«Один из афонских подвижников открыл святогорцу, известному отцу Серафиму, следующее: «Причиной моего вступления в монашество было видение во сне загробной участи грешников. После двухмесячной болезни я пришёл в сильное изнеможение. В этом состоянии я вижу двух юношей, вошедших ко мне. Они взяли меня за руки и сказали: «Следуй за нами!» Я, не чувствуя болезни, встал, оглянулся на свою постель и увидел, что тело моё лежало спокойно на постели. Тогда я понял, что оставил земную жизнь и должен явиться в загробный мир.

В лице юношей я узнал Ангелов, с которыми и отправился. Мне показаны были огненные места мучений; слышал я там вопли страдальцев. Ангелы, показывая мне за какой грех какое назначено огненное место, прибавили: «Если и ты не бросишь своих привычек к греховной жизни, то — вот и твое место наказания!»

Затем один из Ангелов восхитил из пламени одного человека, который был черен, как уголь, весь обгорел и с ног до головы окован. Тогда оба Ангела приступили к страдальцу, сняли с него оковы — и вместе с ними исчезла вся его чернота: он стал чист и светел, как ангел. Потом Ангелы облекли его в блестящее одеяние, подобное свету.

«Что значит это изменение сего человека?» – решился я спросить Ангелов. «Это грешная душа, – отвечали Ангелы, — была отлучена от Бога за свои грехи и должна была вечно гореть в этом пламени; между тем, родители этой души подавали много милостыни, делали частые поминовения за Литургиями, отправляли панихиды, и вот ради родительских молитв и молитв святой Церкви, Бог умилостивился и грешной душе даровано совершенное прощение. Она избавлена вечного мучения и теперь предстанет пред лице своего Господа и будет радоваться со всеми Его святыми».

Когда видение кончилось, я пришёл в себя и что же увидел? Вокруг меня стояли и плакали, приготовляя тело моё к погребению».

«Странник», 1867, май

+ + +

«Вот мы те, что ты нам служила на земле». И я сама читала свои дела, они написаны крупными буквами, и я ужаснулась своих дел. У бесов вылетает огонь из их рта, они стали бить меня по голове, и впивались в меня огненные искры. Я стала кричать от нестерпимой боли, но, увы, только мне послышались слабые стоны, как бы цыплят, они говорили: «Пить, пить»; а когда просияет огонь, тогда я вижу их всех, они страшные худые, шеи вытянуты, глаза выпуклые, и говорят они мне: «Вот и ты пришла к нам, подруга, будешь теперь жить с нами, ты и мы жили на земле и никого не любили, ни служителей Божиих, ни бедных, а только блудили и гордились, Бога хулили, слушали богоотступников, а православных пастырей поносили, и никогда не каялись…»

…Когда я была в аде, то мне давали есть червей всяких, живых и дохлых, и разложившихся, и вонючих, а я кричала и говорила, как же я их буду есть, а мне сказали: «Пост не соблюдала, когда жили на земле, разве ты мясо ела? Не мясо ты ела, а червей; посты не соблюдала, за это ешь червей здесь», а вместо молока давали всяких пресмыкающихся, гадов и всяких жаб…

…Я очень сильно испугалась и затрепетала от ужаса, мне показалось, что я век уже нахожусь там, и мне стало очень тяжело, а они продолжают: «Ты будешь с нами жить и мучиться во веки, как и мы».

Потом появилась Матерь Божия и стало светло, бесы все попадали, а души все обратились к Божией Матери: «Царица Небесная, не остави нас здесь». Одни говорят: «Я столько-то страдаю». Другие: «А я столько-то страдаю». А третья говорит: «А я столько-то страдаю, водички нет ни капли». А жара невыносимая, а сами проливают горькие слезы.

И Матерь Божия очень плакала и говорила им: «На земле жили, тогда Меня не призывали и не просили помощи, и не каялись Сыну Моему и Богу вашему, и Я теперь не могу вам помочь. Я не могу преступить волю Сына Моего, а Сын не может преступить волю Отца Своего Небесного и потому не могу Я вам помочь и ходатая за вас нет. Я помилую только тех страждущих в аде, за которых Церковь молится, и сродники молятся за своих сродников, и …которые творили добрые дела, и заслуживали милость, живя на земле».

+ + +

«Свидетельство Клавдии Устюжаниной, М., 2000. с.9-10.

«…Тогда Господь сказал:

— Мы продолжим твоё путешествие.

Мы пошли дальше. Зашли в такое место, что сильный огонь жжет людей. И люди встают и падают, падают и встают, встают и падают. Жарко. И когда им жарко, они выбегают на снег. А тут мороз сильный, градусов двести. Они намерзнут и опять идут в огонь. Опять — встают и падают и опять идут на мороз. Так они будут мучиться вечно, безконечно, и мучениям их не будет конца. Молитвы туда не доходят. Никакие. Пошли мы дальше.

Господь сказал:

— Веду тебя, где люди мучаются и страдают.

Там лежат вниз лицом в грязь, одна левая рука под ними, правая – поднята. Лежат они и плачут: «Господи, вразуми наших сродников, чтоб они за нас помолились. Если не так, то пошли их в какую-нибудь страну, чтоб они нашли человека, чтоб человек научил их, как за нас помолиться. Господи, если не так, то возьми у них самого дорогого, любимого человека, которого они любят и жалеют, и они будут его поминать – и нас помянут. Господи, если не так, если они ничего не делают для нас, то накажи их пожаром, все у них сожги, истреби или накажи их ворами, чтоб все у них взяли и предали исходу».

Господь сказал:

— Чадо, как мучаются люди и как просят Бога и Пречистую Матерь и никто их не слышит, и сродники за них не молятся, и они просят наказания родственникам.

Пошли мы дальше. Господь сказал:

— Пойдем, Я тебе покажу, где людей ест червь…

И там двухрогий червь и людей точит. Дальше пошли, где люди подвешены за руки, и за ноги, и за глаза…

Я спросила:

— За что, Господи, люди страдают?

– За зависть, за ненависть, за жадность, за скупость, и за них никто не молится, им очень трудно. Пойдем, Я тебе покажу, где пропасть и бездна, где люди никогда не выйдут, земля трясется, и люди мучаются, мучениям их не будет конца.

Страшно сказать, что я все время была с Господом в аду и я все время плакала и жалко мне было этих людей.

Господь сказал:

— Не плачь. Они Меня не знали и Я их не знаю. Они Меня не просили и отверглись от Меня. Они не молились Мне и Матерь Мою не чтили, праздники не чтили, работали в праздники. Сейчас они мучаются в геенне огненной. Они мятутся в озере огненном».

+ + +

Схимонахиня Сергия, ст.Вильнюсская. «Духовное путешествие слепой девушки в загробный мир»/М., 2006. С.100-101

Из воспоминаний о старце иеросхимонахе Сампсоне (Сиверсе) Многострадальном

«Батюшка всегда заботился о покойниках. У батюшки синодик был — целая книжка. И за всех он молился, и всех поминал: и своих благодетелей, и тех, кого проводил сам; своих духовных чад, и просто тех, за кого давали Батюшке молиться. Проскомидию он совершал около трех часов.

Батюшка рассказал однажды: «Часто во время проскомидии — когда вынимаю частичку за усопшего, вижу человека, за кого я вынимаю. В тот момент, когда вынимаю частичку, покойник мне делает поясной поклон и отходит. Одного забыл имя, тогда сам покойник сказал: «Меня зовут Владимир». Бывает очередь на весь храм, ожидают своего помина. Ведь покойники ждут и нуждаются в помине».

Батюшку многие прихожане просили молиться об их усопших. Через некоторое время эти покойники приходили к нему в келию, делали земной поклон и называли своё имя, благодарили его и уходили. Он знал участь человека – прошел он мытарства или нет, помилован или в муках находится его душа, и усугублял свою молитву о них».

Старец иеросхимонах Сампсон (Сиверс)/Жизнеописание, беседы и поучения/т.1, М., 1997. С.49-50

+ + +

Воспоминания о схиигумене Митрофане (Мякинине)

На сороковой день после смерти схиигуимена Митрофана старице Михаиле было видение: открылось небо, и оттуда спустились отец Митрофан и отец Кукша. Поклонились ей до земли: «Матушка, мы пришли тебя проведать. Ты нас поминаешь — мы и пришли. Но долго мы с тобой не пробудем, нам некогда — двести домов надо посетить», — это означало, что поминальная молитва творилась за них в тот день не менее чем в двухстах домах.

Схимонахиня Алексия, будучи духовной дочерью батюшки, очень почитала его и всегда поминала, исправно внося его имя в заупокойные записки. Но однажды она подумала: «Мы батюшку и так без конца поминаем — не запишу его в этот раз: он и так во святых, ему на том свете хорошо. А запишу-ка я своих родных, какие с грехом жили…».

И той же ночью является ей во сне батюшка со словами: «Что же ты меня не записала? Ведь я жду. Тут все — даже праведники ждут, когда их помянут, и радуются, когда их в записочках поминают». С тех пор она до самой своей смерти неопустительно писала имя батюшки в заупокойных записках.

«С любовью к людям»/По воспоминаниям о схиигумене Митрофане (Мякинине)/Изд.Задонского Рождество-Богородицкого мужского монастыря, 2005., с.107-108

+ + +

«Возвратясь от заутрени в первый день Пасхи, — передаёт А. Т. Б., — я легла спать и едва забылась, как у самого изголовья услышала, что кто-то горько плачет. Сердце сжалось у меня от жалости; боясь открыть глаза, я робко спросила: «Надя, это ты, моя родная?» – и страшилась услышать ответ, ибо мне пришло в голову, что, может быть, сестра моя Надя, давно скончавшаяся, не получив блаженства в вечной жизни, явилась мне для испрашивания молитвы, но на мой вопрос нежным грустным девичьим голосом, дрожащим от рыдания, послышался ответ:

– Нет, я не Надя.

– Кто же вы? – спросила я. – Скажите, что вам нужно? Я все сделаю.

Тогда рыдания усилились и плачущая отвечала:

– Я Варвара Н. Ради Бога, помолитесь обо мне, помяните меня за Литургией!!!

Я обещалась, и рыдания утихли. Я открыла глаза, в комнате уже было светло, и никого не было.

Когда приехали к нам родственники В. Н., я спросила зятя мужа моего, как звали его сестру, скончавшуюся недавно в Москве? Он отвечал: «Варварой Николаевной». Тогда я передала моё видение. Он был поражен рассказом и немедленно позаботился о поминовении сестры своей».

+ + +

«Душеполезные размышления», 1882, №5

«В одном приходе, по случаю смерти священника, место его было занято другим. Но, к прискорбию прихожан, вновь назначенный иерей через несколько дней после первого богослужения, совершенного им в церкви, отошёл в вечность.

Назначен был новый священник. По приезде в приход он вступил в должность, и в первый же воскресный день отправился в церковь для богослужения. Войдя в алтарь, священник невольно был страшно поражен видением: вблизи престола стоял незнакомый ему священник в полном облачении, но скованный по рукам и ногам железными цепями. Не понимая, что это значит, новый священнослужитель, однако, не потерял духа и приступил к совершению Божественной Литургии.

Лишь только окончена была служба, к новому удивлению служившего обедню, привидение исчезло. Священнодействовавший иерей понял, что виденный им священник есть обитатель загробного мира; но что означало необычайное явление его в таком устрашающем виде, не мог разгадать. Одно только заметил: что незнакомый ему узник и собрат, в продолжение всей службы, не вымолвил ни слова, и только, время от времени приподнимая скованные руки, указывал на одно место в алтаре, на котором, по-видимому, ничего особенного не было.

То же самое повторилось и в следующую службу, с той лишь разницей, что новый священник по входе в алтарь прежде всего обратил внимание на то место, на которое указывало привидение. В углу на полу, поблизости от жертвенника, он заметил старый небольшой мешок. Когда он развязал его, то нашёл в нем немалое число записок с именами умерших и живых лиц, какие обыкновенно подаются для поминовения на проскомидии.

Как бы по внушению свыше священник понял, что записки эти при жизни стоявшего тут скованным собрата его, бывшего настоятелем этой же церкви, вероятно, остались не прочитанными им в своё время. Посему, начав службу, он первым долгом помянул на проскомидии имена живых и умерших, сколько было их в записках, и тут же увидел, какую важную услугу он оказал загробному обитателю, ибо едва только успел окончить чтение поминальных записок, как железные оковы в одно мгновение спали с рук и ног узника, а сам он подошёл к служащему священнику и, не говоря ни слова, поклонился ему в ноги».

+ + +

«Один священник с особенным усердием номинал за Литургией покойников, так что если кто раз подал ему записку о поминовении, он выписывал имена усопших в свой синодик и, не говоря о том подавшему, поминал всю жизнь. При соблюдении этого правила у него составился синодик с таким многотысячным перечнем имён, что пришлось ему разделить его на отделы и поминать по очереди.

Случилось, что он впал в какую-то погрешность, так что ему угрожало устранение с прихода. Дело было передано Московскому митрополиту Филарету, и когда преосвященный уже собирался наложить резолюцию об устранении его, вдруг почувствовал какую-то тяжесть в руке. Митрополит отложил подписание до следующего дня. Ночью он видит сон: перед окнами собралась толпа народа разного звания и возраста. Толпа о чём-то громко толкует и обращается с какою-то просьбою к митрополиту.

— Что Вам нужно от меня? — спрашивает архипастырь. — И что вы за просители?

— Мы отошедшие души и явились к тебе с просьбой: оставь нам священника и не отстраняй его от прихода.

Впечатление от этого сновидения так было велико, что Филарет не мог отделаться от него по пробуждении и велел позвать к себе священника. Когда тот явился, митрополит спросил его:

— Какие ты имеешь за собою добрые дела? Открой мне.

— Никаких, владыко, — отвечал священник, — достоин наказания.

— Поминаешь ли ты усопших? — спросил его митрополит.

— Как же, владыко, у меня правило: кто подаст раз записку, я уже постоянно на проскомидии вынимаю частички о них, так что прихожане ропщут, что у меня проскомидия длиннее Литургии, но я уже иначе не могу.

Преосвященный ограничился переводом священника в другой приход, объяснив ему, кто был ходатаем за него(!)»

25 марта 2022 Просмотров: 6 886