Этот вопрос ныне уже многим стал неизвестен, другие забыли уже о нём, но иным он помнится ещё. Во всяком случае — Богом он не может быть забыт: у Него — всему «вечная память». По одному этому необходимо помнить о данном вопросе тем, у которых это время (1911–1912 гг.) ещё в памяти. Кроме того, нужно снять с памяти о. Иоанна Кронштадского это тёмное пятно, будто он принадлежал к какой-нибудь ереси! Если бы это было на самом деле, то вся его святость становится под вопрос: никакой еретик не может претендовать не только на святость, но и на простую добрую память; всякий еретик подлежит анафеме, отлучению от Святой Церкви.

А как увидим, имя Батюшки о. Иоанна тесно связано с имяславием.

Вспомню о собственном ощущении, когда было осуждено учение так называемых «имябожников». Это было летом (вероятно, 1913 г.). Я проживал на родине. Мне пришлось прочитать в «Церковных ведомостях» об этом осуждении. И не разбираясь ещё в данном вопросе с богословской точки зрения, я, однако, ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от Православия. И с той поры доныне (1954 г.), вот уже 40 лет, я не могу успокоиться окончательно. 4 года тому назад, когда я был близок к смерти, я даже сделал «завещание» по этому поводу, желая снять (с себя, по крайней мере) возможное обвинение, будто и я как-то повинен в этом осуждении, хотя бы одним самим молчаливым согласием с ним.

Допустим, однако, что я не настолько сведущ в Православии, чтобы иметь своё суждение по этому вопросу. Но тут выступает такой знаток святоотеческого православия как архиепископ Феофан (Быстров), бывший ректором Петербургской Духовной Академии. И он как раз написал магистерскую диссертацию об имени Божием, под заглавием «Тетраграмма», иначе: «Сущий», по-славянски – «Сый». И казалось бы, что епископа (тогда он ещё был им) Феофана следовало запросить по этому вопросу, как специалиста и богослова (он знал 11 языков). Но этого Синод почему-то не соизволил.

И вот он однажды высказывался по поводу этого спора об «имябожии» так (привожу, ручаясь за подлинность). Его спрашивали специально об этой книге «На горах Кавказа»: можно ли её читать? Он ответил: «Книга интересна и назидательна!». А потом, когда уже запретили эту книгу, тоже спросили: как смотреть на неё? Тут-то он и сказал: «Они – не богословы: не сумели формулировать. Бог – везде; и, конечно, находится и в Своём имени». Тут он и осудил всех стоящих против этой книги. В другой раз читая Дневник о. Иоанна, он дошёл до его слов, что «имя Бог есть Бог». Он позвал архимандрита Р. [академиста] и в восхищении сказал: «Вот что сказал Батюшка о. Иоанн». И в этот раз он и добавил: «Его творения мало того, чтобы только читать; их нужно изучать, как и творения Св. Отцов».

И уже нечего говорить: никогда не обвинял о. Иоанна в ереси; наоборот, чтил его ещё больше.

И народ, и богословы читали его Дневник, нимало не смущаясь «имябожническими» (как увидим) выражениями.

Афон, — где разгоралась эта борьба, — почитал о. Иоанна, считал эту формулу Православной.

Когда же «имябожие» было осуждено, пришлось по необходимости считаться с творениями и о. Иоанна, у которого не раз употреблялось выражение: «имя Бог есть Бог».

И тогда г. Троицкому дана была задача написать по этому поводу особую статью. Он был поставлен в затруднение; всеми почитаемого о. Иоанна «оправдывать» от обвинения в ереси?! И хорошо помню одно соображение рецензента – такое: лишь Церковь — непогрешима; а всякий человек, хотя бы и святой отец, может погрешать! – Но потом Троицкий старается объяснять смысл формулы о. Иоанна в «имяславском» смысле.

Однако у читателя и почитателя творений о. Иоанна при таком толковании оставалось тяжёлое впечатление: Батюшка в чём-то неправ! А между тем, такое выражение и вообще такие мысли встречаются у о. Иоанна много раз. Следовательно, они явились не случайно, не мимоходом, – и тем более не легкомысленно, – это не оговорка, а были плодом и религиозного ощущения, и богословской некоей мысли, в чём он сам не видел вины.

Вспоминается и мнение об этом у миссионера в Латвии, который совершенно открыто не соглашался с подобным «оправданием» о. Иоанна. Наоборот, он отстаивал и защищал его формулу «Имя Бог есть Бог», говоря, что у него высказывается более глубокая идея, чем простое преувеличение, или чем боголюбивое почитание.

Наконец, упомяну об одном печальном факте. Известный митрополит Антоний (Храповицкий), бывший самым ярым противником афонских «имябожников», оказалось, сам не читал нашумевшей книги, в коей высказывалось это выражение об Имени Бог, «На горах Кавказа», и с коей собственно и началось противное течение. Однажды, когда митр. Антоний был уже митрополитом Киевским, с ним на обеде начала разговор Елизавета Федоровна: почему он так сильно восстал против этой книги? А она была издана на её средства и после одобрения сведущими лицами. Митрополит Антоний, к великому удивлению и тяжкому смущению Елизаветы Фёдоровны, ответил ей, что он сам-то не читал этой книги, а ему докладывал миссионер!

Этот факт дошёл до меня, как подлинно рассказанный самой Елизаветой Фёдоровной! И я не имею никаких оснований сомневаться в нём. Лицо, коему она передавала этот недопустимый факт, живо ещё и доселе, и оно ручается за достоверность передачи!

Наконец, нужно передать истории на память и другой факт. Кавказские старцы, указывая причины тяжёлого будущего России, говорили, что одной из них является ложное отношение к Имени Божьему.

А если ещё есть снисхождение выслушивать мои наблюдения, то расскажу следующий случай. Я был в известной Оптиной пустыне. И туда был выслан с Афона инок — «имябожник». С ним вступил в спор заведующий «Чёрной гостиницы» — оптинец, противник имябожества. Афонец же не мог устоять против оптинца. Казалось, победа осталась за оптинцем... Замолчали... Я не вступал в спор. Прошла, может быть, одна минута. Вдруг оптинец громко говорит: «А всё-таки Имя Бог — есть Бог!».

Я был поражен таким оборотом. И подумал про себя: значит, какая-то правда в такой формуле есть, если победитель в споре сам потом пошёл против собственного рассуждения. Ум говорил в нём одно, а сердце — совсем иное. Я тогда не спрашивал его: что с ним случилось? С тех пор прошло больше 40 лет, а необычайная картина эта помнится мне наяву доселе.

Вспоминается мне и сообщение об отце архимандрите Пантелеимоновского афонского монастыря Мисаила. Он сначала был за «имябожие», а потом уже переменился. Но достойно внимания: почему-то он сначала был на иной позиции. Значит, какую-то правду он чувствовал в первом своём отношении. Об этом следует задуматься!

Характерно, что в Оптиной пустыни (я сам это видел там!) монахи размножили по келиям небольшие листки с молитвой Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!». В этом можно было усматривать сокровенную оппозицию «гонению на имя Божие»; но никто не посмел осуждать их за молитву Иисусову. Было нечто подобное и в других монастырях: игумения некоего женского монастыря (аристократка, богословски начитанная) объявила инокиням решение Св. Синода к исполнению его. «И что же монахини?» – спрашивает её знакомая мирянка. Та спокойно отвечает: «Попрятали книгу («На горах Кавказа») в сундучки!».

Но вот выдающийся случай. В болгарском монастыре на Афоне, в Зографе, жил в то время (1912 г.) престарелый (ему было 120 лет!) слепой старец Амвросий. Его там даже называли «Последний святой нашего времени». Когда был разгром на Афоне (противников выгоняли водяной кишкой), несколько монахов бросились к нему за советами, спросить его: как быть? А он лежал, почти предсмертный и слепой, на постели. Не успели они спросить его, как он (был прозорливый!) им говорит: «Что вы ко мне пришли? Чего хотите от меня? Вы видите: я – слепой, мне уже 120 лет!

Разве вы не знаете слов Ап. Павла: «Хочу лучше пять слов сказать умом моим, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1Кор. 14,19). Он, видимо, разумел молитву Иисусову. А монашествующие, видя, что он уже прозрел их мысли, в страхе говорят ему: «Страшное время!» — «Да, страшное время идёт! – отвечает старец. – Был потоп водный; будет потоп духовный! Протестантизм зальёт весь мир!» — «Как же тогда спасаться? – спрашивают они. — «Как спасаться? – переспрашивает старец. — Приходит время, когда Господь не будет спрашивать ни о посте, ни о длинных молитвах, ни о подвигах; а только, чтобы сохранили Православие!» – «А как же это?» — «Православие сохранить — нужно сохранить веру в силу Креста и в силу имени Христова!».

Это мне передавало лицо, читавшее брошюру о данной беседе.

Наконец, ещё расскажу о моем разговоре в вагоне с тем самым сотрудником по борьбе с «имябожниками» Троицким, о котором я упоминал уже выше. Шёл у нас с ним разговор об имяславии и имябожии. Между прочим, он спрашивает меня: «Почему это вы (он разумел не меня одного, конечно!) так интересуетесь этим вопросом? Я – не пойму!» — «Вот это-то и удивительно, что вы, один из самых активных борцов в этом деле, а не задумались над тем: почему многие горячо заинтересованы в нём?! Всякому известно, что в корне различных споров лежит прежде всего какая-нибудь психология! И её непременно нужно уяснить прежде всего. А тогда понятнее будет и та философия, которая оттуда взяла корни свои!» — Такой разговор произвёл на меня безотрадное впечатление! Борется против имени Божия; а сам (нужно думать) молитвы Иисусовой не творил!

Совсем иное дело мы наблюдаем в о. Иоанне: он творил, – как мы видели, – «непрестанную молитву» к Богу. И поэтому его формулы были связаны – и даже вызваны – с этим молитвенным настроением. Недаром один из афонских старцев назвал его в письме ко мне «нашим любимцем». И конечно, доселе у читателей Дневника и мысли не было и нет о том, чтобы изъять оттуда выражения об имени Божием! Мало кто помнит печальную историю об «имябожническом» споре, но «Мою жизнь во Христе» читают и очень многие миряне; и будут читать!

И их не смущают изречения Батюшки, что «имя Божие есть Бог»! Наоборот, радует, укрепляет в вере, помогает в молитве! Пусть даже оно недостаточно точно выражено богословски; но важнее — положительное содержание, которым выражается религиозное его переживание. Это и нужно понять!

Теперь я перейду к выдержкам из Дневника слов и текстов самого о. Иоанна, как они изречены им, и дам в том порядке, – в котором они изложены у него. А выводы сделаем после, – чтобы читатель сам послушал Батюшку, уловил его дух. Только иногда я буду иные выражения подчеркивать.

— «Непостижимо, как Сам Христос со знамением крестным даёт ему чудесную силу прогонять страсти, демонов и успокаивать возмущённую душу. Точно так же непостижимо, как дух Господа нашего Иисуса Христа соединяется с хлебом и вином, претворяет их в плоть и кровь, и явно очищает нашу душу от грехов, внося в неё небесный мир и спокойствие; делает её благою, кроткою, смиренною, полною сердечной веры и упования. Это объясняется отчасти тем, что везде — Всемогущий дух Господа нашего Иисуса Христа, и — везде Он может даже «не сущая нарицати, яко сущая» (Рим. 4,17); тем более — из сущего делать другое сущее».

— «А чтобы маловерное сердце не помыслило, что крест или имя Христово чудесно действуют сами по себе, а не Христом, – эти же крест и имя Христово не производят чуда, когда я не увижу сердечными очами, или верою, Христа Господа, и не поверю от сердца во всё то, что Он совершил нашего ради спасения».

— «Бог есть такое духовное Существо, от Которого – всё, и без Которого немыслимо ничто, в Котором – начало, продолжение, жизнь и сохранение всего; Который безконечно выше всякого времени и пространства; Который не начинался никогда и не окончился; пред Которым всё — как бы не существующее; Который — везде». «Одним словом: Бог есть «Сый», т. е. как бы один Сущий, один — Который есть!

Эту мысль Батюшка часто повторяет в своём Дневнике; и она лежит у него в основе многих чувств и изречений, как увидим, в частности, — в основе молитвы, имяславия, воззрений.

— «Словом мир сотворён и стоит: «нося всяческая глаголом (словом) силы Своея» (Евр. 1,3)... «Словом, происходящим от верующего и любящего сердца, мы можем творить чудеса жизни для души своей и для душ других: например, на молитве, при богослужении, в проповедях, при совершении таинств! Христианин! Дорожи каждым словом; будь внимателен к каждому слову; будь доверчив к слову Божию и слову святых человеков, как к слову жизни. Помни, что слово — начало жизни».

Если он требует этого внимания от других, то сам тем более должен был быть строг к самому себе; и особенно к выражениям о Боге, об имени Божием. Даже немыслимо, чтоб он был легкомыслен в этом случае!

— «Слово потому надо ещё уважать крепко, что и во едином слове бывает Вездесущий и всё наполняющий Единый и нераздельный Господь. Потому и говорится: «не приемли имени Господа Бога твоего всуе» (Исх. 20,7), что в одном имени — Сам Сый Господь, простое Существо, Единица приснопоклоняемая».

— «Слово есть выражение истины, самая истина, бытие, дело. Слово предшествует каждому существу, каждой вещи, как вина их бытия – прошедшего, настоящего или будущего... В нём — Слове — вина всех тварей настоящих, прошедшими грядущих».

Необычайная мысль! И она часто повторяется Батюшкой.

— «Веруй твёрдо в осуществимость всякого слова, особенно произнесённого во время молитвы; памятуя, что Виновник слова есть Бог – Слово; что Сам Бог наш, в Троице поклоняемый, выражается тремя словами, или именами: Отец, Слово и Святый Дух; что всякому слову соответствует бытие, или всякое слово может быть бытием и делом».

— «О всяком помысле греховном, – тем паче, – слове и деле греховном, надо сказать: это – диавол; а о всяком помысле святом и благом, равно как слове и деле, мы должны сказать: это — Бог, или: Это от Бога». — «С крайним благоговением произноси имя Божие, памятуя, что Богом всё приведено из небытия в бытие, и всё существующее содержится в благобытии единство по Его благости, всемогущею силою и премудростию Его. С крайним благоговением произноси имя Иисуса Христа, Сына Божия, «Им же вся быша» и всё управляется; Который носит доселе всё существующее сильным словом Своим... С благоговением произноси и имя Пречистой Матери Господа Иисуса Христа, Приснодевы Марии, породившей нам Его во спасение наше. И вообще – святых апостолов, мучеников, преподобных, безсребреников и всех святых».

Мог ли о. Иоанн после этого быть неосторожным в слове?! Никак!

Святой праведный Иоанн Кронштадтский.

— Когда «тяжело мне станет, мучительно, я встану да возведу сердечные очи к Троице и говорю: Отче, Сыне, Душе Всесвятый, помилуй мя! А Сам смотрю на Имя Отца и Сына и Святого Духа, как на самое существо Пресвятой Троицы, везде существенно присутствующей, даже – в слове едином. Смотришь: тотчас и легко сделается! И убежит враг от вседержавшего, приснопокланяемого Имени, как дым исчезнет... А чтобы не возгордиться мне, по причине благостного внимания ко мне Пресвятой Троицы и подаваемого Ею мне спасения... припомню, что некоторые христиане, «многие силы сотворившие именем» Божиим, услышат некогда от Господа слова: «отыдите от Мене, не вем вас» (Мф. 7,23) за свою неевангельскую жизнь (Мф. 23,25). Пресвятая Троице! Сохрани меня от гордости и поучи меня смиренномудрию!»

— «Когда ты про себя в сердце говоришь или произносишь (вслух) имя Божие, Господа, или Пресвятой Троицы, или Господа Саваофа, или Господа Иисуса Христа, – то в этом имени ты имеешь всё существо Господа: в нём (т. е. в имени – м. В.). Его благость безконечная, премудрость безпредельная, свет неприступный, всемогущество, неизменяемость. Со страхом Божиим, верою и любовию прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему Имени! Вот почему строго запрещает заповедь Божия употреблять имя Божие «всуе», потому т. е., что имя Его есть Он Сам — единый Бог в трёх Лицах, простое Существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время — незаключаемое, т.е. не ограничиваемое им (словом) и ничем сущим».

— «Каждое слово Священного Писания, каждое слово Божественной литургии, утрени и вечерни, каждое слово священно-таинственных молитв и молитвословий имеет в себе соответствующую ему и в нём заключающуюся силу, подобно честного и животворящего креста. Такая благодать присуща каждому слову ради обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечевшегося Божия Слова, Которое есть Глава Церкви. Да и всякое истинное доброе слово имеет соответствующую ему силу ради всенаполняющего простого Божия Слова. С каким же вниманием и благоговением надо произносить каждое слово, с какою верою! Ибо Слово есть Сам Зиждитель Бог; и Словом от небытия в бытие всё приведено».

— «Крест и крестное знамение есть сила Божия, потому (что) им присущ Господь, Владычица, Ангелы или святые: они так к нам всегда близки; и даже – ближе, чем эти образа. Истинно. Опыт подтверждает весьма часто».

— «О имя сладчайшее, имя святейшее, имя всемогущее, имя Господа нашего Иисуса Христа! Победа моя, Господи, слава Тебе! Господи, мы — члены Твои, мы — едино тело; Ты — глава наш... Господи, да оказываем мы уважение и любовь друг другу, как Тебе Самому, как обоженным Тобою».

— «Когда запрещаешь диаволу именем Господа нашего Иисуса Христа, то это самое имя, сладчайшее для нас и грозное и горькое для бесов, само творит силы, как меч обоюдоострый. Равно, если просишь чего у Отца небесного или совершаешь что-либо от имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец небесный, от имени Своего возлюбленного Сына, всё подаст тебе в Духе Святом, если ты творишь заповеди Его; а в таинствах, и вовсе не взирая на твоё недостоинство. Где употребляется с верою имя Божие, там оно созидает силы: самое имя Божие есть сила».

Это место – весьма важно в данном вопросе!

— «Слово Божие есть Сам Бог» (т. II, 346); здесь о. Иоанн под «словом» разумеет не Второе Лицо Св. Троицы, а Писание. «Слова, – говорит он в том же изречении, – живые бисеры». Это же выражение буквально есть у Св. Иоанна Златоуста; при этом нужно понимать его и в наименовании Сына Божия, и в применении к Св. Писанию... Но об этом будет речь дальше».

— «Когда молишься о чём-либо Господу», «тогда слова, выражающие твои прошения, твои нужды, имей за самые вещи». «И веруй, что ты имеешь уже верный залог в получении предмета твоих прошений в самых словах, коими означается этот предмет. Например: ты просишь здоровья себе или кому-либо: слово «здоровье» — имей за самую вещь, за самое дело; веруй, что ты его уже имеешь по милости и всемогуществу Господа, ибо самое слово, название, во мгновение у Господа может быть делом, — и получишь непременно просимое за свою непоколебимую веру. «Просите, и дастся вам» (Мф. 7, 7). «Елика аще молящеся, просите, веруйте, яко приемлете, и будет вам» (Мф. 11,24).

— «Твёрдо положись сердцем на самые слова молитвы, с уверенностью, что в них и сокрыты сокровища Духа Святаго: истина, свет, животворящий огнь, прощение грехов, пространство, покой и радость сердца, живот и блаженство».

— «Великие имена: Пресвятая Троица, – или: Отец, Сын и Святой Дух, – или: Отец, слово и Святой Дух, призванные с живою, сердечною верою и благоговением или воображенные в душе — суть Сам Бог; и низводят в нашу душу Самого Бога в Трех Лицах».

Здесь также говорится, что «имена» – «суть Сам Бог» (т. II, 248).

– «Слово в устах одних дух и жизнь; а в устах других — мёртвая буква. «Глаголы, яже Аз глаголю вам, дух суть и живот суть» (Ин. 6.63). Таковы должны быть по-настоящему и наши слова, ибо мы — образы Бога Слова».

— «Те, которые прикасались к одежде Спасителя, исцелялись. – Почему употребляющие и ныне святую воду с верою – исцеляются? – Крест, погружённый в воду с молитвою веры, есть как бы Сам Господь Животворящий. Как одежды Спасителя проникнуты были Его жизнию, так вода, в которую погружается Животворящий Крест, сама проникается жизнью; оттого она и целительна».

— «Нет ничего ближе к нам Бога! Он — Бог сердец, самых сердец; и сердце, в свою очередь, всего к нам ближе, — это существо наше».

— «Следует радоваться тому, что мне приходится очень часто носить в уме, и сердце, и произносить устами имя Божие, имя Владычицы Богородицы, св. Ангелов и св. Угодников Божиих... Ибо воспоминаемое искренно, от сердца, имя Божие освящает нас, оживляет, утешает... Хорошо иметь союз с Богом и небожителями!».

— «По нашей телесности, Господь привязывает, так сказать, Своё присутствие и Себя Самого к вещественности», напр., в таинствах. Привязывает Своё присутствие к храму, к образам, к кресту, крестному знамению, к имени Своему, состоящему из членораздельных звуков... «Но придёт время, когда тело и кровь Его, – равно и все другие знаки, – для нас не будут нужны; и мы будем «истее Его причащаться», именно «в невечернем дни Царствия Его» (Кан. Пасхи, 9п.); а теперь – всё через телесное и через образы и знамения (ср.: Мф. 26, 26–29).

— «Имя Божие есть Сам Бог». Потому говорится: «Не приемли Имени Господа Бога твоего всуе» (Исх. 20,7; ср.: Втор. 5,11). Или: «Защитит тя Имя Бога Иаковля» (Пс. 19,2), или «Изведи душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141,8). Как Господь есть препростое Существо, препростый Дух, то Он в одном слове, в одной мысли — весь всецело, и – в то же время везде – во всей твари. Потому призови только Имя Господне: ты призовешь Господа, Спасителя верующих, и спасёшься. «Всяк, иже призовет Имя Господне, спасется» (Деян. 2,21). «Призови Мя» – Имя Мое – «в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс. 49,15).

Здесь уже совершенно ясно, что не Слово Божие, Сын Божий, а Имя Божие называется у о. Иоанна «Бог»!

– «Наречение имени на образе много значит для верующего. Это имя как бы вместо души служит ему. Призови от всей души имя святого, он услышит тебя и в образе явит чудодейственную силу свою. Имя Спасителя, с верою призываемое, делает чудеса, изгоняет бесов, погашает страсти, исцеляет болезни по благодати Господа, и святые, с верою призываемые по имени, делают также чудеса. И что удивительного? Все они – в Духе Божием; а Дух Божий Животворящий – везде и всё наполняет; и Духом Святым святые все делают чудеса, потому что един Дух Божий есть Дух чудес».

— "Я читаю Евангелие: тут не я говорю, а Сам Господь; Он, Он Сам в этих словах: Ведь Он – Дух, Премудрость, или безконечная Ипостасная мысль; Он – то, Он – в этих чудных мыслях и словах Евангелия. Только слово – наше, человеческое, или лучше и слово – Его же; а мысль, сущность его (слова), истина — Сам Господь. Так же точно я вижу, например, образ Спасителя или Крест Его: опять тут – Он Сам – вездесущий мой Господь, в этом лике, или на этом кресте, как в слове Евангелия; образ Его на иконе или на кресте – только внешний вид, а сущность – Он Сам – везде и во всем и чрез всё являющийся; особенно – через образы и знамения, на которых наречено достопоклоняемое имя Его или самый образ Его. Так Он – и в священническом крестном рукоблагословении является с силою Своею и как бы Сам благословляет. Очень важно священническое рукоблагословение. И обыкновенное крестное знамение наше имеет силу Божию: только делай его с верою. – Так везде Господа можно обрести и осязать».

— «Слово Бога – всё равно, что Сам Бог. Потому несомненно веруй всякому слову Господа; слово Бога – дело... Потому и на молитве слова наши должны быть делом и истиною».

— «Научись подавлять свои страсти силой Имени Господня и своей воли, (особенно) в то время, когда больше всего страдаешь порывом самолюбия, когда готов всё и всех разить и ломать».

— «Для святых — всё Бог; так что святые — истые боги». (Конечно, по благодати. – м. В.). «Аз», — Сам Бог, Коего слово — Истина, – «рех: бози есте» (Пс. 81, 6; ср.: Ин. 10, 23–24).

— «Бывает во время молитвы, что сердце наше богопротивно стыдится пред людьми слов молитвы, или – Самого Господа Бога, вяло, не от сердца, произнося слова молитвы. Надо попрать этот богопротивный, человекоугодливый, диавольский стыд и страх, и произносить молитвы от души и громогласно, в простоте сердца, представляя пред собою единого Бога и всех считая как бы несуществующими».

— «Если ты что-либо из видимого за великое ставишь, кроме Господа Бога и Его единого Сущего, и единого Великого пренебрегаешь, то ты – окаяннейший гордец. Вменяй всё в ничто в сравнении с Господом, и к Ему единому прилепляйся!».

— «Да святится Имя Твое!». Вот первое наше желание и первое прошение: чтобы святилось в нас и через нас Имя Божие. «Какая же теперь, в падшем состоянии, должна быть у нас забота – уподобиться Отцу небесному, своему Первообразу?! Сам Господь этого требует: «Святи будите, яко Аз свят есмь, Господь Бог ваш». (Лев. 11, 44; 19, 2; 1Пет. 1,16).

— «Господь при безконечности Своей есть такое простое Существо, что Он весь бывает в одном имени Троица, или в имени – Господь, в имени – Иисус Христос».

— «Когда покрывает тебя тьма окаянного – сомнение, уныние, отчаяние, смущение, тогда призови, только всем сердцем, сладчайшее Имя Иисуса Христа; в Нем ты всё найдешь – и свет, и утверждение, и упование, и утешение, и покой; найдёшь в Нем самую благость, милость, щедроты; всё это найдёшь в одном имени заключённом, как бы в какой богатой сокровищнице!».

Пропустил: ещё дописываю.

— «Бог во святых почивает и в самом имени их, в самом изображении их; только с верою надо употреблять их изображения, и они будут творить чудеса».

— «Благоговейно обращайся со словом и дорожи им. Помни, что как Ипостасное Слово Божие... Сын Божий – всегда соединён со Отцем и Духом Святым, так и в слове Священного Писания, или в молитве, или в писаниях богомудрых отцев участвует – по Своему вездесущию – Отец, как верховный Разум, творческое Его Слово и Совершитель Дух Святый. Потому никакое слово — не праздно, но имеет, или должно иметь, в себе свою силу; и горе празднословящим, ибо они дадут ответ за празднословие. «Яко не изнеможет у Бога всяк глагол» (Лк. 1, 37); это вообще свойство слова — сила и совершимость его».

— «Бог есть простое совершеннейшее Существо», то есть чистейшая святыня, чистейшее добро и правда.

— «Близкие ко Христу люди не выпускают Христа из своих мыслей и сердца: они живут Им, Он их дыхание, пища, питье, жилище, – всё; по причине сладости имени и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа, они, так сказать, прилепляются к Нему всем своим существом: «Прильпе душа моя по Тебе» (Пс. 62, 9); и в этом прильпении находят для себя неизреченное блаженство, которого не знает мир!».

— «Бог есть СЫЙ (сущий). В Нем все святые, разумные существа — одно. «Яко же Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в нас едино будут» (Ин. 17, 21).

Я — ничто: всё Бог во мне, и во всех Бог, и для всех — всё Бог! «Отче наш, Иже еси на небесех!».

— «Что человек произошёл от слова Божия, доказательством тому служит самое слово «человек»; и потом – имя, данное ему при крещении, или при обряде наречения имени. Доколе человек живёт, дотоле все называют его этим именем; и он отзывается на него, что он — точно то; он весь заключается в своём имени.

Наконец, когда он умрёт и тленные останки его схоронятся в землю, остаётся в памяти одно имя его, как свидетельство происхождения его от Слова Божия, — это не вещественное, вечное, как душа, достояние его и наше».

Вот, кажется, и все выписки об имяславии по Дневнику сделал я. Теперь остаётся сделать только выводы. Буду краток.

1. Выписки говорят сами больше, чем я. Поэтому самому читателю представляется судить о том, как смотрел на этот вопрос Батюшка.

2. Что касается меня, то я, хотя несколько раз читал его Дневник, но не смею считать себя знатоком этого дела, «изучившим» во всей глубине и полноте воззрения и опыт о. Иоанна. Однако могу утверждать, что я достаточно усвоил их основной дух. Во всяком случае, не имею никакого желания, даже считал бы грехом, искажать взгляды Батюшки: буду стараться формулировать их точно.

3. Прежде всего, мы должны обратить внимание на неоднократные наставления его: как благоговейно и с каким вниманием нужно относиться ко всякому слову вообще, а тем более, следовательно, о Самом Боге; в основе слова, как мы увидим, он зрит Ипостасное Слово, Сына Божия. Это чрезвычайно глубоко и необычайно высоко богословски; но о. Иоанн часто повторяет эту мысль, следовательно, она у него не случайная, не мимолетная, а основана на духовном опыте и богословском умозрении. Я даже не буду углубляться в неё, потому что не смею делать этого, не будучи столь проникновенным.

Даже самое слово «человек» он (со многими лингвистами) производит от этого корня: «словек», «человек». «Человек произошёл от Слова Божия, доказательством тому служит самое слово «человек» (из «словек"», – говорит он. Но в данное время нам важно то, как должно относиться ко множеству его выражений об имени Божием, где он проводит мысль, и даже прямо говорит, что «Имя Бог есть Бог». Уже само неоднократное выражение этих мыслей (видеть это очень легко!) показывает, что оно – никак не случайно, а есть несомненный результат какого-то опыта. Следовательно, нужно только вскрыть это его прозрение: почему и что именно он хочет этим сказать? Но об этом дальше, а теперь я пока намерен был обратить на это особое внимание наше.

4. В ответ на это можно привести сначала его изречение о «непостижимости» тайны соединения Христа Господа с крестом и о претворении хлеба и вина в Св. Тайнах А так как и крестное знамение, и пресуществления о. Иоанн нередко ставит в параллель и с действием имени Божия, то и мы начинаем раскрывать его мысли с идеи «непостижимости»; пусть мы чего-нибудь не понимаем, но факт остаётся фактом. А факт – таков: Имя Божие действует! Этого никто уже отрицать не может! Оно творит чудеса; оно исцеляет болезни духовные и телесные; оно действует в таинствах; им призываем Господа в молитвах, – и так далее.

5. Теперь хочется нам и объяснить сколько-нибудь эту тайну факта. Батюшка хочет «объяснить» её, – да и то «отчасти», – тем, что Бог присутствует «везде», а следовательно, и в Кресте, и в Имени Своем; и именно от этого оно (и Крест) и действует.

6. Дальше необходимо остановиться на значении в этом действовании нашей Веры. Этот вопрос тоже не простой, как может сначала показаться: вера — не столько человеческое дело, но ещё более – дар Божий; в ней тоже действует Бог! И о. Иоанн опытно знает это! А если это так, – а это именно так, – то наша Вера есть лишь посредство опять-таки к Божественному действу в имени.

Батюшка говорит, что если не будет Веры, то и Имя и Крест не произведут должного действия. Мы не напрасно вставили слово «должного», не получится чуда; но самое употребление имени Божия у неверующего не останется неплодным, ненаказанным. Заповедь Господня — «не приемли Имени Господа Бога твоего всуе» — будет человеку во осуждение: это твоё действие Божие. Возможно, однако, что и при отсутствии Веры, — говорит о. Иоанн, — совершится чудо действием Имени, но в день судный Господь скажет таким совершителям: «не вем вас». А при совершении таинств, – говорит Батюшка, – и так верует вся Церковь, – действенность их остаётся даже и при недостоинстве совершителей.

Следовательно, Вера наша не является коренным действием, а лишь посредством, условием, содействующим или препятствующим, чему-то иному. И только! Дело не в нашей Вере, а в Божьей силе.

И если Батюшка говорит о том, что крест или имя «чудесно действуют не сами по себе», то это совсем не значит, что они действуют верою. Никак нет! В тексте о. Иоанном сказано, – в противоположность «сами по себе»: «а не Христом»! Вот это-то слово «не Христом» как раз выпущено было противником в возражении... И меня этот выпуск тогда же, и после, поразил! Конечно, чудотворение совершается не «самим по себе» крестом и именем, не механически, не как фетиш, — а Христом! Это совсем иной смысл! Значит, корень действия — в Боге! И даже совсем не в нашей вере: вера — лишь содействующее условие. И, конечно, Батюшка так думает! Все его выражения свидетельствуют об этом. Иное понимание есть ложь, хула на него и на Божие имя!

7. Итак, действует Бог. Но теперь вопрос передвигается дальше: как Он действует?

В ответ на это мы, прежде всего, сошлёмся на множество изречений о. Иоанна, что в имени Божием действует Он «Сам». Следовательно, не Самый Крест, и не Вера наша, — а Господь тут действует. Это — очевидно и понятно.

8. Следующий вопрос – уже богословский. Действует ли Он Своим Существом? Или как иначе?

Здесь и лежит камень претыкания.

Мы видали выше немало изречений, что Бог присутствует и действует в имени «Существом» Своим. Мы даже видали, что Батюшка не раз выражается: «Имя Божие есть Бог!». Вот это и соблазняло противников имяславия, а давало опору «имябожникам». Но нужно разобраться в том, что именно хотел сказать этой формулой Батюшка? Какое переживание, – и мысль отсюда, – были у него, когда он писал эти слова? Мы уже говорили, что здесь не могло быть оговорки, случайности, а тем более — неправды какой. Батюшка твёрдо и не раз говорит об этом, – и что Существом Бог присутствует в имени, и что даже самое имя Божие есть Бог. Что же именно он хотел этим сказать?

Конечно, он не думал придумывать и выражать богословские формулы. Да и не было тогда, – когда он писал эти слова, – имябожнического движения. А когда оно разгоралось (1910–12 гг.) его уже не было в живых. Что же он хотел выразить? Какой факт своей духовной жизни? Ответ простой: во всём этом действует Господь Бог, а не человек! Вот в чём суть!

Ведь его Дневник «Моя жизнь во Христе» наполнен, в сущности, этой мыслью, — что очевидно всякому читающему и знающему о жизни Батюшки. Но я приведу, – в доказательство, – его собственное изречение.

— «Что успокаивает меня в мыслях и в сердце моём, то да предастся письмени», – пишет он в Дневнике, – «в память для меня и в постоянный покой сердца моего среди попечений и сует жизни. Что же это такое? Это — христианское, – полное живого упования и чудной Успокоительной силы, – изречение: всё для меня — Господь!

Вот — безценное сокровище! Вот — драгоценность, с которой можно быть спокойным во всяком состоянии, с которою можно быть и в бедности – богатым, и при обладании богатством – щедрым, и с людьми – любезным; с коим и по согрешении нельзя потерять упования. Всё для меня – Господь! Он — моя Вера... моя Любовь... моя Сила, мой Мир, моя Радость, моё Богатство, моя Жизнь, словом — всё Мое! И ты (пишет о. Иоанн к себе) будь всем для Господа!»

Он во множестве мест говорит, что собственно существует Господь Бог; а всё остальное постольку, поскольку Он есть. Всё прочее — как бы ничто по сравнению с Ним. Он один — «Сый» (Сущий), как и открыл Свое имя Моисею. Всё прочее, — от Вселенной до последней мошки, — существует и содержится Им. Так и ап. Павел пишет к Римлянам: «Все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11,36).

Это выражение – «всё для меня – Господь» – повторяется в Дневнике часто. Да и без того совершенно очевидно из «Моей жизни во Христе», что о. Иоанн жил действительно Богом!

Это иногда и нам, обычным людям, даруется познать, восприять, почти ощутив, что Бог — всё! А прочее — почти ничто.

И тогда в душу сходит, действительно, покой, мир! Люди, Вселенная, войны, история, — почти ничто!

Если же мы способны это пережить, при глубокой вере, или, правильнее сказать, при откровении этой Истины Самим Богом, — то во сколько раз яснее это переживалось о. Иоанном! Бог — всё!

И отсюда решительно невозможно даже предположить, чтобы для Батюшки хоть что-нибудь, – а тем более дивное действие имени Божиего, – было не от Бога, без Бога!

Решительно невозможно! — повторяю это.

И чем христианин выше, тем эта истина предстоит пред ним несомненнее, очевиднее, нагляднее, ярче; не как умственный вывод, даже не как свидетельство Писания, а как самоочевидный факт, как зримое, ощущаемое бытие!

И всё, что делается в человеческой душе, тоже происходит по соизволению и действию Бога... Это — Бог действует в ней. А отсюда уже очень близко до формулы: всё в ней — Бог (кроме греха). Поэтому такой великий созерцатель, как Св. Григорий Синаит, говорит: «Молитва есть Бог действующий» (См.: Добротолюбие).

И ап. Павел говорит: «Мы не знаем, о чем молиться как должно, но Сам дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными», т. е. не передаваемыми на языке, неизглаголанными, а в то же время — ясно ощущаемыми. «Испытующий же сердца (Бог) знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых, по воле Божией» (Рим. 8, 26–27).

И Церковь в тайной седьмой светильничной молитве на утрене повторяет это откровение ап. Павла: «Боже и Отче Господа нашего Иисуса Христа, даждь нам благодать во отверзение уст наших»; «и научи ны оправданием Твоим: зане помолитися, якоже подобает, не вемы, аще не Ты, Господи, Святым Твоим Духом наставиши ны».

И, собственно, Богом приемлется та молитва, которая исходит от христианина, но через Духа Святого, т. е. Богом — через Бога же!

Если всё это уразуметь, тогда понятно будет, что о. Иоанн стократно яснее сознавал эту истину: всё — Бог, и через Бога же! В частности — через Духа Святого!

Отсюда легко уже будет сказать о. Иоанну: «Имя Божие — есть Бог», но лучше бы добавить слово Св. Григория Синаита: «действующий».

Так представляется нам духовное переживание о. Иоанна: в имени Божием действует Сам Бог.

А если так, то никакой неправды, — или даже метафоры, образно выраженной мысли, — здесь нет: а есть истинный факт, или осознанный. И исправлять здесь ничего и не требовалось никем, до «имябожнического» движения. И истинные молитвенники это хорошо знают: и они ничего погрешительного, по существу, такими словами не говорили!

Молитва их была благочестива!

Святой праведный Иоанн Кронштадтский.

9. Но вот далее поднимается вопрос уже более тонкий: по существу ли Божескому, или как иначе?

Если мы вслушаемся в слова самого Батюшки, то для него собственно этот вопрос не имел значения: ему важно было лишь отметить, что в молитве присутствует и действует Сам Бог. А так как Господь не делим, не сложен, а целен, то Батюшка, – в объяснение того, как Он действует, – непосредственно вслед за этим говорит не только уже о вездесущии, но и о «простоте» Божией.

Такое же определение мы много раз читаем и в богослужебных книгах. Например, в каноне св. Андрея Критского, читаемом на повечериях первой недели Великого поста, говорится: «Тя, Троице, славим, единого Бога: свят, свят, свят еси Отче, Сыне и Душе, простое Существо, Единице присно покланяемая» (П. 5, на Слава). Ещё: «Троица есмь проста, нераздельна, раздельна личне, и Единица есмь естеством соединена» (П. 6, на Слава). Ещё: «Троица простая, нераздельная, единосущная, и естество едино» (П. 7, на Слава).

Это – в понедельник. Во вторник: «Троице простая, несозданная, безначальное естество, в Троице певаемая Ипостасей» (П. 3, на Слава). В среду и четверг это повторяется. Иногда к этому прибавляется слово «Пресущная» (Понед. 1 п.; во Вторник 1 п.), или «Пресущественная» (Четв. 1 п.); т. е. превосходящая всё существующее: поэтому – непостижимая нашему земному, падшему уму, и только верою приемлемая: «спаси нас верою поклоняющихся державе Твоей» (П. 5, на Славе).

Что такое «Троице простая»? Батюшка так часто и так уверенно об этом говорит, как если бы он видел Самого Бога в Троице. Нам это недоступно в такой степени! И лишь отчасти можно судить по нашей душе: ум, воля и чувство — три способности, а одна душа. Но чаще Батюшка «простоту» противополагает и нравственной сложности: он против простоты Божией говорит о нашей греховности; а о простоте, как о святости. Действительно, всякий грех «разлагает» человека, делает душу сложною; и потому нужно опять себя исправлять святой жизнью, возвращать к простоте, цельности, единству; это достигается восстановлением в нас образа Божия и уподоблением Богу.

Но какое же эта простота Божия имеет отношение к действию имени Божия? Признаюсь, это превышает мои силы. Но Батюшка именно с «простотою» связывает присутствие Бога в имени Его: это, – как можно видеть выше, – он часто и ясно свидетельствует в Дневнике. Вероятно, в этом пункте, – если бы его больше вскрыть, – можно было узреть и большее.

Однако из этой «простоты» он выводит такое положение: в имени Своем Он, как «Препростый Дух», проявляется «весь всецело», ибо частей в Нем никаких нет и быть не может! Следовательно, отсюда скорее можно бы сказать, что Он присутствует в имени всем Существом Своим, — как Батюшка и говорит.

10. Но перейдём к следующему пункту.

Присутствует ли в имени Бог Существом! Как будто слова «весь» и «всецело» и прямые утверждения, – как мы видели, – дают на это основание. Но мы сталкиваемся тут с другими формулами. Именно.

Мы видели, что о. Иоанном употребляются выражения такие: «в кресте как бы Сам Господь; в иконе — имя «как бы вместо души»; в крестном священническом благословении — Он «как бы Сам благословляет». «Тут», т.е. в образе или в кресте — «Он Сам Вездесущий»: ясно, образ не Сам Он, а Он — лишь «тут» в нём. И особенно часто употребляются предлоги — «в», «с», «на», «от», «чрез», «в лике», «в словах Евангелия», «на кресте», «в таинствах», «в молитвах», «в имени» и т. д.

Эти вещи, по нашей телесности, в этом мире нам необходимы; но действующая сила, «сущность» — Бог. А иногда о. Иоанн говорит про добрые мысли: «Это — Бог, или это от Бога».

Эти предлоги никого бы не испугали. Но вот иная формула:

«это — Бог», «слово — Бог», «имя — Бог», добрая мысль — «Бог», и тут же: «или от Бога», для других представляют будто что-то ужасное! В самом деле, для о. Иоанна тут не только не было ничего ужасного, но переживалось, наоборот, как нечто отрадное, углублённое: средства — телесные, а «сущность — Бог». Это совершенно истинно!

Однако лучше было бы употреблять иное слово. Какое? Отец Иоанн сам говорит: в писании, в молитвах, в кресте — «благодать присуща каждому слову ради «обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечившегося Божия Слова»; святые — по причине сладости имени Божия «и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа» — «прилепляются к Нему всем своим существом». Особенно это «блаженство» ощущают они при употреблении «имен Божиих»: «в имени — Троица», «в имени — Господь», «в имени — Иисус Христос». Здесь благодать блаженства особенно ясно действует у святых людей.

И нам кажется: правильнее было бы употреблять эти выражения с предлогами; или, присоединить ещё слово «по благодати»: Бог по благодати, или благодатию присутствует в имени, в кресте, в Слове Божием, в иконах, а не «Существом».

11. Впрочем, можно употреблять и это слово «Существом»: различие тут для о. Иоанна ведь не существует: сказать ли «действует Бог», или «Бог благодатию», для него было безразлично. Важно ему сказать лишь что тут дело — не человеческое, не ум, не слово, даже – не вера наша, а Божественное, или Сам Бог!

И конечно, он согласился бы на эту прибавку вполне охотно! Но ему хочется подчеркнуть: Бог!

Богословски же это точнее. Тем более, что Бог и благодать Его различаются и в существе дела: Бог невидим, благодать же может быть видима, как на Фаворе, на пути ап. Павла в Дамаск и т. д.; Бог собственным Существом ничем не вместим, а проявление благодати Св. Духа может быть и ограничено; Бог – в трёх Лицах, а благодать – действие Их, и т.п. Здесь вопрос подходит к Паламитскому учению об «энергиях»... Но мы этого касаться не будем, ибо о. Иоанн об этом не мудрствовал.

12. А нам именно важно — его созерцание, его воззрение! И нужно думать, что таким же духом жили и добрые «имябожники». И их лучше бы называть имяславцами, как и о. Иоанна.

А к «имябожникам» следовало бы относиться с благими настроениями, видеть в них хорошее, святое! Между тем поступлено было с ними как со злостными еретиками. Дело дошло даже до использования водонапорной кишки и насилия... Началось «гонение» на них! Конечно, они вели себя смиренно, не мирно. Они думали, что этим проявляют «ревность» по Боге; но есть и «ревность по Боге, но не по рассуждению», — говорит апостол Павел про евреев (Рим. 10,2). Но всё это к о. Иоанну совершенно не относится!

13. Впрочем, в этом столкновении нам чувствуется и некий пункт претыкания (если он есть). Именно.

У Батюшки о. Иоанна, – как мы видели, — всё и везде Бог. А так ли действовали судьи их?

Можно думать: не совсем! На суде господствовало, преимуществовало не Божие, а человеческое. Митрополит Антоний (Храповицкий), как главный противник этого учения, известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым), но и склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую «нравственно-психологическую» концепцию. И нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же — в истолковании искупления. А Батюшка — везде и во всём зрел Господа. Это два разных восприятия!

Если это так, то тут столкнулись два разных направления, два духа, два умонастроения. Не будем вдаваться дальше в подробности их; но наша душа — на стороне о. Иоанна, на стороне почитания имени Божия, на стороне боголюбивого Имяславия.

А крайняя ветвь этого духа виновата лишь в том, что они были не богословы и не могли точно сформулировать своей веры. Но правда была на стороне имяславия!

14. По поводу имяславия мне пришли мысли ко дню Торжества Православия. Я задал себе вопрос: почему почитание икон (после 120-летней борьбы и после 4-х соборов) названо торжеством Православия»? И пришёл к такому заключению.

Сущность христианства состоит в том, что Духом Святым Сын Божий воплотился, что «Слово стало плотию», что Бог соединился снова во Христе Господе с человеком, стал Богочеловеком. А это нужно было для того, что Христос Спаситель Своими страданиями, распятием и смертью искупил нас от отлучения (анафемы), или иначе проклятия, клятвы Божией за наше непослушание Богу в раю.

Последствием же этого искупления было: обожение человечества Духом Святым в воскресении Христа Господа, потом — в вознесении Его на небо и в ниспослании Св. Духа верующим в день Пятидесятницы. Восстановлено было общение Бога с человечеством — через благодать Св. Духа в таинствах, вере, святости и страданиях. У Батюшки о. Иоанна эта мысль выражена так: «Вера подаётся человеку Духом Святым», оттого «никтоже может рещи Господом Иисуса, точию Духом Святым» (1Кор. 12,3). «Духа Святого открыл нам Иисус Христос; Духом Святым зачавшийся и родившийся; Духом возраставший и укреплявшийся; Духом изгонявший бесов; Духом Святым воскресший».

О Духе Святом проповедовали апостолы, мученики, преподобные, святители; и весьма многие запечатлели кровию учение о Святой Троице. «В том-то и величие Твое Божественное, Господи Спасе, что жизнь всякой твари — в Тебе», как ипостасном Животе; да «вси чтут Тебя, яко же чтут Отца; в том-то и величие Твое, Душе Святый, животворящий, что Ты всех освящаешь и живёшь вместе со Отцем и Сыном; в том-то — и величие Твое, Душе Святый, что и Сын Божий единородный, яко единосущный Тебе, Тобою же творил силы и чудеса, и Тобою освящает, укрепляет и руководит нас к Отцу Своему: «Тем имамы приведение во едином Духе ко Отцу» (Еф. 2, 18).

Потом началась борьба ересей против христианства. Арий учил против Божества Христа. Несторий – против воплощения Сына Божия во чреве Богородицы. Евтихий – против человечества во Христе. Поднялся вопрос о двух естествах во Христе: Божеском и человеческом. Затем начались споры о двух волях в Нем: Божеской и человеческой. Таким образом, всё время шла борьба — о соединении Божества с человечеством. И Церковь отстояла самостоятельность обоих естеств во Христе: Бог явился во плоти! Во Христе Богочеловеке — соединились Божество и человечество.

Потом вот поднялась длительная борьба за почитание креста, икон и изображений святых. Борьба была длительная и упорная. Та и другая сторона считала себя православною. Но в конце концов победили иконопочитатели. Был установлен праздник торжества Православия.

Церковь, право веруя, что Бог сделался человеком во единой Ипостаси, новым постановлением своим, подтвердила, что иконы должны быть в храмах и домах и их нужно почитать: кланяться, целовать, молиться им. Они — не суть боги; но в них почивает благодать Духа Святого, или – кратко говоря — Бог Своею Благодатью, или просто: Бог!

И если Церковь вынесла постановление о почитании икон Господа, Его жизни и распятия; если мы чтим и крест Его, на Коем совершено наше спасение: «совершилось», — сказал распятый Христос, то тем самым должно быть чтимо и славимо имя Божие. Это всё то же проявление Божества, или благодати Божией, в этих вещественных предметах. Как Христос Духом Святым воплотился в человечестве и даже именовал Себя обычно «Сыном Человеческим», — так и в иконах, и в кресте, и в имени, и в благословении пребывает и действует Бог Своею благодатию, Своею Божественною Силою, Сам Господь Духом Святым. Значит, и Имя Божие должно славить!

И мы уже видели, что о. Иоанн говорит о действии имени Духом Святым, я повторю хоть одну выдержку об этом из о. Иоанна. «Если просишь у Отца небесного, или совершаешь что-либо о имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец Небесный о имени Своего Сына возлюбленного, всё подаст тебе в Духе Святом».

Митрополит Вениамин (Федченков).

Таким образом, почитание имени Божия связывается с догматом воплощения Сына Божия; только там Он Сам воплотился во утробе Божией Матери; а здесь Бог благодатию Св. Духа таинственно вселяется в иконы, крест, имя, благословение, крестное знамение и прочие внешние знаки: в них, можно сказать, «Сам Бог» действует!

И от этого и «сладость», и помощь, и чудеса, и святая вода, и почитание всех этих вещественных посредств. Батюшка всё это знал по безчисленным опытам своей жизни. Поэтому он многократно, и при том так сильно, говорит в своём Дневнике: «Имя Бог есть Сам Бог!».

15. Но так как и самое воплощение, и прочие посредства таинства, и все вещественные знамения имеют своей целью спасение души человека, возрастание его во «образ» Божий, то подобное богословствование не является для всех людей обязательным. Лишь наиболее совершенные этим занимаются. Да и то потому, что они яснее других чувствуют в себе силу сей благодати, или действие Божие, о чём и пишут и говорят, как о чувствуемых фактах. Таков был и о. Иоанн.

Но и они, – в частности, и Батюшка, — больше занимаются в жизни своей зрением и очищением от грехов, спасением от страстей, борьбой с нашим врагом, освящением, молитвой, покаянием и пр.

Поэтому, – как мы видели, — и Батюшка в своей «Жизни во Христе» этим вопросам посвящает своё внимание.

Так и говорит Церковь, и поёт на день Православия: мы «делом и словом сие изображаем».

1954 г.

Источник: Отец Иоанн Кронштадтский / митр. Вениамин Федченков. - Москва : Паломникъ, 2000. - 749, 2 c., 1 л. цв. ил. / Имяславие. 695-712 с.

+ + +

Священник Виктор Кузнецов

Мученики и исповедники.

Дополнение 34-е.

Заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 800 200 84 85 (Звонок безплатный по России) — издат. «Зёрна», 8 (964) 583-08-11 – маг. «Кириллица», 8 (495) 374-50-72 — издат. «Благовест».

16 августа 2024 Просмотров: 1 440