«ТАМ НЕТ ЖИВОГО МЕСТА»... Малыша из Волгограда приговорили к ампутации ноги из-за прививки: "это не человеческий, а бычий штамм вируса туберкулеза"

После долгих обследований мама годовалого Кирилла услышала вердикт врачей: «Кость полностью сгнила. Ногу придется ампутировать выше колена». Лишь после успешной операции (да, у этой истории случился счастливый финал) волгоградка узнала: точкой отсчета в запутанной медицинской истории стала обычная прививка новорожденному.

Доедая прописанную врачами кашу на воде, Кирилл Ковалев быстро знакомится с гостями и тут же ведет их в детскую. Маленький «энерджайзер» показывает богатую коллекцию игрушек и весело подпрыгивает до кровати. Кажется, что о долгом лечении и двух операциях напоминают лишь большие шрамы на ноге. 

До своего первого дня рождения Кирилл не давал родителям никаких поводов для тревог — мальчик вставал в детской кроватке, ползал и пытался пройти первую в жизни дистанцию. 

— В год и два месяца Кирилл все же пошел. Тогда-то я и заметила, что у нас есть какие-то проблемы: сын шел перекатами, как мишка, — вспоминает волгоградка. — Меня это насторожило, я и тут же повела ребенка к ортопеду. Сначала мне сказали, что все нормально, так и должно быть. Я успокоилась. Ровно до тех пор, пока не заметила, что Кирилл начал вставать на носочки.

— На следующий день нам стало еще хуже: Кирилл уже даже не пытался опереться на ножку, — на этих словах Кирилл тянет маму за руку в детскую. — Я вызвала скорую еще утром, но врачи приехали к нам только в обед. Посмотрели, покрутили колено и сказали: «Что вы хотите? Просто не так поспал ребенок. Ничего страшного». В ночь у Кирилла поднялась температура под 40. Ребенок кряхтел, кричал и не давал трогать ножку. Я снова встретила врачей, и нам сказали: «Скорее всего, у вас гнойный артрит. Едем в хирургическое отделение 7-й больницы».

Сомнения в правильности диагноза у Зои Коваленко появились сразу после того, как ребенок встал на обе ноги и запрыгал на кровати.

— Мы лежали в одной палате с девочкой, у которой реально был гнойный артрит. И ее мама сразу же сказала: «У вас не может такого быть». Сыну сделали компресс, и через 20 минут он начал прыгать на кровати. Веры в наших врачей у меня не очень много, поэтому я пошла к заведующему отделения и сказала, что не доверяю диагнозу. Когда в нашей палате собрался консилиум, Кирилл уснул. Завотделением начал крутить ему ногу, но сын никак не отреагировал и не проснулся. «Это не может быть артрит, потому что при нем растворы не помогли бы. Скорее всего, воспалился не коленный сустав, а сама мышца», — заключили медики.

«У вас все нормально. Не волнуйтесь», — такие ответы от медиков мама годовалого Кирилла услышала от хирургов сразу после выписки из 7-й больницы. Все, как один, врачи посоветовали записаться на массаж и подождать окончательного выздоровления. 

— Когда мы пришли на массаж в центр реабилитации спортсменов, нас посмотрел заведующий отделением. Он тут же сказал нам, что делать массаж с таким коленом запрещено и отправил в соседнюю больницу № 8, — Зоя Ковалева вспоминает о деталях каждого дня, проведенного в медицинских кабинетах. 

— Врачи тут же оформили нашу госпитализацию и провели первые обследования. На УЗИ они увидели какое-то образование рядом с коленом. На машине скорой помощи нас отправили на прием в детскую онкологию к доктору Луткову. Тогда нам лишь подтвердили, что это некое образование. Сделать чего-то большего врачи пока не могли: в первую очередь мы должны снять воспаление. Чтобы заглушить боль, пили «Ибупрофен», который сажал нам печень. Но другого лекарства не было.

С боем настойчивая мама Кирилла Ковалева добилась проведения компьютерной томографии, которая и показала сгнившую кость ребенка. 
— Никто из хирургов и ортопедов не хотел делать нам компьютерную томографию. Они смотрели на результаты рентгена и говорили: «Здесь не за чем делать КТ». Врача, который может дать такое направление, я стала искать по форумам. И все же нашла. Оказалось, что он работает в нашей 31-й поликлинике. После первого осмотра хирург сказал, что подозревает у нас остеомиелит. Я спросила: «Что это такое?» Но мне ответили: «Вам лучше не знать. Давайте сначала сделаем КТ».

Результаты важного обследования, расставившего все точки над I, волгоградке вручали сразу несколько врачей детской областной больницы. 

— Меня позвали в кабинет и сказали: У вашего ребенка сгнили коленный сустав и большеберцовая кость. Там практически нет живого места». Я спросила, что мы можем сделать в этом случае? — рассказывая о диагнозе, Зоя Ковалева с трудом маскирует волнение. 

— «Ну.. ампутация выше колена. Надо искать причины, но требуется ампутация». К сожалению, в больнице № 7 нам отказали в госпитализации. Врач сказал: «Не требуется! Нога уже сгнила. Остается только дождаться, когда процесс некроза завершится. Тогда и будем ампутировать». На вопрос о причинах мне отвечать не стали. Какая, мол, разница? Вы все равно ничего не исправите.

Спасительным кругом для сына, едва не потерявшего ногу, Зоя Ковалева считает советы врачей из детской онкологии.

— После обследования специалисты из детской онкологии сказали мне, что у Кирилла — туберкулез костей. Я была так удивлена: на самом деле, знала лишь о туберкулезе легких, — вспоминает мама двоих детей. — Нас и впрямь спасли советы врачей. Они сказали ни в коем случае не оперироваться в Волгограде, не давать добро на пункции, не трогать колено и ехать в Санкт-Петербургский НИИ фтизиопульмонологии. Нам даже объяснили, каким образом связаться с врачами в обход областного комитета здравоохранения — в противном случае мы бы ждали квоту полгода! В конце они добавили, что шанс на то, что Кирилл будет ходить, нам дадут именно там.

Получив долгожданное приглашение в Санкт-Петербург, Зоя Ковалева тут же повезла ребенка на операцию. По словам молодой мамы, врачи научно-исследовательского института расписали ей каждый шаг и дали гарантию: «Мальчик будет ходить и расти». 

— В Волгограде меня очень настойчиво убеждали не ехать в другие клиники. Якобы они могут провести точно такое же лечение, как и их коллеги из северной столицы, — рассказывает Зоя Ковалева. — Тем не менее, в Санкт-Петербурге мы увидели и другой уровень медицины, и другое отношение к пациентам. Для меня с уровнем этих специалистов могут сравниться лишь врачи из детской онкологии Волгограда. Кириллу пообещали поставить биологические аллотрансплантанты, которые будут расти, как и обычная кость.

Двенадцать часов в реанимации, обезболивающие препараты, и, наконец, обычная палата — каждый день в больницах Волгограда и Санкт-Петербурга мама Кирилла может вспоминать едва ли не по часам.

— После операции температура Кирилла выросла до 40 градусов. Хотя на ножку он не жаловался, — уточняет волгоградка. — Все врачи клиники, осмотрев ребенка, пришли к мнению о том, что у него накопилась жидкость. Когда ее откачали, температура пошла на спад. После операции наши материалы отправили на анализы. 

Самый последний анализ ДНК высеял культуру туберкулеза БЦЖ — это не человеческий, а бычий штамм вируса туберкулеза. Именно поэтому в нашей выписке стоит не туберкулез костей, а именно поствакцинальное осложнение! Из-за трансплантации сыну запрещали ходить. А он же маленький — как ему это объяснить? Сначала мы купили мягкий бандаж, а потом и немецкий ортез. К сожалению, ограничить его в движении я могла только таким образом. Так и жили... Потом даже банку к ноге привязывали, потому что и эту схему он научился обходить.

Казалось бы, на выписке из научно-исследовательского института Санкт-Петербурга в истории болезни Кирилла Ковалева можно поставить жирную точку. Но после перенесенного бронхита ребенок вновь оказался на операционном столе. 

— К сожалению, у нас случился рецидив, и туберкулезный процесс возобновился, — вздыхает мама Кирилла. — Сформировалась шишка — в 7-й больнице нам подтвердили, что там именно гной. В Санкт-Петербурге сделали повторную операцию, провели трансплантацию, но уже большеберцовой кости. И снова запретили ходить. Тогда Кирилл понимал, что ему, действительно, запрещено подниматься на ноги и спасался мультфильмами. 

Уже после разговора с Зоей Ковалевой становится понятно, что два больших шрама на ноге — далеко не единственные напоминания о тяжелой болезни малыша. Вместо обычного детского «стола» врачи прописали Кириллу лишь каши на воде и вымоченные в воде овощи. 

— От приема препаратов химиотерапии у нас начался реактивный гепатит. Посадили мы себе печень... — вздыхает мама ребенка. — Для поддержания нормального состояния мы пьем много препаратов и придерживаемся очень строгой диеты. Кириллу разрешено есть гречку, овсянку на воде. Из мяса — говядина, телятина, индейка. Из овощей — кабачок, цветная капуста, картошка и огурец без кожуры. Все это вымачивается 12 часов перед приготовлением. К сожалению, другого нам нельзя. Психологи и социальные педагоги из центра реабилитации «Семья» общаются с ним по поводу такого строгого рациона. Он ведь не диабетик, которому можно съесть конфету. Ему — нельзя вообще. А на улице, понятное дело, все жалеют. На тебе, мальчик, конфетку.

Ради окончательной и твердой победы над последствиями болезни мама Кирилла Ковалева расписывает свой день буквально по минутам: лечебная физкультура, бассейн, занятия в центре реабилитации. Лоб в лоб столкнувшись с сотней врачей, волгоградка уверена: сказать о всеобщем непрофессионализме— значит, согрешить против истины. 

Информацию о лечении маленького пациента Кирилла корреспонденты V1.RU запросили в областном комитете здравоохранения.