, оставаться всегда несгибаемыми, как он — сталинградский воин.

Так или иначе, своим примером, отец Кирилл научил нас не принимать установливающийся диктат, электронный концлагерь. Именно против этого открыто восстал, заявил об этом, при начале страшного переворота в мире, архимандрит Кирилл. Много перенёс он страданий за это и даже выселение из родного дома — Троице-Сергиевой Лавры.

Это был, до последних дней, его второй Дом сержанта И. Д. Павлова, его второй Сталинград. Именно поэтому, особенно в последние двадцать лет он подвергался гонениям, изоляции, замалчиванию и лжи. Даже имя его старались всячески вытравливать из массового сознания антихристовые слуги, засевшие во всех ветвях власти. Православные же люди знают, помнят и благодарны многострадальному Старцу за его мужество, стойкую, безкомпромиссную позицию.

На этом оселке — реальной борьбы со злом, краеугольном камне, которым пренебрегли зиждущие, спотыкаются, пытающиеся повторно выстроить богомерзкую, вавилонскую башню. Кроме необыкновенного подвига монашеского, подвижничества духовного, значителен для всех он отвагой своей, близок всем отец Кирилл.

До сих пор, чёткие и ясные определения Батюшки по поводу истинной, пагубной цели устроителей антихристова «царства», мешают, не дают им окончательно одурачить Божий народ и загнать всех на их кошерную скотобойню. Многие и из служителей Бога, в погоне за «красным мира сего», переметнулись в прислуживание злу. Архимандрит Кирилл же отважно, как и в пылающем осаждённом сталинградском Доме, смело возглавил сопротивление.

Именно эта стоическая позиция Старца Кирилла замалчивается и всячески вытравляется из сознания всех.
О высоте его монашеской, мудрой, высоконравственной жизни пишут, и будет ещё больше написано, даже в официальной прессе и СМИ. Произносятся с амвона похвальные слова и высокими чинами. Но главный подвиг Старца и героя уже этой, последней войны падшего мира с творением Божиим, его сражение, будет и впредь под строжайшим запретом врагов Православия. Именно о нём то и надо говорить, основательно изучать, дабы не впасть в погибельное состояние.

И вот этого светильника, духовного вождя нашего, прогоняющего тьму здесь не стало. От этого почти все, кто находился в храме и за его стенами, подходил к мощам святого старца не могли сдерживать свои слёзы. Но удивительным образом на лицах плачущих одновременно сияли улыбки. Была радость от того, что он великий наш Старец – был с нами. Дал нам пример стояния и сопротивления злу своим подвигом. Свет этот теперь не покинет нас никогда, а разгорится ещё ярче, ради дальнейшего укрепления, нашего стояния в вере Православной.

Когда же захоронение будет?.. Где Первоиерарх и архиереи?..
Такое недоумение продолжалось долгих четыре часа.

Большинство измождённых долгим ожиданием людей, несмотря на холод, вынуждены были выйти из Успенского собора, так как храм всех не вмещал. Много людей было с детьми и конечно они не могли выдержать на сыром морозе столько часов. Вынуждены были уйти из монастыря. Не исключено, что и на это был расчёт у некоторых устроителей Прощания со Старцем.

Наконец, около четырёх часов дня, снова открылись Царские врата и уже не Патриарх, а наместник Троице–Сергиевой Лавры, архиепископ Феогност, начал заключительный, последний этап служения заупокойной Литии, последнего целования.

Да, дух архимандрита Кирилла ещё держится в Лавре. Держится он благодаря верным ученикам его. Поддерживается теми, кто окормлялся у братского духовника, отца Кирилла. Есть косточка Батюшкина в строении Лавры. Не подмяли её, несмотря на множество атак извне, особенно сверху. Ощутимых ударов, и многих других зломысленных испытаний. Скрипит могучий корабль, но движется, идёт пока курсом, близким к до̀лжному. Ведёт за собой остальных.

Штурвал родной отцу Кириллу Троице-Сергиевой Лавры в крепких, надёжных руках архиепископа Феогноста, — верного чада Батюшки. Это ему он, духовник братии, когда тот ослабел, изнемог в несении настоятельского креста, отец Кирилл долго смотря в окно на Успенский собор и молясь, коротко и строго ответил: «Кто-то должен его нести….»

С того времени многострадальный ученик не ослабел. Несёт свой многострадальный крест. Это его усилиями сохранялась все двадцать лет вне прикосновенности келия отца Кирилла в Варваринском корпусе Лавры. Его упорством все эти годы не вычёркивалась должность архимандрита Кирилла (Павлова), как штатного, действующего, главного духовника братии Троице- Сергиевой Лавры.

Регулярно наместник приезжал и посещал духовника своего и после того, как отца Кирилла перевезли в Переделкино. Все эти тринадцать с лишним лет тяжёлой болезни Батюшки, он был рядом с ним, выверял все свои действия через то, что воспринял от своего духовника. Тяжкое горе свалилось на архиепископа Феогноста сейчас — проводы из родного дома, Лавры, в горние обители самого близкого человека, истинного отца, поддержки своей. Большие тёмные круги под глазами показывают, сколько он выстрадал и как страдает сейчас. Но рука кадящего фимиамом своего усопшего наставника, крепка и голос твёрд.

Денно и нощно, стоит он у руля главного монастыря России, головного корабля, пробивающего толстый и крепкий, непроходимый лёд, для прохода всех других, разной массы и размеров, кораблей духовной флотилии России.

Только вот после своей смерти архимандрит Кирилл, прорвал всё-таки все препоны и кордоны установленные ему. Вернулся из ссылки, из узилища в родную Лавру своим телом, а душа то его всегда, постоянно пребывала тут, рядом с мощами главного молитвенника Руси — Преподобного Сергия.
Всё! Плен закончился!

Ранее, когда Батюшка надолго заболел, я думал, что может наступить такой момент, когда нужно будет проститься с духовным отцом. Но это всегда казалось – не скоро, а может и никогда... Хотя ему уже было за девяносто лет, и он в такой тяжёлой болезни. Кроме того, говорил же он, что доживёт с нами до антихриста. Хотя это отчасти оправдалось. Есть официальные сообщения, что погубитель уже есть и действует, действует, но пока скрытно. Да ещё мнение о больших бедах после его смерти, тоже отпугивало эти мысли о прощании с ним. И думать об этом не хотелось. Но вот настал этот момент…

Отойдя от гроба, дав другим попрощаться, я пошёл к выходу из храма. Между двух стен плотно стоящих и не могущих уйти от Батюшки людей.
Вышел на морозный ветер с дождём и снегом. Там вся большая высокая лестница и далеко за ней, всё было запружено народом.

Шёл я не замечая холода и пронизывающего ветра, время от времени окликаемый знакомыми и незнакомыми людьми… Многие благодарили за книги, которые милостью Божией удалось во-время написать и издать про отца Кирилла. Бог сподобил! Одарил брызгами от океана Батюшкиной мудрости и немногими, но необходимыми помощниками.

Какие-то люди увлекли меня и стали предлагать свою помощь в отъезде отсюда до Москвы на автомобиле. Поблагодарив, отказался. После всего этого, лучше находиться одному. Подальше от разговоров и суеты.

Только тут, ощутив холод, одел я при помощи добрых людей шарф и куртку, а скуфью не нашёл. Отчасти поэтому, а более, чтобы ещё минутку-другую побыть рядом с Батюшкой, пройдя кордон казаков, поднялся я, прошёл в боковой служебный вход Успенского собора. Отсюда теперь впускали народ в храм. Там, присел я в стасидию. Стал рассматривать входящих людей, которых понемногу впускали через этот вход. Какие же они все красивые! Идёт цвет нашего народа! Плохим, не духовным здесь делать нечего. Не поедут они в такую даль, в мороз, в дождь.

Были несколько церковных функционеров привезённых сюда на лимузинах ради своих интересов, чуждых, но это так — мелочь, немного их. Основная же масса людей, несмотря на устроенные препоны — их тысячи!.. Искренне любящих Бога и его угодника, священноархимандрита Кирилла.
Там, в тамбурочке перед боковым входом в Успенский собор, удалось немножко отдохнуть. Собрать воедино разрозненные чувства и мысли, заодно и понаблюдать за людьми. Здесь встречались, пережидали непогоду и непонятную уже трёхчасовую задержку многие священники, преподаватели Семинарии и Духовной академии. Приветствовали друг друга, расспрашивали.

Запомнились две добровольные уборщицы. Одна из них помоложе, высокая, безропотно вытирала пол, постоянно покрывавшийся грязью с обуви входящих. Вторая, пришла попозже, но судя по всему — профессионал. Она быстро и привычно скинула своё пальтецо, под которым оказался ситцевый, рабочий салат тёмно-синего цвета. Деловито и умело она перехватила швабру с наброшенной на неё грязной тряпкой. Окунула её в ведро с водой. Широкими привычными жестами, быстро протёрла весь беломраморный пол тамбура.

Ловко сняв тряпку, выжала, набросила вновь на швабру и широкими взмахами, несмотря на свой невысокий росток, быстро прошлась ещё раз по каменному полу. Сразу видно, что это занятие для неё привычное и в радость. Видно, что ежедневно вот так, к вечеру, после основной работы, она приходит сюда и трудится здесь во славу Божию. Где ещё встретишь таких охочих доброхотов?..

Уже начало четвёртого. После отпевания Старца, прошло более трёх часов, а распоряжений о похоронах никаких. Народ пускают на поклонение и прощание. И всё идут люди и идут... Многие с детьми. У некоторых их несколько, разновозрастных.

Вот вошла молодая женщина с замечательным розовощеким пятилетним мальчиком. Она не стала проходить вперёд, а стояла в неопределённости.

Взглянув на меня испытующе, неожиданно подошла ко мне и спросила меня осторожно:
– Можно задать вам вопрос?
Думая, что её интересуют организационные вопросы, я легко согласился. Она не сразу, опять внимательно оглядев меня, явно борясь в себе, нерешительно опять спросила:
– Я по другому поводу, можно?
– Давайте, давайте, – поторопил я её.

Подбирая слова, она, чуть замедленно начала:
– У нас с мужем очень часто перепалки происходят, споры. Мы уже собрались с ним разводиться.
Раздосадовался я: «Вот те на!.. Не вовремя и не к месту такая тема для меня». Подавив огорчение, стал я отвечать. Задал для начала вопрос:
— Вы по симпатии замуж выходили?

— Да.

— Тогда какие перепалки и ссоры у вас могут быть?
Она молчит. Продолжаю спрашивать:
— В храм хо̀дите?
— Я…да. Иногда, — ответила она. — Он не ходит.
— Духовник у вас есть, с которым вы советуетесь, получаете наставления и благословение?
— Сейчас нет.
— Почему?
— Я переехала из Новосибирска. Вышла здесь замуж. Духовник остался там.
— А здесь?
— Здесь — нет.
— Почему? Ведь судя по вашему сыну, вы здесь не менее шести лет. И столько времени быть без духовного руководителя?

Она молчит. Продолжаю:
— Святые отцы и отец Кирилл говорил, что в таком положении, если духовник находится далеко и нет возможности с ним регулярно встречаться, то нужно находить здесь, другого.

— Пока не нашла…
— Так ищите! Как хлеб, как необходимое для жизни нужно искать! Это же главное условие спасения!..
— Да, согласна.

Чуть помедлив, спрашиваю, скорее утверждаю:
— Брак — невенчанный.

Женщина печально кивает опущенной головой.
— Немедленно, первым делом, надо загасить разгоревшееся между вами пламя. В первую очередь смириться — вам.
— Почему мне? — воинственно, как почти все современные женщины, вскинула она свой гладкий подбородок вверх.
— Потому, что вы — жена. Вы за мужем, а не он за вами.
— Ну, и что?

— А то! Кто из чьего ребра?! — возвысил голос и я. — Кто первосозданному в помощники, а не в руководители дан? Чьё предназначение — хранить домашний очаг? А что такое очаг? Это любовь, забота, тепло и добро. Этот очаг денно и нощно, пуще глаза своего должна жена хранить. Тогда и детям тепло и мужу радостно. Этот огонь надо поддерживать и возгревать, а не раздувать пламя страстей. Их нужно гасить, растоптать раз и навсегда.

— Трудно…— подумав, призналась озадаченно собеседница.
— Не легко, — согласился я. — Но необходимо. Для своей же пользы и вот его, сыночка вашего.

Погладил её сына по головке. Ласково попросил:

— Постарайтесь, для сохранения семьи. Вы же не хотите стать мамой-одиночкой? Это очень тяжёлая, невесёлая доля. Даже для красивых женщин. Ско-олько таких несчастных!.. Не хотите, чтобы ваш прекрасный сыночек рос безотцовщиной? Это необычайно горькая доля, поверьте мне… Я из такой семьи. Только по другой причине. Моего отца убили на войне. Без отца, без защиты — очень трудно живётся… А каково было маме одной растить меня?!.. В разрухе и неустройстве. Да ещё в то, послевоенное, сталинское время. Вся молодость у неё, в двадцать лет прекратилась. Одинокая мать, всегда — одинока. Даже если родственники помогают. Это только в телеящике им легко и весело. На самом деле, они никому — не нужны, за редким исключением. Красивых, свободных, без них хватает…

— Да, я понимаю… — растерялась от моего откровения женщина.
— Угомонитесь, как часто любил говорить наш Батюшка, с которым мы сейчас прощаемся. И всё тогда у вас образуется. Повенчайтесь. При этом услышите: «Как Господь глава Церкви, так муж — глава дома». Отец Кирилл призывал женщин беречь и блюсти честь мужа, хозяина дома. Тогда и ему всё в радость, в охотку будет в доме трудиться, созидать, украшать, холить и лелеять всех. Добро, смирение и терпение жены — фундамент дома.

После этих слов я встал и прощаясь пожелал:
— Счастья вам. Добросердечия и любви. Побольше деток вам, в радость!..

Женщина таинственно улыбнулась и призналась:
— Я в положении…
— Ну вот! — всплеснул я руками. — А она ещё перепалками занимается! Ты что, милая? А того второго ребёночка что, убивать собиралась? Не вздумай! Себя тогда убьёшь… Мир, — прежде всего. Мир и добро!.. К этому призывал всех наш Старец. В этом — всё! Давай-ка, живи. И всех к жизни веди!

Смотрю, в глазах женщины вместо потухшего взора и прежней грусти, упрятанных под мастерским искусством макияжа, загорелся огонёчек надежды и решимости на благое устроение своей жизни.

Одарив иконочками маму и сыночка, я быстро пошёл в храм, ведя их за собой. Дабы ещё хоть разочек припасть к родному духовному отцу.
Поставив женщину с мальчиком в передние ряды, оглянувшись, я увидел ту добрую старушку, которая вчера днём ещё, подозвала и уговаривала меня присесть и отдохнуть на стуле, около неё.

Пробравшись к ней, спросил её:

— Как? Не прогоняли тебя ночью?
— Не – ет, — ответила она улыбаясь.
— Я же говорил тебе! Не бойся, Батюшка, отец Кирилл защитит.
— Да, уж. Это точно. Он помог, — согласилась бабушка.
Только тут я догадался спросить ту, с которой рядом находился весь вчерашний день, вечер и часть ночи.
— Как величать–то вас?
— Мария.
— О, хорошее, Богородичное имечко. Буду поминать. И меня грешного прошу не забыть.
Назвал ей свой сан и имя. Одарил одной из двух просфор, которые заслужил вчера, при изъятии частичек с именами в записках. Одарил меня тогда игумен, а я вот её, Марию. Она очень возрадовалась:

— О, как кстати! А то у меня поджелудочная, опять «разыгралась».
— Покушай со святой водичкой, — ободрил я её и стал протискиваться вперёд к постаменту с гробом Старца.

Снова, в который раз приложился к нему, сделал земной поклон и с большой неохотой, с трудом отошёл в сторону. Так бы, как при жизни его, стоял бы и стоял бы около добрейшего Батюшки…

После этого пробрался на прежнее место. Поближе к бабушке Марии.
Время уже полчетвёртого. Четыре часа прошло после отпевания, а люди всё идут и идут. Их пускают. Значит, нет команды на погребение. Кто же при таких обстоятельствах, столько времени, на мокром морозе и ветре выдержит?..

Но вот снова вышел наместник Лавры, архиепископ Феогност, в сопровождении сослужащих ему. Была отслужена ещё заупокойная лития. Служащие и кто смог приложились в последний раз к мощам архимандрита Кирилла.

С правого клироса принесли оклеенную белой тканью крышку гроба. Возложили её сверху, навсегда теперь закрыв от нас любимого, необходимого нам Батюшку… Двое сотрудников стали приколачивать крышку гвоздями. Стук в этом царстве тишины, песнопений и молитв, резал разрывал ухо…

Гроб подняли, вознесли и понесли к выходу. На запад, в противоположную сторону от алтаря, в котором столько лет служит отец Кирилл…

Исходим из Успенского собора. Под пение «Святый Боже…» вышли на основную, входную лестницу. Поражаемся, сколько народа повсюду! Выстояли! Выдержали! Вот она – любовь народа, память его!.. Остались самые верные, — душа народа. Православные люди терпеливо, столько времени дожидавшиеся ожили. Разом ахнули, выдохнули беззвучно. Наступили последние минуты прощания.

Многолюдная процессия спустилась по лестнице собора, и почему-то несшие гроб, заспешили. Пошли к главному входу в Лавру. Мне подумалось, что через него мы выйдем и пройдём, пронесём своего Духовника хотя бы вокруг Лавры. Но не тут то было. Процессия за Успенским собором свернула влево, а затем, минуя дорогую для Старца Академию, опять влево, огибая величественный Успенский собор по одной из аллей. Я был в недоумении. Почему Духовника всей Руси, трёх Патриархов, так небрежительно, поспешно уносят? Таких, уже больше не будет никогда и нигде! Неужели нельзя было перекрыть всего лишь боковую, мало загруженную Ильинскую улицу?

Пронести в последний путь великого, Вселенского масштаба Старца, уважительно вокруг родной Лавры, вокруг сердца России. Весь город бы оставил бы на время своё торгашество, склоки, телесериалы, водку, греховные занятия… и пришёл бы поплакать о своём окаянстве. Вспомнил бы о вечном. Как это нужно! Необходимо. Но нет, дана команда, распоряжение свыше о том, чтобы этого не делать и выполняется…

Явно, по всему видно, что властители «церкви лукавнующих» (ап. Павел), и теперь боятся отошедшего от мира сего Старца, сержанта Павлова. Как и тогда, семьдесят три года назад после Сталинграда, когда в страхе отправили его на верную погибель за непокорность им. Да, вы верно чуете, антихристово племя. Вы то, знаете, кто вам на самом деле мешает сотворять злые, пагубные преступления. Но все ваши гнусные приёмы — напрасны. Как не помогло вам двадцатилетнее изгнание братского духовника, архимандрита Кирилла из Лавры.

Дух его не умер за это время. Живёт в иноках, насельниках Троице-Сергиевой Лавры. Так и ваши козни с похоронами Старца, не спасут вас от народного презрения и адского наказания. Духовник всея Руси будет сиять вечно. И слепить вам ваши ослепшие бельма. У всех православных утвердится правда, его стойкость и верность Спасителю. Как и христианский подвиг юного солдата Евгения Родионова, будут как набат, созывать всех и ковать новых воинов в Христово войско!

Крестный ход с телом Духовника

Большинство людей всё перенесло. Дождались и под мокрым снегом, почти бежали за обносимым вокруг Успенского собора, в скромном досчатом гробу, телом отца Кирилла. Шли, во главе с архиепископом Феогностом.

Быстро обошли с крестом и гробом вокруг собора, и подошли к подготовленной у храма Святого Духа могиле. Тысячи людей бежали отовсюду, подтягивались к этому месту.

Вот оно — новое временное прибежище священноархимандрита Кирилла (Павлова). Почему временное? Да потому, что наверняка его, через непродолжительное время, извлекут из могилы. Он будет прославлен нашей Церковью, и мощи его будут находиться в одном из храмов родной Троице-Сергиевой Лавры. Как покоятся там мощи некогда гонимого, 38 лет проведшего в лагерях, учителя Батюшки — Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского.

Отверста могила, у дорожки от входа в Лавру к Преподобному Сергию. Обложена она кирпичом, стараниями игумена Ефтихия с помощниками. Везде во все стороны, куда не взглянешь, множество людей с опечаленными лицами. Многие плачут. Искренне, всею душою скорбят о страшной потере для нас и нашей Церкви. Так, всякого рода и племени начальничков провожать не будут. Может и организуют они пышно, за большущие деньги, совсем по другому, пропиарят своего подельника по всем СМИ, но провожающие будут с холодными сердцами, «по долгу службы», изображать только скорбные физиономии. Здесь — совсем другое дело. Здесь наперекор им, настоящие, выстраданные, НАРОДНЫЕ ПРОВОДЫ любимого и родного отца!..

Скорее всего, властительные устроители не разрешили бы хоронить Батюшку здесь, на почётном и видном месте. Но промыслом Божиим, чудесным образом, когда отец Кирилл получил инсульт, Патриарх Алексий II, будучи в Лавре, проходя мимо небольшого некрополя за храмом Святого Духа, указал посохом на место у центральной аллеи и повелел: «Вот здесь похороните архимандрита Кирилла». Не ведал он тогда. Что закончит дни свои прежде Старца. Распоряжение Патриарха стало известно всем.

И посему новым церковным властям, было бы слишком скандально отменить это официальное распоряжение. И, конечно же, не обошлось здесь без указания на то, в отношении любимого своего последователя, от главного распорядителя Лавры — преподобного Сергия Радонежского. А что могут временщики, какие бы посты они не занимали, против воли святого?!..

Было уже около пяти часов вечера, начало темнеть. Встать у могилы негде. Удалось мне взгромоздиться на один из двадцати мешков с песком. Все взоры устремлены на обступивших могилу иноков Лавры. Когда все установились, затихли, наместник, архиепископ Феогност негромко начал последнюю, короткую заупокойную Литию по своему наставнику, духовнику его и братии Лавры. Необыкновенная печаль как сень опустилась над нами. Не плакать, не скорбеть было нельзя. Но, действительно, печаль наша была светла и полна памятью о нашем духовном отце. Самым дорогим для нас на этом свете…

У могилы пропели последнюю заупокойную литию. В конце службы из тысячи всех стоящих вокруг, исторглось общее песнопение: «Со святыми упокой», «Душа его во благих водворится»… и особенно «Вечная память». И почти тут же, мощно зазвучали пасхальные стихиры. У всех только что заплаканные, искажённые скорбью лица, разом засияли радостью и улыбками, мощный хор тысячи голосов, потряс мрачное небо гимном всех православных христиан: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровах!!..».

Все с великой радостью во всю мощь запели пасхальные песнопения после заупокойной литии и предании земле гроба с телом о. Кирилла.
Мы радовались и обнимались как в Светлый Пасхальный Праздник. Обнимались с незнакомыми и даже с теми, с кем были в неприязни. Вот, что делает отец Кирилл, даже при отшествии своём от нас!

У нас среди зимы была Пасха. Трепещите недруги России и Православия! Теперь, вы никак и ничем не разорвёте нашу нерушимую связь! Соединённость русского православного народа, с нашим духовным Наставником, духовным архистратигом всея Руси!..

По чьей-то воле всё было направлено на срыв большого, многолюдного события для всей нашей страны — прощания с нашим великим Старцем. Но у них ничего не получилось! Не удалось им провести саботаж по полной программе. Как-бы они не пыжились вместе со своей «командой» — ничего у них не выйдет и в отношении нашего Отечества, развалится. Скрипит, шатается их электронно-концлагерная вавилонская башня, не выстраивается и скоро рухнет. Как рухнула несколько тысячелетий назад та, первая в Вавилоне. Забыли червячки, что безрезультатно «идти против рожна», Бог поругаем не бывает! Не выйдет! Не получится у них сатанинский замысел.

Опустив гроб в обложенную кирпичом гробницу, стали подтаскивать мешки с песком. Многие пытались взять от них по горсти и бросить по обычаю в могилу Старца. Все, кто мог, брали тяжеленые мешки и подносили, подтаскивали. Быстро могила была заполнена, и вырос холм, на который водрузили крест с именем Батюшки, как непобедимое знамя нашей победы над злом. Всегда, везде и повсюду!..

Засыпана могила, сверху были положены венки. Один от давно уже уехавшего Патриарха, множество от родной Лавры, и от почитателей отца Кирилла. Установили скромный деревянный крест. Цветы многослойным ковром возвысили холм. Украсили в этот зимний пасмурный день это, ещё одно особо притягательное место для православных людей, в святой Троице-Сергиевой Лавре.

Долго не хотели расходиться люди, хотя время уже было около шести вечера. Опустились сумерки.

Встретились мне и дождавшийся похорон слепенький с палочкой старенький Геннадий Павлович. Повстречались и с архимандритом Тихоном, наместником Калужской Тихоновой пустыни, его помощником игуменом Никитой. Всегда по праздникам мы приезжали с ними в Переделкино, чтобы повидаться с братией Лавры. Вместе с ними повидать, поклониться нашему духовному отцу. Теперь этих встреч не будет, но в сердцах наших всё запечатлелось, и мы будем стараться нести в себе тот дух верности, какой в нас утвердил отец Кирилл.

Уже приблизившись к святым вратам Лавры, я был уловлен! Один знакомый священник, указав на непривычно, широко распахнутые ворота к братским корпусам, предложил: «Пойдём, потрапезуем». Видя моё сомнение, он подтолкнул: «Всех позвали! Вон, все идут туда!». И действительно, целые группы людей, даже женщин, свободно шли туда. Взглянув на часы, вспомнив о том, что только утром я съел одну просфору, а впереди ещё долгий дальний путь, согласился.

В обширной трапезной, где обычно царит сдержанная монастырская тишина, было непривычно шумно. Звенела посуда, громко раздавались женские и детские голоса. Повсюду царило праздничное, радостное оживление. Послушники в белых халатах услужливо обслуживали всех. Ай, да молодец наместник! Вот, это — чадо Батюшки!..

Утолив голод, я заспешил, всё же к выходу из Лавры. Но почти достигнув его, был опять подхвачен монахиней Сергией. Она укорила меня тем, что я на прощание, вторично не подошёл попрощаться с главой монастыря — преподобным Сергием. Тем более, на сей раз, по указанию опять же наместника, мощи его у главы открыты. Мы заспешили к Троицкому храму.

Уходил я из Лавры уже в темноте, при освещении фонарей, провожаемый хлопотливой матушкой Сергией. Как в те труднейшие дни, когда я промёрзший, пять лет назад выискивал, расспрашивал и записывал знающих отца Кирилла. Это она вместе с уже покойной матушкой Таисией из Переславля, были главными помощницами, в моих долгих и трудных поисках людей, окормлявшихся у Батюшки. У них я отогревался и дожидался электричек… Разыскивал я людей и записывал в разных городах и весях, но больше около Сергиева Посада. Из всех этих трудов возникли книги «Старец» и «Духовник» о дорогом нашем духовном отце Кирилле.

Как началось прощание с отцом Кириллом со звонков и сообщений её из Переделкина о смерти Батюшки, так заканчивается и этот день заботливыми проводами из обители преподобного Сергия, с монахиней Сергией. Попрощавшись с ней, заспешил я на вокзал.

На Блинной горке обернулся, покрестился и поклонился Пресвятой Троице, сияющей и покрывающей эту обитель Православия. Сделал поклоны святым храмам Лавры, преподобному Сергию, незабвенному нашему отцу, архимандриту Кириллу и живущим, труждающимся там. Возблагодарил я Господа, за дарованное счастье быть, присутствовать при последних проводах горячо любимого духовного отца.

Поклонился и заботливому наместнику, архиепископу Феогносту с братией и иноками главного нашего монастыря — форпоста Русской Православной Церкви. Теперь он ещё более укреплён возвращением, присутствием там навечно своего братского Духовника, священноархимандрита Кирилла (Павлова). Поклонился духовной твердыне, неприступной, как «Дом сержанта Ивана Павлова». Главной цитадели, как указывали немцы в своих сводках, несгибаемой и победившей врага твердыне Сталинграда.

Дышалось привольно, свободно, утвердились силы и вера, от вида главной крепости нашего спасения. От твёрдой уверенности в том, что благословенная Лавра получила нового святого. Ещё одного, небесного защитника нас убогих. Теперь отец Кирилл сильнее будет способствовать нам в нашей борьбе с врагами нашей Русской Православной Церкви. Значит — стоѝм, как он в Сталинграде и здесь в Лавре. Значит, скоро победим, погоним врагов из Святой Руси!.. Дай то Бог!..

Священник Виктор Кузнецов

24 июня 2017 Просмотров: 6 688