Воспитанный в традициях Глинской пустыни у великих старцев, он прошёл путь монастырского послушника, странника-юродивого, монаха-пустынника и старца, который явился пастырем многих людей. Он сам исполнил Евангелие всей своей жизнью и учил этому других.

Предисловие

1 декабря 1992 года окончилось земное пребывание старца, схиархимандрита Виталия (Сидоренко)

Сама личность, его жизненный подвиг никого не оставляет равнодушным. Приведём здесь несколько кратких отзывов:

Пермякова Елена Никифоровна (Тобольск): «Это какой-то чудный старец. Он вызывает удивление, особенно в наше время, когда все "большие", все командиры».

Р. Б. Игорь (С.-Петербург. Валаамское подворье): «Жизнь таких людей вдохновляет на покаяние и новые труды во славу Божию».

Власова И. Г. (Московская обл.): «Побольше бы таких описаний жизни подвижников — больше людей спасли бы свои души!»

Особенно важно, когда этот пример — наш современник. Значит, времена святых не прошли и «Иисус Христос вчера, сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). Это подлинное свидетельство о святости способно иногда изменить всю жизнь человека, обратить его к Богу и наставить на путь покаяния.

Как писал об отце Виталии его духовный сын архимандрит Тит:

«Он жил исключительно по евангельским заповедям и этому не изменял в своей жизни никогда. В нём не было ничего от "земной мудрости", он не был "сыном века сего", а был действительно, по-евангельски "не от мира сего". Отец Виталий никогда не оставлял "узкого пути", указанного Спасителем. И что очень важно, Закон Христов батюшка исполнял всегда с радостью, даже в самых скорбных обстоятельствах жизни. Иго Христово для отца Виталия было воистину благо и бремя Христово — легко (Мф. 11, 30). Таковых подвижников, особенно в XX столетии, было очень и очень немного».

На родине отца Виталия, в селе Екатериновка открылся мемориальный музей в доме, где родился Батюшка.

Детство

В 1928 году, в селе Екатериновка Краснодарского края, в маленьком чистом домике с мазаным глиняным полом родился младенец, которого нарекли Виталием. По одним сведениям это произошло 5 мая, в день памяти преподобного Виталия, монаха Александрийского. По другим — в день Святой Живоначальной Троицы, который праздновался в тот год 3 июня. Так или иначе, знаменательно, что младенец этот стал обителью Святого Духа от самого своего рождения.

В бедной крестьянской семье Николая Гордеевича и Александры Васильевны Сидоренко это был второй ребёнок после дочери Валентины. Когда мать носила его под сердцем, она молилась: «Господи, дай мне такое дитя, чтобы оно было угодно Тебе и людям». И увидела во сне два ярких солнца. Она удивилась: «Откуда два солнца?» Ей ответил голос: «Одно солнце в твоём чреве». Когда восьмидневного младенца крестили, он всё время улыбался, а в купели встал на ножки.

На сороковой день, по благочестивому обычаю, Александра принесла своего сына в церковь, чтобы, как сказано в Евангелии на Сретение, «представить пред Господа» (Лк. 2, 22). Священник занёс младенца в алтарь и, почувствовав особую благодать, исходившую от него, положил его у Престола Божия на горнем месте. Из алтаря он вынес младенца и вернул матери со словами: «Это дитя будет великим человеком». Дома мать неоднократно слышала чудное ангельское пение над колыбелью мальчика.

По многим признакам видно было, что этот необыкновенный ребёнок родился в святости и избран Богом ещё от чрева матери. За это и восстал на него враг рода человеческого с самого раннего детства, действуя через самых близких людей. Родные отца — сёстры и бабушка — ненавидели ребёнка и желали его смерти. Они не отпускали мать с поля покормить младенца; в течение целого дня мальчик мог пролежать голодным, мокрым. При этом он никогда не плакал, вызывая пущую злобу свекрови и невесток — они затыкали ему рот соломой, бросали о землю со словами: «Негодяй, ты ещё и молчишь». В отсутствии мужа они обижали Александру, так что ей приходилось даже уходить к своим родителям. Когда муж возвращался, он забирал жену и очень жалел её.

О своих родителях отец Виталий вспоминал всегда с большой любовью и нежностью. Жизнь их была тяжёлой. В голодное время в 1937 году отец как-то принёс детям шесть початков кукурузы и был за это осуждён на шесть лет. Отбывал наказание на строительстве Беломорканала. Будучи физически очень крепким, он вывозил за день до 400 тачек земли и за перевыполнение нормы был освобождён досрочно в начале 1941 года. А через несколько месяцев он уже был в действующей армии и защищал Смоленск.

Домой он уже не вернулся. В августе 1943 года семья получила повестку, в которой сообщалось, что Николай Гордеевич Сидоренко "пропал без вести". Виталий сердцем почувствовал, что это конец и на вопросы родных отвечал: «Папа покойный, разыскивать не надо». Впоследствии он говорил: «Если бы отец не погиб на фронте, он был бы великим человеком. Он был очень добрым, умным, трудолюбивым, много помогал бедным и сиротам». Мать Виталия впоследствии говорила, что будь его отец жив, то подвизался бы вместе с сыном в горах Кавказа.

Отец Виталий всегда жалел свою мать за её тяжёлую жизнь, хотя она и била его в детстве, никогда не обижался на неё, считая это необходимой жизненной закалкой. Спустя много лет в письме он скажет: «Меня мама порола до крови — вот и помогла».

В пятилетнем возрасте Виталий начал поститься: мяса не вкушал совсем, а в среду и пятницу отказывался от молочной пищи. И в дальнейшем проявлял он относительно поста большую ревность. Были случаи, когда в те скудные и голодные годы он в столь юном возрасте отказывался есть постный картофельный суп лишь из-за того, что его помешали «скоромной ложкой», то есть ложкой, которой касались и скоромной пищи. При этом Виталий рос здоровым и резвым ребёнком.

Когда ему исполнилось восемь лет, он пошёл в школу, как и все его сверстники. Учеба давалась ему легко. И хотя дома уроков он почти никогда не учил, успеваемость имел весьма хорошую, и учителя этому удивлялись. Как только он освоил грамоту и стал хорошо читать, его любимым чтением стало Евангелие. Божественное слово оказало на его чистую душу столь сильное воздействие, что он просто не мог не поделиться этим знанием с другими. Он постоянно носил Евангелие с собой и читал его всем — ребятам в школе, деревенским старушкам, приходя на их посиделки. Домой возвращался поздно, и мать наказывала его за эти «проповеди», — ведь в то безбожное время всякая «пропаганда религии» была далеко не безопасна и преследовалась. В домашних делах и трудах он был послушным ребёнком, но в отношении прекращения «проповедей» — никак.

Позже Виталий стал просить людей давать ему читать «Жития Святых», а также другие духовные книги. Днём читать было некогда — читал по ночам.

В те юные годы он уже начал свой молитвенный подвиг. У него были свои уединённые места, где он любил молиться. Летом это было кукурузное поле или заросли камыша на реке, где заедали комары, и матери приходилось его искать. Когда ему было лет 8-10, он вырыл в огороде яму и подолгу молился там.

Испытав действие и силу молитвы, Виталий старался избегать всего, что мешало ей постоянно пребывать в его сердце. Как-то Виталий зашёл в клуб — молитва прекратилась — значит в клуб ходить не надо. Купила ему мать новую кепку, он надел её залихватски, как носили сверстники — и молитва остановилась. Натянул кепку на уши, не думая о том, как выглядит со стороны — молитва «пошла». Значит красоваться одеждой не следует. Так с детства он искал лишь того, что приближало его к Богу.

Виталий всегда тянулся душой к верующим людям, туда, где можно было услышать о Боге. Особенно же любил он церковные Богослужения и не пропускал ни одной службы в сельском храме. Впоследствии отец Виталий так вспоминал об этом времени: «В юности работал в колхозе, но не давали мне зарплаты. А не давали за то, что ежели среди седмицы праздник, то я бросал работу — и в Божий храм. Вот и не давали».

Ещё Батюшка рассказывал, как он работал в колхозе и возил зерно от комбайна на ток, но едва заслышав церковный звон, выпрягал лошадей и бежал в храм. Однажды кто-то перевернул фурманку — и зерно рассыпалось, когда же он вернулся после службы, то зерно чудесным образом оказалось на месте собранным, будто его никто и не трогал.

В колхозе Виталий начал работать с девяти лет. И хотя он любил трудиться и всё у него в руках спорилось, кормильцем семьи, к великому огорчению матери, он так и не стал. Мало того, что за трудодни ему не платили, он ещё и не всякий заработок принимал. Вот один пример. Чтобы как-то прокормить семью, бабушка стала выращивать на продажу табак. Почитая курение за грех, Виталий, вместо того, чтобы табак сушить, поливал его водой — табак так и сгнил. За это мать чуть было не убила, но Господь не допустил: чья-то рука в поруче перехватила её руку и погрозила.

Односельчане любили Виталия. С детства он отличался рассудительностью, особой отзывчивостью и всем всегда стремился помогать чем мог, причём самое трудное брал на себя. Стали замечать за ним и некоторые необыкновенные свойства. Однажды, в Великую Пятницу, собрались колхозники засеять поле. Виталий стал их останавливать: «Сегодня нельзя работать — у вас всё поломается». И действительно, только один раз объехали поле, как сеялка и бороны вышли из строя. «Что за хлопец такой?» — удивлялись люди.

Когда Виталию было 9 лет, послали его пасти колхозное стадо. Он выгнал скотину на пастбище, а сам стал читать Евангелие и не заметил того, что коровы забрели в поле, объелись жита и слегли. Тут появился бригадир и поднял крик: «Скотина погибает, на ноги не встаёт!» Тогда Виталий стал подходить к каждой корове — обойдёт вокруг, перекрестит, и коровка поднимется. Так он поднял всё стадо и погнал в село.

Среди учеников и учителей своей школы Виталий без боязни продолжал свидетельствовать о Боге, искренне желая, чтобы все были просвещены светом Христовой веры. Молчать или тем более лукавить, скрывая свои убеждения, он не мог. В 7-м классе, когда его вызвали читать стихотворение Некрасова «Железная дорога», он прочитал так: «В мире есть царь, этот царь безпощаден — Сталин». Терпение учителей лопнуло. Зная, что никакие наказания на него не подействуют, они побоялись держать такого ученика в школе. Помимо презрительного ярлыка — «верующий», на него повесили ещё один — «политический», и выгнали из школы.

Так для Виталия Сидоренко закончилось детство. Начинался новый этап его жизни, полный трудностей и лишений.

Странник Виталий, семнадцати лет.

У старцев на послушании

Уже в юные годы Виталий иногда исчезал из дома. Как услышит, что кто-то собирается ехать на престольный праздник — и он с ними. Женщины его спросят: «А мама знает?» Он только отмахнется: «Да знает». Первый раз он ушёл на престольный праздник Покрова Пресвятой Богородицы в окрестное селение. Наказания не убавили его ревности к Дому Божию.

С 14 лет он взял на себя подвиг странничества. Часто ночлегом ему служили: стог сена в поле, заброшенный сарай, тамбур вагона. Уже тогда, в те сталинские годы, он испытал на себе, что значит встреча с блюстителями порядка. Его положение странника сильно осложнялось тем, что Виталий сознательно отказался иметь какие-либо документы, в 16 лет порвал и сжёг свой паспорт. Он желал быть воином Царя Небесного, желал стать гражданином Неба, потому о земном гражданстве не хотел иметь попечения.

Это действие — уничтожение паспорта — означало сознательное принятие скорбей, ибо он получил взамен «паспорт испытаний», подвергаясь от властей многим бедам, напастям и страданиям. Так поступали Христа ради юродивые, раздражавшие людей своим видом и поведением. Они постоянно несли скорби, но тем самым сохраняли драгоценнейший дар смирения, при котором действовали дарования Святого Духа — любовь, молитва, дар прозрения. Подобный жизненный путь избрал себе от юности и отец Виталий.

В 16 лет он подвизался в Таганроге, где в то время жил слепой старец отец Алексий, пострадавший от немцев во время войны. Не видя очами телесными, он получил от Бога дар видения духовного, и многое для него было открыто. Виталию он сказал: «Выбирай — или служить в армии, но потом уже таким не будешь, или странничать». Виталий свой выбор уже сделал. Предвидя будущее юноши, отец Алексий скрыл Виталия от матери, когда та приезжала в Таганрог разыскивать сына. Он благословил Виталия на монашеский подвиг и впоследствии говорил: «Я щенок против отца Виталия».

В 1948 году Виталий, желая послужить Господу в монастыре, поехал в Свято-Троице-Сергиеву Лавру, только что открывшуюся после войны. Там он трудился на восстановлении лаврских стен. Но его желание остаться в обители преподобного Сергия не исполнилось. По существующим законам он не мог быть принят в число насельников без документов, а тут ещё по вражескому наущению один из братии оклеветал его в воровстве. Опытные лаврские монахи посоветовали ему поехать в Глинскую пустынь, известную своими старцами. Этот монастырь, расположенный в глухих лесах Курской епархии, был основан в начале XVI века на месте явления Чудотворной иконы Рождества Пресвятой Богородицы.

Уставная жизнь обители была насильственно прервана в 1922 году и возобновлена лишь во время войны, в 1942-м. За 20 лет монастырь был почти полностью разрушен и разграблен. Большинство из братии Глинской пустыни в 1930-40-е годы перебывало в ссылках и лагерях, но как только стало известно об открытии монастыря, те, кто был на свободе, стали возвращаться в родную обитель.

Братия Глинской пустыни. 1958 г.

Первые годы были особенно трудными. Монастырь держался лишь благодаря добровольным пожертвованиям прихожан. В монастыре не хватало одежды, обуви, — ходили в лаптях. По нескольку дней не было хлеба, голодали. Но иноки того времени безропотно терпели эти лишения и благодарили Бога и Пречистую Его Матерь уже за саму возможность жить в святой обители.

Такой застал Глинскую пустынь молодой послушник Виталий Сидоренко в 1948 году. Но при всей внешней убогости и бедности этого монастыря в нём сохранилось его главное богатство, которым он был знаменит, — старческое любовное попечение о душах. Под руководством мудрых наставников стал проходить юный послушник Виталий науку постижения монашеской жизни. Его духовным отцом стал (и оставался до конца своей жизни) отец Серафим Романцов. Он был братским духовником, строгим и требовательным. Опыт монастырской жизни постепенно приводил его к пониманию того, о чём говорил иеродиакон Ефрем: «весь секрет спасения — в смирении».

В пустыни не было разделения на важную и неважную работу, почетную и низкую. Так, например, перебирать картофель шли и новоначальный послушник, и схиигумен.

Брат Виталий проходил в монастыре самые разные послушания. Празднословия он избегал.

Одно время брат Виталий нёс послушание за свечным ящиком. После службы он считал выручку и возвращался поздно. Чтобы не будить братию, он ложился спать у дверей братского корпуса прямо на улице.

Любое порученное ему послушание Виталий выполнял ревностно, памятуя слова преподобного Серафима Саровского о том, что «послушание превыше всего, превыше поста и молитвы, и не только не отказываться, но бежать на него надо!» При этом он навыкал всякое дело совершать с молитвой, с памятью о Боге.

Позднее в письме к своим духовным чадам он напишет: «В монастыре одни — повара, другие косари, третьи пастухи, четвёртые огородники… — и все получают спасение. Делайте — и Иисусову молитву творите; и будет двойное дело: и молитва, и труд — и тако всегда с Господем будете».

Это желание пребывать с Господом всегда, ежечасно, побуждало его на особые подвиги. Близкие духовные чада отца Виталия свидетельствуют, что он с семнадцати лет носил железные вериги. Стремясь к уединённой молитве, однажды зимой он пошёл на речку, встал на колени и стал молиться. При сильном морозе ноги его примёрзли ко льду. В это время отцу Андронику было откровение. Он увидел Матерь Божию, которая произнесла: «Спасай чадо моё!» Стали искать брата Виталия, побежали на реку и увидели, что он не может встать. Пришлось вырубать лёд.

Уже тогда, в монастыре, Виталий выбрал путь смирения, часто граничащий с юродством. Например, всячески уничижая себя, он часто воздерживался от общей монастырской трапезы и ел отбросы. Прежде чем они шли бычкам, он их перебирал и употреблял в пищу. Старцы ругали Виталия за это, говорили, чтобы он, хоть ограниченно, но кушал со всеми. Его поступки не всегда были понятны, а иногда вызывали порицание, но искреннее его смирение и полная незлобивость не позволяли долго сердиться на него.

Господь вознаградил его усердное служение братии. Когда Виталий трудился в трапезной, он часто мысленно говорил: «Приимите убогое служение мое» — и кланялся братии. А через некоторое время зажглась вдруг в его сердце непрестанная Иисусова молитва. Так за смирение и любовь он получил благодать самодвижной молитвы, которую многие ищут годами подвигов.

Было что-то и в облике этого худенького юноши, одетого в порыжевший от ветхости подрясник, что поражало тех, кто его встречал, и надолго врезалось в сердечную память. Это была светящаяся в движениях, взгляде, тихом слове любовь.

В те трудные годы власти, проводившие антицерковную политику, особенно следили за теми священниками и монахами, к которым тянулся народ за словом утешения и духовной поддержкой. Брат Виталий, не имевший даже прописки и живший в монастыре нелегально, был объектом особого интереса со стороны местных властей, за ним охотились. При каждом визите блюстителей «порядка» Виталий должен был незамедлительно куда-нибудь скрыться. Однажды милиция нагрянула неожиданно, но настоятель обители отец Серафим успел спрятать брата Виталия.

Монахини Андроника и Виталия:

«Отца Виталия мы впервые увидели в 1948 году. Это было холодной осенью. Годы были тяжелые.

В селе Локоть он жил у матушки Фени. Она спросит: "Куда наливать суп?" Брат Виталий покажет на собачью миску: "Вот сюда!" Матушка нальёт, и он съест.

У него были неприятные встречи с милицией. Его обвиняли в бродяжничестве.

Как-то раз он возвращался из села Локоть через лес, и вдруг навстречу конный милиционер: "Стой! Давай документы!" Виталий снял с плеч котомочку и стал в ней рыться, а в это время конь вдруг вырвался и поскакал галопом, милиционер за ним».

В конце 1950-х годов контроль со стороны властей ужесточился. В Глинскую пустынь стали всё чаще наведываться проверяющие. Братии было запрещено кормить паломников и оставлять их на ночлег. У всех было предчувствие, что обители осталось существовать недолго. Брату Виталию стало опасно находиться в монастыре, и он уезжает в Таганрог.

Глинская пустынь вторично была закрыта в 1961 году.

Таганрог. Период странничества

Этот город был знаком ему ещё с юности. Здесь он особенно любил посещать городское кладбище, где покоился блаженный старец Павел (Стожков). Целые дни и ночи проводил Виталий на могиле этого подвижника, молился и у могил других неведомых миру праведников, но особенное духовное родство соединяло его именно с этим блаженным старцем. Он мог повторить слова старца Павла: «Всё моё желание от юности было — молиться Богу, а намерение — идти по святым местам».

Как не может светильник находиться под спудом, а тайное надолго быть сокрытым, так смиренный и убогий с виду монастырский послушник Виталий не утаился от таганрогских жителей. К нему потянулось множество людей, изголодавшихся по духовной пище.

Останавливаться брату Виталию приходилось в самых разных домах — куда приглашали. И везде собирались люди. Обычно ночь проходила в молитве: спать ложились часа в три. А утром, кто работал, уходили на службу, оставшиеся же дома выполняли разные послушания.

Мария Дьяченко:

«Странствуя с ним, мы не имели ни денег, ни двух одежд. Бывало, ночевали в поле, утром молились, клали поклоны и дальше шли.

Помню, в день праздника Преображения Господня, после Литургии в храме села Обуховка возвращались мы в Таганрог на пароходе. Отец Виталий, стоя на корме и задавая нам тон, стал петь церковные песнопения. Мы испугались: "Отец Виталий, нас арестуют!" А он на это отвечает: "Ничего, они нас не увидят". Видно, наше пение далеко разносилось по воде, потому что люди на берегу останавливались, крестились и кланялись до земли.

Во время этих странствий брат Виталий, как мог, оберегал своих спутников от блюстителей «порядка». Но встречи с ними были неизбежны. В те времена на группу из нескольких странников смотрели как на шайку преступников. Иногда спасало юродство.

Схиигумения Серафима:

«Возвращались мы из храма в городе Снежном Донецкой области. Была поздняя осень. Не дойдя до дома, мы столкнулись с милицией. Тогда отец Виталий, увидев около одного дома корыто с дождевой водой, не раздумывая лег в него во всей одежде и в сапогах, и стал плескаться. Милиционер испугался и закричал: “Скорее ведите больного домой, а то замёрзнет!" Так отец Виталий спас нас от ареста».

Он побеждал зло своим смирением, незлобием и искренней любовью ко всем людям без исключения.

Однажды мотоцикл с вооруженными милиционерами остановился прямо пред отцом Виталием, когда он шёл с людьми. «Кто такие? Откуда? Документы!» Но он так ласково к ним обратился, что они были крайне изумлены. Поклонился, поцеловал их в плечи со словами: «Вы наши ангелы хранители, наши защитники». Вся злоба их растаяла, и они, попросив его помолиться, уехали. Только спустя некоторое время он сказал: «А ведь они специально за мной ехали».

Среди выписок из творений святых Отцов, которыми руководствовался в жизни отец Виталий, мы нашли в его помяннике одно поучение, принадлежавшее святителю Димитрию Ростовскому: «Если ты хочешь одолеть врагов своих без брани, победить без оружия, укротить без труда и покорить себе, будь кроток, терпелив, тих, незлобив, как агнец, и ты одолеешь, победишь, укротишь и покоришь». Эти слова святого стали его жизненным правилом.

Странствуя по России, брат Виталий ходил всегда в подряснике и с дорожным посохом — его невозможно было не заметить. И почти в каждом селении его поджидала милиция. Он рассказывал своим чадам об этом времени: «Я иду — на пути речка, перешёл через неё — стоит постовой. Я ему в ножки поклонился, он повернулся спиной, как будто не заметил — я и прошёл. А в другом месте меня как барина встречали на машине. Возили меня в дом, очень красивый. Там меня гладили». Это означало, что его били.

Он любил вспоминать юродивого отца Андрея из Киева, с которым жил одно время в Глухове. Тот сам себя стегал ремнем. Виталий же с благодарностью принимал побои от других. «Вот, били в милиции, — писал он в письме, — учили, чтобы у меня не было ленности. Всегда благодарите, и будете дети Божии».

Когда его избивали, он говорил, что играл в футбол или что его «ласкали и в голову, и в живот, и по спине». При этом к своим обидчикам он не только не испытывал никаких враждебных чувств, но отвечал им любовью, называя своими братиками.

«Как воду жизни пей поругание от всякого человека», — советует Святой Иоанн Лествичник. Таким образом приобретается смирение.

Став, как «сор для мира, как прах, всеми попираемый» (1 Кор. 4, 13), он восшел на высшую ступень смирения, когда любое уничижение переносится с радостью. Из своего опыта отец Виталий познал, что «смиренный — из силачей силач» (строки из его письма к чадам). Смирение делало его неуязвимым в любых ситуациях. А попадал он в положения, для других почти невыносимые.

Вот что рассказывал о себе Батюшка по воспоминаниям одной духовной дочери: «В одном городе донесли на меня, и я попал в милицию, а потом в тюремную камеру. В камере было несколько человек, среди них был преступник, которому присудили 25 лет за убийства и кражи. От табачного дыма в камере стоял густой туман. Заключённые стали бить меня кулаками и ногами так, что не помню, как очутился под нарами. Но Господь милостивый утешил меня благодатью. Я лежал на прохладном полу и молился.

Дым от табака стал похожим на благовоние ладана. Через некоторое время меня зовут: «Попик, а ну вылазь к нам — расскажешь что-нибудь». И стал я с ними беседовать. Такая беседа пошла, со слезами и покаянием, что не заметили, как прошла целая ночь. Всё это время за нами в глазок подсматривал дежурный. И наутро меня за эту беседу избили уже тюремные надзиратели».

Однажды в Таганроге, в милиции, отец Виталий был избит так, что его отвезли в больничный морг. Врач осмотрел привезённого — пульс не прощупывался: «Что же мне написать в заключении? Вы же его убили!» Нянечка, верующая женщина, узнала его и стала плакать. В 12 часов ночи она вдруг услышала, как брат Виталий запел: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!» Она побежала к врачу: «Он живой!» Врач изумился: «Не может быть!» Приходят они в морг, а Виталий сидит среди мертвецов и поёт пасхальный канон. Тогда его на неделю оставили в больнице, чтобы подлечить.

Но эти побои не прошли безследно для здоровья отца Виталия. У него была раздроблена вверху кость бедра и её осколки потом выходили долгие годы, в этом месте образовалась страшная рана, которая доставляла ему мучительные боли на протяжении всей жизни, но никогда не подавал он виду и выполнял любые послушания.

Он испил полную чашу страданий гонимого странника. Сколько раз приходилось ему ночевать просто под деревом, а то и зарывшись в сугроб, чтобы преследователи не заметили чёрного подрясника. В те суровые годы странствований он простудился и заболел туберкулёзом.

В Таганроге в 1954 году его устроили в больницу. Врачи поставили диагноз — туберкулёз в последней стадии. Начался распад лёгких. Надежд на выздоровление — никаких. Множество людей стремилось тогда посетить брата Виталия в больнице. Скорби их не было предела, все боялись потерять «дорогого братика». Одной скорбящей сестре Виталий сказал: «Если Божия Матерь заменит мне лёгкие, то я буду ещё жить».

В палате он лежал вместе с лётчиками. Они удивлялись: «Мы такого не видели — не пьёт, не ест — всё больным раздаёт. Чем он живёт?» Медсестры его за это ругали, говорили, что ничего не будут ему давать. Но он падал им в ноги, просил прощения и не вставал, пока ему не ответят: «Бог простит». Брат Виталий служил каждому, кому чем мог. Перед тяжело больными по ночам вставал на колени и молился. Несколько человек, которые попали в больницу после попыток покончить с собой из-за бедственного материального положения, вышли утешенными и ободрёнными. Он явил собой пример евангельского служения ближним до полного самоотвержения. И Господь сотворил чудо — брат Виталий выжил.

В Таганроге вокруг него сплотилась и окрепла его будущая паства, увидевшая в нём черты великого старца. Здесь он встретил верных спутников, помогавших ему переносить жизненные испытания и лишения.

В пустыне

Где бы ни странствовал брат Виталий, он всегда возвращался в Глинскую пустынь к отцу Серафиму, руководства которого строго держался.

Когда усилились слухи о закрытии Глинской пустыни, отец Серафим поехал на Кавказ. Сам он в 1920-х годах подвизался в Драндском монастыре в Абхазии и видимо надеялся, что местные условия окажутся более благоприятными для монашествующих. Но монастыри были разорены и здесь. Однако часть монахов тайно проживала в труднодоступных местах Кавказских гор. Это было далеко не безопасно. Так в 1930 году власти жестоко расправились с братией Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря, которая после насильственного закрытия обители переселилась в район высокогорной долины Псху. Почти никто из монахов не остался тогда в живых…

Но и в период хрущёвских гонений на Церковь, когда было закрыто большинство монастырей, уцелевших после первой волны безбожия, путь уединенного пустынножительства стал единственным способом сохранить иноческий строй жизни.

Вернувшись в Глинскую пустынь, отец Серафим решает направить на Кавказ брата Виталия. Ночью два старца — отец Серафим и отец Андроник — постригли его в рясофорного инока, и Виталий отправился в Сухуми, а оттуда в горную местность — Барганы. Кроме старцев об этом тогда не знал никто. Это произошло приблизительно в 1958 году.

В Сухуми Виталия встретили женщины, знавшие отца Серафима, и показали дорогу к жившим в горах пустынникам. В то время в горах подвизался один старый монах по имени Самон, бывший насельник Ново-Афонского монастыря. Узнав о твёрдом намерении двух молодых людей подвизаться в пустыне, он по-братски принял их, предоставив им на первое время часть своей келии, а также снабдил на зиму картошкой. Отец Виталий и брат В. начали своё пустынническое житие.

Первое время особенно поражала в горах тишина. Брат Виталий наслаждался безмолвием величественной природы. Келейное их правило начиналось в 4 часа утра и продолжалось до одиннадцати. Затем исполняли необходимые дела, обедали, и около четырёх часов начинали вечернее правило. В течение суток прочитывались: Псалтирь, две главы Евангелия и две главы Апостольских посланий, акафисты Спасителю и Божией Матери, по чёткам читали Пятисотницу.

Они договорились произносить за сутки не больше 24-х слов. Если была нужда что-то спросить, а условленное число слов уже сказано — общались знаками.

Как вспоминал брат В. (схимонах К.), поваром был брат Виталий, и кулинарное дело он вёл по-своему. Так старались они идти «путём тесным».

Со своей плотью Виталий вступил в настоящую войну, не давая ей того, что хочется, а только то, что необходимо для поддержания жизни. Собирая грибы, он не выбрасывал червивых и варил всё, а когда его сокелейник возмущался обилием червей в супе, говорил, что бояться нужно лишь червей внутренних — сластолюбия и чревоугодия.

Одно время братьев постигло тягостное искушение: местный лесник начал использовать их как безплатную рабочую силу.

Виталий отличался крайней нестяжательностью: никогда не носил хорошей одежды и не снимал своего старенького, тщательно залатанного подрясника, размера обуви не знал — носил, что было. Если монастырские друзья присылали хорошую одежду, он при первом же случае кому-нибудь её дарил. С большим неудовольствием смотрел брат В., как исчезала зимняя одежда и обувь, которую подавали им благодетели. Виталий же в таких случаях говорил: «То всё Христу пошло». Недовольство брата В. росло. Оно усугублялось ещё тем, что, будучи новоначальным послушником, он делал много ошибок при чтении Псалтири, а брат Виталий относился к этому весьма взыскательно.

Позже, они ушли на новое, труднодоступное место, и начали жить вчетвером в одной келии, размером 3x3 метра.

Ещё преподобный Серафим Саровский предостерегал желающих поселиться в пустыне: «В монастыре иноки борются с противными силами, как с голубями, а в пустыне — точно как со львами и леопардами». Приходилось терпеть нападки и со стороны внешнего врага — охотников из местного населения, а часто и попросту бандитов, жаждущих поживиться нехитрым имуществом пустынников. Их замутнённым головам мнились богатства, якобы спрятанные в братских кельях. Пылая неизъяснимой злобой, они готовы были не только выселить монахов с обжитых мест и донести местным властям о их местопребывании, но и, при полном попустительстве властей, запросто убить любого из них.

Старец Силуан в своей книге с решительностью утверждает, что без любви к врагам спасению совершиться невозможно, и вот как это ни странно, но эти слова Богодухновенны. За отцом Виталием никто не замечал не только ненависти к враждебно настроенным против него людям, но даже и тени неприязни к ним. Видя, что молодой инок своим смирением без труда побеждает его козни, невидимый враг восстал на него через своих же собратьев-пустынников.

Служа братьям своим, словно «купленный раб», он терпел от них всяческие поношения. Какую бы пищу ни приготовил Виталий — братья были недовольны. Когда он питался тем, что другие просто выбрасывали, его упрекали: «А, ты молишься и готовое ешь, а нам некогда молиться, нам трудиться надо!» Но он всё переносил безропотно и как будто даже искал поношения.

У себя в помяннике он записал высказывание преподобного Серафима Саровского: «Монах — только тот, кто как лапти будет отбит и отрёпан». Да и отец Серафим, духовник, наставлял: «Где бы ни был — без скорбей не прожить. Вооружайся терпением». Будучи молодым иноком, он уже умел извлекать для себя духовную пользу из всего, что бы с ним ни происходило. Имея безграничное доверие к Творцу, он с одинаковой благодарностью принимал от Него как радости, так и тяжкие скорби и испытания.

Господь настолько укрепил его телесные силы, что он мог уже без посторонней помощи ходить по реке и горам через дебри, причём с тяжёлой ношей, к великому удивлению всех знавших его прежние болезни. Впоследствии без всякого лечения он исцелился от своей долголетней болезни — обе каверны в лёгких зарубцевались. Видимо, над ним сбылось изречение Святых Отцов: «Кто себя не жалеет, того Бог пожалеет».

Хотя Виталий ещё не был пострижен, по своему внутреннему духовному устроению и несению подвига он давно уже стал монахом.

Случилось так, что он заболел столь серьёзно, братия опасались за его жизнь. Зная о его желании принять монашество, они, посовещавшись между собой, решили постричь его в мантию. Испросить благословения отца Серафима в то время не было возможности: реки в горах сильно разлились, перекрыв дорогу к городу, а состояние Виталия было крайне тяжёлым. Тогда пустынник иеромонах Мардарий, келейно постриг Виталия в мантию с наречением ему имени Венедикт. Лишь во время пострига братии открылось, что Виталий был рясофорным иноком. Все думали, что он ещё послушник.

В середине 60-х годов всем пустынникам предстояло пережить новое тяжёлое испытание. Относительно спокойные времена прошли. Слух о поселившихся в горах монахах стал распространяться среди местного населения. Скоро об этом узнали в органах внутренних дел. С вертолётов легко удалось обнаружить келии и огороды пустынножителей, пришли тревожные вести о готовящейся облаве. Через некоторое время оперативная группа КГБ арестовала всех монахов и вертолётом доставила их в Сухуми. Парализованного отца Исаакия бросили в горах одного…

Вслед за милицией пришли грабители. Не найдя в пустых келиях никаких ценностей, всю свою сатанинскую злобу они излили на отца Исаакия, требуя от него золота и денег: они зверски избили его, ударили по голове топором и, наконец, сбросили в ущелье.

Во время убийства старца брат Виталий находился в селении Амткел у болящего Лёни, который уже 40 лет не вставал с кровати.

После этих событий отец Серафим не благословил брата Виталия возвращаться в пустыню и отправил его в Тбилиси к владыке Зиновию. Так закончилось почти десятилетнее пребывание его в пустыне, по которой он тосковал и плакал всю жизнь…

Впоследствии, живя в Тбилиси, отец Виталий говорил: «Я настолько люблю пустыню, что если бы не благословение, я бы и одного дня здесь не был».

В то же время отец Виталий знал, что путь этот не для многих. Одной своей духовной дочери, которая, побывав у него, тоже захотела жить в пустыне, он сказал: «Нет, пустыня выгонит. Нужно жить в миру, как в пустыне. Идя по улицам, не по сторонам смотреть, а себе под ноги. Больше молчать, не пустословить и Иисусову молитву творить».

«Святый Тбилиси шлёт земной поклон»

В 1969 году брат Виталий (в монашестве Венедикт) прибыл в Тбилиси. Он пришёл как был, в старых обносках, прямо в русский православный храм Святого благоверного князя Александра Невского, при котором жил тогда владыка Зиновий.

Схиигумения Серафима:

«Когда отец Виталий прибыл в Тбилиси, на нём не было чистого места, одет он был в тряпьё, — иначе эту одежду не назовёшь. Владыка Зиновий благословил сжечь всё, что было на нём, и одеть в чистое».

Когда с него снимали залатанный подрясник, то обнаружили вросшие в тело вериги. Снять их с себя он долго не соглашался, и сделал это лишь под страхом отлучения от Святого Причастия. Позднее отец Виталий взамен железных вериг понёс тяжкий крест пастырского служения, с любовью и состраданием помогая людям переносить жизненные скорби и испытания.

Его рукоположение во иеродиакона, а через несколько дней во иеромонаха, совершил владыка Зиновий. Это произошло 2 января 1976 года, в день памяти священномученика Игнатия Богоносца и святого праведного Иоанна Кронштадтского. За день до этого скончался схиархимандрит Серафим (Романцов), и в народе говорили: «Один старец умер, а другой воскрес».

Святая земля Иверии приняла и сохранила для мира не одного старца из России. С 1950 года и до своей кончины владыка Зиновий оставался настоятелем Александро-Невского храма в Тбилиси и жил в маленьком домике во дворе этого храма, который он не захотел оставить и тогда, когда стал митрополитом. Это был настоящий островок России.

В такую атмосферу духовной любви, под непосредственное попечение старца-святителя, попал по прибытии в Тбилиси брат Виталий. Но это не означало, что ему стало легко жить. Отсутствие документов и невозможность из-за этого получить хотя бы временную прописку крайне осложняло его положение и на новом месте. Пять лет он прожил тайно в грузинских семьях, «в закрытии» от людей и властей, появляясь иногда только в храме Александра Невского на Богослужении. Сестра Мария (в схиме Серафима), ставшая его келейницей, как могла охраняла его от опасностей.

Они поселились в коммунальной квартире на Московском проспекте, и туда стала наведываться милиция, разыскивая «монаха без прописки». Уходя в храм, где несла клиросное послушание, Мария запирала его в комнате.

Интерес милиции к личности отца Виталия не ослабевал долгие годы. Это было труднейшее испытание для его духовных чад, которые долгое время не имели возможности общаться с отцом Виталием. Увидеть Батюшку можно было лишь изредка, когда ему доводилось служить в Александро-Невском храме (он не был в штате клириков этого храма).

+ + +

Зная положение отца Виталия в Тбилиси, отец Серафим в свое время сказал ему: «Выбирай — или тюрьма, или паспорт». Сам отец Виталий не боялся, что с ним будет: посадят в тюрьму или убьют — он полностью предавался воле Божией.

Он поселился вместе с матушкой Марией на окраине Тбилиси в поселке Дидубе. Маленький домик, в котором когда-то жили две схимницы, был поделён на две равные половины — мужскую и женскую. Здесь-то и останавливались те, кто приезжал к Батюшке из разных уголков России. В день, бывало, приезжало человек тридцать.

Жизнь в Тбилиси одновременно и радовала, и тяготила отца Виталия: он мог, наконец, общаться с любимыми духовными чадами, но она резко отличалась от лишений пустыннической жизни, которые он считал для себя спасительными.

Как-то раз привезли ему чада хорошие ботинки и меховую шапку, и умоляли, чтобы Батюшка оставил их себе. Отец Виталий целует им руки за милость, благодарит, а наутро из подарков уже ничего не осталось. И так у него всё «уходило», что никто и не видел. В таких случаях он говорил, что отправил вещь «на послушание». Если Батюшке приносили что-либо вкусное, то он быстро все раздавал детям. В церковь всегда шёл с полными карманами гостинцев, там его уже ждали нищие. Ограничивал себя во всём, по опыту зная, что воздержание смиряет и привлекает Божию милость.

Отец Виталий любил монашество. Он сам посвятил всю свою жизнь Богу и многих своих чад привёл к ангельскому образу, безошибочно ведая от Бога призвание человека к иночеству.

Сам владыка Зиновий от рук отца Виталия тайно принял схиму с именем Серафим — в честь светильника Русской земли Серафима Саровского. Произошло это года за два до смерти владыки Зиновия, когда старец тяжело болел и готовился отойти в вечность.

Отец Виталий сострадал болезням своего Владыки так, как умел только он один. У владыки Зиновия были трофические язвы на ногах, которые образовались еще во время Первой мировой войны, а ухудшение наступило после обморожения в 1930-х годах, когда Владыку сослали на строительство Беломоро-Балтийского канала. Язвы эти причиняли ему мучительные нестерпимые боли. Однажды, когда владыке Зиновию было особенно плохо, отец Виталий со слезами молился, чтобы Господь послал эту болезнь ему. И у отца Виталия открылась на ноге язва, а Владыка спокойно уснул, почувствовав себя здоровым.

Когда в 1991 году началось братское кровопролитие, он молился по ночам, стоя на камне, прося Господа сохранить святую Иверию и паству Христову, а Патриарху грузинскому Илие дать духа премудрости, чтобы сдержать братоубийство. Сам же он взял на себя в то время подвиг молчания и воздержания в пище, вкушая только хлеб и воду, а иногда отказываясь от неё совсем.

Его сердце могло откликаться на чужую боль таким пронзительным порывом любви, который кажется невозможным для человека. «Я говорю себе, — читаем мы в его письме, — так я виноват, что через меня святые люди кровь льют, везде идет страдание, да лучше бы меня зарезали или убили, или потопили, или повесили, нежели столько людей Божиих страдает».

За несколько лет до этих событий отец Виталий говорил о предстоящих бедствиях: «Будет на земле страшная кровь, братоубийство, голод. В том, что совершается в мире, есть и наша вина, это наши грехи».

Когда к нему обращались за благословением на отъезд из Грузии, он отвечал: «Надо быть на своих местах, и Господь сам управит. Ищите Господа — и Господь к вам придёт».

Отец Виталий видел, как скорби, смерть, лишения, приблизили этот народ к Богу, укрепили веру и упование на помощь Всевышнего. «А Россия спит», — неоднократно с грустью говорил он, имея в виду наше душевное омертвение в условиях обманчивого внешнего благополучия.

В храм он приходил задолго до начала Литургии. Проскомидию совершал с вечера, чтобы успеть вынуть множество частиц за живых и усопших. Однажды сторож храма Святого Александра Невского ночью увидел, что весь храм наполнен людьми. «Как они сюда вошли, — подумал он, — ведь церковь заперта?» А в это время отец Виталий совершал в алтаре проскомидию — это «стояли» те, кого он поминал. Настолько была велика потребность усопших душ в молитве праведника.

Особо следует сказать о помянниках отца Виталия. Это несколько пухлых записных книжек, куда были вписаны имена сотен людей, которых отец Виталий поминал ежедневно. Особо были выделены убиенные в советские годы. И как всякое Богоугодное дело вызывает ненависть врага рода человеческого, так и отцу Виталию однажды явился враг и сказал: «Я тебе отомщу за синодик».

Схиигумения Серафима:

«Одно время отца Виталия вычеркивали из помянников, в храме не поминали, считали еретиком, хотели даже снять сан, но под запретом он никогда не был. Больно было слышать, в чем его порицают. Говорили, что он имеет молитву, милостив, но блудник, живёт с монашками под одной крышей. На это отец Виталий отвечал: “Я живу по послушанию старцев".

Священник Павел Косач:

«На него очень много нападок было. Другой на его месте просто с ума бы сошёл. Я поражался его терпению, кротости и смирению. Другой бы вспылил, закричал, а он — никогда».

Как-то в доверительной беседе, он с глубокой грустью сказал: «На моём месте никто из вас не смог бы и часа одного прожить». Такие скорби он нёс, терпя поношения и клевету.

Подражая Господу, смирившему Себя до заушений, оплеваний и крестной смерти, отец Виталий не обижался на оскорбления, напротив, — он словно бы искал поношения, искал глубины смирения, чтобы быть в един дух с Господом. Когда кто-нибудь начинал жаловаться на своего обидчика, он говорил: «Он не враг тебе, а благодетель, ибо учит смиренномудрию». Его любовь покрывала и прощала людские пороки и немощи, за что потом даже враги его стали видеть в нём истинного раба Божия и подвижника. Всё, что приходилось ему пережить, он принимал как от руки Самого Господа и за всё благодарил.

Много ездил Батюшка, навещая своих чад в Тамбовской, Воронежской, Липецкой и Курской областях.

Сергиев Посад

В конце 1970-х годов у отца Виталия обострилась его желудочная болезнь. «Что такое язва? — как-то признался он, — это как сноп игл вонзается». Но он никогда не жаловался и как всегда говорил: «Я здрав». А сам, бывало, чтобы не закричать от боли, бегал вприпрыжку по двору, как бы юродствуя, и делал вид, что ему очень весело… Так боялся он огорчить близких. Только по цвету лица можно было определить, как ему плохо и какую боль он переносил.

Было решено ехать на лечение в Россию. В мае 1979 года отец Виталий прибыл в Свято-Троице-Сергиеву Лавру под благословение Преподобного Сергия. Здесь, отец Виталий находил заботу о своём здоровье и необходимый медицинский уход. Приходили врачи, обследовали, назначали лечение, но улучшения не наступало. Нужна была операция.

Клавдия Павловна Грачева, хирург:

«С большим трудом я уговорила его лечь в клинику. Провести обследование тоже было не просто. Отец Виталий всё повторял: "Нет благословения владыки Зиновия". Без его благословения он не делал ни шагу.

У отца Виталия оказалась запущенная язва желудка. Он не мог есть, его постоянно рвало. Медсестра Лена откачивала из его желудка по 4 литра жидкости. Всё осложнялось ещё и тем, что кроме язвы у него были больные почки и туберкулез бедренной кости левой ноги.

Наконец удалось связаться с Тбилиси — и благословение на операцию от владыки Зиновия было получено.

Операция была очень не простой. Язва дала многочисленные рубцы — пришлось удалить 2/3 желудка. Ткань была настолько истончена, что под проколами ниток просто рвалась. Только на третий раз удалось наложить швы».

Епископ Задонский Никон (Васин):

«Впоследствии отец Виталий рассказал мне, что во время операции в Москве ему явились святой великомученик Феодор Стратилат и святая мученица Ирина, и святой Феодор накрыл его своей мантией. Отец Виталий считал, что эти святые спасли ему жизнь».

Схиигумения Серафима:

«Когда отцу Виталию делали операцию, мало кто верил, что он выживет. Врачи говорили: "Что это Клавдия Павловна копается в трупе?"

После операции он провёл в реанимации 5 дней. Когда его перевели в палату, его пришёл навестить один епископ. Отец Виталий ему рассказывал, что в эти дни был восхищен на Небо, но пришла Царица Небесная и сказала: “Возвратить на землю, ибо слёзы омочили всё".

Врачи дивились чуду Божию».

Находясь в больнице, отец Виталий не оставлял своей заботы о ближних и продолжал служить каждому, чем мог. Если в отделении был тяжёлый больной, он ночью становился перед его кроватью на колени и молился. Если видел на больном окровавленную рубашку, он снимал с себя чистую и надевал на него. Помогая нянечкам развозить по палатам еду, незаметно отдавал кому-то из больных свою порцию, несмотря на то, что сам нуждался в усиленном питании. Всё, что ему приносили, раздавал, даже лекарства.

Архимандрит Платон (Игумнов):

«Я узнал об отце Виталии в 1979 году.

Когда я смотрел на отца Виталия, бывало такое впечатление, что он к чему-то прислушивается, будто получает что-то извне, ведя с кем-то невидимый диалог. Для нас он говорил как бы внешне, но главное для него совершалось не здесь. Он словно внимал чему-то, получая какое-то наставление, чтобы передать его другим. Получал и тут же отдавал.

Я помню его наставление о том, с каким благоговением надо относиться к Престолу Божию. Он говорил, что это нечто живое, одушевленное, и прикладываться надо к нему, как к живому телу. Престол в храме — это тело Христово».

Когда пришло время возвращаться в Тбилиси, трудно было отцу Виталию расставаться с людьми, ставшими ему близкими и родными.

Крест старчества

«Весь мир — мои. У меня нет чужих — все родные», — писал он в письме. Он ощущал себя богачом, и главным богатством, которым одарил его Господь, была жертвенная, не имеющая границ Любовь.

Не одними словами воспитывал души отец Виталий. Всей своей жизнью, своими поступками он и обличал, и наставлял. Стал живым примером любви. Он говорил: «Ничего нет сложного, если будешь любить людей, искренне будешь стараться им помочь. Тогда тебе будет очень легко жить».

Господь даровал отцу Виталию такую память, что он помнил всех, кто хоть раз приезжал к нему, и даже их родственников.

Приведём рассказ одной духовной дочери отца Виталия:

«Шли мы как-то раз с Батюшкой на источник святого мученика Василиска, как овцы за пастырем. А навстречу идёт пьяный мужчина и громко выкрикивает всякие ругательства. Когда он к нам приблизился, мы все с перепугу разбежались, а Батюшка не уклонился и пошёл прямо ему навстречу, подошёл, обнял и стал целовать. Как этот человек сразу переменился! Куда делись его грозный вид? А когда Батюшка его благословил, радости того человека не было предела. Он стал благодарить Батюшку и сказал, что ещё никто так с ним не обращался. Как же нам сделалось тогда за себя стыдно! А Батюшка только спросил нас: "Где же ваша любовь к ближнему?"».

Сам за свою жизнь никого не осудив, отец Виталий сразу пресекал недовольство другими, если оно у кого-то возникало. И в этом он следовал наставлению преподобного Серафима Саровского. «Отчего мы осуждаем братий своих? — записывает он в своём помяннике поучение святого, — оттого, что не стараемся познать самих себя. Кто занят познанием самого себя, тому некогда замечать за другими. Осуждай себя, и перестанешь осуждать других».

Одна раба Божия спросила Батюшку:

— А если я, например, вижу, что другие плохо поступают, как тут избежать осуждения?

— А что ты можешь видеть? И кто ты такая, чтобы судить другого человека? Господь его терпит, а ты берёшься судить. Он потом покается и будет на Небесах, а ты туда пойдёшь (и показал вниз). Старайся лучше сразу же помолиться об этом человеке.

Его удивительная любовь простиралась на всё живое. Во всем он видел проявление Божьего замысла и радостно, восхищённо удивлялся Его творению. Животные чувствовали его любовь и отвечали необыкновенной привязанностью. Он имел сострадание ко всей твари, причём это относилось и к самым «неуважаемым» насекомым — тараканам, мухам, клопам, которых он полушутливо называл «братиками» и жалел, когда их убивали. Раз одна женщина расправилась при нём с мухой, и отец Виталий серьезно сказал: «А если тебя бы так!» Для него не было ничего незначительного или незначащего в общей картине Божьего мира, он чувствовал связь всего со всем, малой песчинки и вселенной.

В деле спасения для отца Виталия также не было мелочей. Он всегда зорко следил не только за тем, как человек молится и крестится, но и как он ест, как одевается, как держит себя. Во всём он воспитывал скромность, бережливость, аккуратность. Даже когда к Батюшке приезжали архимандриты и епископы, им подавали ту же пищу, какую ели все, и посуда была самая дешёвая. «Надо всю жизнь учиться смирению», — говорил отец Виталий.

Мало кто понимал Батюшку, видя за его «странностями» лишь черты юродства. Всё, что давала земля человеку, всё, чем он пользовался, отец Виталий называл милостыней Бога человеку и Божиим даром, рачительно относился ко всему. Особенно он внушал монашествующим необходимость вести в сердце постоянную борьбу со стяжанием.

Так отец Виталий готовил своих чад к лишениям и трудностям, которые могут выпасть на их долю, учил быть сильными в любых жизненных обстоятельствах. Но какие бы качества ни воспитывал отец Виталий, на первом месте он ставил послушание, без которого нельзя стяжать ни одну добродетель. Ведь именно непослушание одного человека привело к первородному греху и изменило судьбу всего человечества, а послушанием Сына Человеческого своему Отцу открылся путь ко спасению. Отмечая печальную черту нашего времени говорил: «Сейчас никто не имеет послушания». Поэтому он много внимания уделял воспитанию этой добродетели и очень скорбел, когда замечал в своих чадах своеволие и самоуверенность.

В большинстве случаев требовалось много терпения, такта, мудрости, чтобы подвести человека к осознанию того, что послушание — это прежде всего благо для него самого. Ослушание же старческого благословения всегда приводило к большим неприятностям.

Батюшка не принимал тех, кто хотел видеть его лишь из праздного любопытства, без сокрушения о грехах и желания изменить свою жизнь к лучшему. Те же, кто прибегал к помощи старца со смиренным расположением сердца, приобретали для своей души неоценимое сокровище.

Заботливый духовник, отец Виталий (Сидоренко).

Глинские старцы учили каяться сразу, как только согрешил. Если есть кому сказать — хорошо, а если нет — проси прощения у Бога: «Господи, помилуй мя, падшего».

Батюшка учил, как правильно следует исповедоваться: заранее обдумать свой проступок, оценить его и назвать одним словом, а по нашей склонности к забывчивости можно и записывать. Во время исповеди он советовал избегать подробностей, не называть имён — иначе получаются сплетни, нужно думать, как сказать.

Батюшка советовал выработать каждому привычку — контролировать себя в течение дня: следить за своими мыслями, словами, чувствами — и всё, что противоречит Евангельским заповедям, отгонять Иисусовой молитвой. А вечером обязательно давать отчёт о прожитом дне.

Ещё отец Виталий отмечал: «Мы должны как можно больше слёз проливать о своих грехах. Когда нас кто-нибудь сильно обидит — мы плачем. А надо повернуть эти слёзы на свои грехи. И эти же слёзы проливать, вспоминая свои грехи. Каждая такая наша слезинка очень дорого стоит».

Отец Виталий подчёркивал, что важно не только принять Святое Причастие, но и стараться как можно дольше сохранить полученную Благодать.

Над каждой душой отец Виталий много трудился. С глубоким благоговением относился он к тайне человеческой личности, человеческой жизни. В каждом он чтил образ Божий, всем кланялся в ноги и всем служил. Проявлял великую любовь и терпение, чтобы привлечь человека к Богу, пробудить в нём желание спастись в жизнь вечную.

Все уезжали от него окрылёнными, а Батюшка заболевал. И мало кто задумывался над тем, что, им легко, потому что старец берёт на себя их скорби, болезни и греховную немощь. Он говорил: «Некоторым полагаются такие большие епитимьи — что не вынесут. Поэтому я сам за них несу». Страдать за других было для него также естественно, как дышать.

Святитель Димитрий Ростовский сказал о силе молитвы: «Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого всесильного Бога, поднятую для поражения грешников».

Молился он и за целые страны, где в данный момент народ терпел особую скорбь или гибли люди: Вьетнам и Камбоджа, Лаос и Чили…

Игумен Н.:

«Меня хранила его молитва. Если бы не отец Виталий, — не знаю, что было бы со мной. Меня "полюбили" в КГБ с самых первых шагов — сначала в Семинарии, потом на приходе. Могли посадить в любое время, угрожали. Но приедешь к Батюшке, расскажешь только, и уезжаешь с надеждой, что не даст Бог в обиду по его святым молитвам. И действительно, смотришь — и отстали от меня на время. Другая скорбь придёт — опять едешь. Он меня спасал от всех бед. И только теперь я понял, кем он был для нас. Я готов целовать ту землю, где он ходил…»

Примеров молитвенной помощи отца Виталия — огромное множество. Батюшка опытно знал, что молиться за людей — значит проливать за них кровь. И только благодать Божия помогала ему нести этот непосильный для человека груз — крест старчества.

Многие прославленные впоследствии старцы трепетали, когда им доставался такой крест, такая великая ответственность перед Богом за души людей, вверивших себя их духовному руководству. Это способна понести только великая любовь, которой по благодати исполнен старец.

О духовных дарах

Среди многих духовных дарований, которыми обладал старец Виталий, особенно выделялась его способность прозрения как будущих, так и свершившихся уже событий.

По некоторым высказываниям отца Виталия можно было понять, что для него не существовало расстояний: «Назовите мне любой город мира, и я скажу, где какая улица и сколько там народу живёт». Несомненно, что сведения эти он черпал не из географического справочника… Свою прозорливость Батюшка прикрывал добродушным юмором. Неоднократно болезни других он брал на себя.

Одна его духовная дочь из Сухуми написала ему письмо, в котором излила свою скорбь, обиду и искушения; положила его в сумку, а отправить забыла. Недели через три она обнаружила его у себя в сумке, подосадовала, но отправлять уже не стала, а бросила в печку. Очень скоро получает она письмо от отца Виталия, в котором он пишет: «Твоё письмо я прочитал и на твою скорбь и искушение вот что тебе скажу…» — и далее Батюшка разрешил все её недоумения.

Часто бывало так: сидит Батюшка, беседует, вдруг резко поднимется, поставит свечу и начинает класть поклоны. Иногда он говорил, что и где в это время произошло.

Монахиня А.:

«Батюшка собрал нам в дорогу столько гостинцев, что и не поднять. Приезжаем в Москву, разворачиваем узлы — а там пачка соли, пачка сахара, мыло хозяйственное, мыло туалетное, сухари... Мы удивились, а скоро в магазинах всё пропало — ни мыла, ни соли, ничего не стало.

Накануне денежной реформы, о которой ещё никто не подозревал, отец Виталий велел всем матушкам, у кого были сбережения, снять со сберкнижек все деньги. Моя сестра не послушалась, решив, что это касается только монашествующих. В итоге деньги пропали».

Трагические события в Сухуми отец Виталий предсказал за 30 лет. Однажды, проходя по городу, он сказал: «Хочется, чтобы этот дом уцелел, и вот этот. Слышу, как на улицах стреляют, убивают, кровь течёт ручьями».

Во время трапезы Батюшка крестил каждое блюдо. Благословленная им пища приобретала такую целебную силу, что бесноватые не могли её есть и кричали: «Подавись этим сам! Там огонь сидит!»

Сама духовная атмосфера благодати, в которой жил Батюшка, благотворно действовала на физическое самочувствие людей и исцеляла их телесные немощи.

Смертный час и после него

«Отец Виталий очень много пережил за всех нас и потому так рано умер», — с болью сказала однажды одна из духовных дочерей старца.

Страдальческий путь старца схиархимандрита Виталия заканчивался на 65-м году жизни.

Схимонахиня Елизавета:

«Приехал Патриарх Илия, с ним врачи. Они привезли лекарства, которые отец Виталий послушно принимал.

В течение этих дней отец Виталий ежедневно принимал Святые Дары».

Схиигумения Серафима:

«За день до смерти он вдруг рукой подал мне знак, чтобы я раскрыла штору на окне. Я спросила: "Кого видишь?" Он смотрел молча, потом показал на икону Божией Матери. Я подала образ и он всех им благословил. Я спросила: "Приходила Матерь Божия?" Он кивнул головой.

В эти последние дни его связь с Небесным миром была постоянной».

Схимонахиня Елизавета:

«Ночь на 1 декабря была очень тяжёлой — у отца Виталия было несколько приступов. Мы с матушкой Евгенией чувствовали, как дрожит пол. Было такое ощущение, будто весь ад, издеваясь, хлестал и терзал его, чтобы заставить его возроптать. Видно было, как ему трудно, но он не жаловался на боли, был спокоен и даже радостен».

Было 1 декабря 1992 года, 18 часов 45 минут. Приехал Патриарх Илия попрощаться с любимым Батюшкой. Он сказал: «Вы не знаете, кого мы потеряли». Поблагодарил всех, кто «досмотрел» Батюшку и, указав на комнату, где жил, молился и умер этот великий старец, сказал: «Идите туда, поклонитесь месту».

Гроб с телом схиархимандрита Виталия поставили в храме Святого благоверного князя Александра Невского, в котором Батюшка служил двадцать лет. Здесь, в приделе святителя Николая Чудотворца, покоился его духовный отец и друг — любимый им владыка Зиновий.

Народ шёл прощаться со своим пастырем в течение нескольких дней. Приехали его духовные чада из России, Украины… Но далеко не все в эти дни могли приехать — из-за разразившегося конфликта с Абхазией плохо работал транспорт, через Сухуми поезда не ходили.

Рядом с ним не было ощущения смерти. Каждый, кто отдавал Батюшке своё последнее целование, отмечал, что тело его оставалось совсем тёплым, а мягкая рука приобрела цвет восковой свечи. Он сам уже был подобен жертвенной церковной свече, продолжавшей тихо и ровно гореть постоянной молитвой к Богу.

Состояние духовного подъёма ощущалось всеми, особенно в день погребения схиархимандрита Виталия, которое состоялось 5 декабря. Чин отпевания при большом стечении верующего народа совершал Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II, в сослужении причта Александро-Невского храма, тбилисского клира и священнослужителей. На погребении Патриарх произнёс проникновенное слово о кончине праведника.

Отец Павел Косач:

«Патриарх прочёл разрешительную молитву и передал её мне, чтобы вложить в руку отца Виталия. В это время большой палец на его руке отгибается, я вкладываю в ладонь лист с молитвой — и рука закрывается. Сама. Я был так потрясён, что от неожиданности вскрикнул: “Сам взял!" — и лишь позже осознал это как должное — ведь человек этот был не от мира сего».

«Сам взял!» — подтвердил стоявший рядом протоиерей Михаил Диденко.

Патриарх Илий молча утвердительно кивнул головой и продолжил службу.

Это чудо, воспринятое видевшими его с благоговением и страхом, стало очевидным подтверждением Богоизбранности этого праведника, что давно уже было открыто его близким духовным чадам. Это чудесное событие и стало тем утешением, которое Господь ниспослал всем оплакивающим старца.

Не случайно и то, что произошло это в храме благоверного князя Александра Невского, которого особенно почитал отец Виталий. Ведь и кончина великого князя была ознаменована подобным чудесным явлением, описанным в его житии.

Погребён схиархимандрит Виталий против алтаря Александро-Невского храма, внутри церковной ограды. На его могиле возжена неугасимая лампада, не потухают свечи и всегда живые цветы.

После смерти Батюшки один епископ сомневался, неужели отец Виталий был таким великим подвижником? И вот он видит во сне: стоят у престола Божия святой Пророк Иоанн Креститель и Преподобный Серафим Саровский и говорят: «Позовите отца Виталия! Ему нужно служить с нами Богу».

Истаяла свеча земной жизни старца Виталия. Но Любовь истинная, Господня, не умирает. Она неотлучно пребывает с нами на земле по слову святого Апостола Павла: «Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13, 8).

Монахиня Ольга (Борисова)

Белгородская область, село Зимовеньки

«Помню, как мы однажды все сидели за трапезой и ели щи. Вдруг батюшка неожиданно повернулся к одной матушке и взял её тарелку с недоеденными щами. Сначала мы не поняли причину странного для нас поступка. Но позже мы узнали, что в этой тарелке лежали кусочки стекла, которые пришлось Батюшке самому проглотить со щами, спасая здоровье и душевный покой других.

Слабый здоровьем, уставший, он никогда не подавал вида, а брал на себя грехи других скорбящих, безнадёжных — отдавал самое сокровенное тепло своей светлой души.

Отец Виталий учил нас никогда не нарушать мирное состояние души, всегда стараться иметь со всеми простые, душевные отношения, понимать всех духовно.

Помню, как однажды он сказал: «Для меня все люди — ангелы, ведь за каждым человеком стоит ангел. Я лежал в больнице среди разных мужчин, но все они были для меня патриархи, священники, диаконы. Я мыл в туалете больничном полы, вытирал нечистоты и не брезговал — ведь я ангелам служил!»

Радость служения. Иеромонах Виталий (Сидоренко).

Епископ Задонский Никон

«Моя встреча с отцом Виталием произошла в 1972 году. Тогда я узнал, что в селе Бурдино идут работы по восстановлению храма и поехал туда потрудиться. Многие тогда стремились помочь благому делу, несмотря на то, что власти всячески пытались ему воспрепятствовать.

В 1973 году отец Виталий благословил меня поступать в Московскую Духовную Семинарию, но я не прошёл по конкурсу. Узнав о моей неудаче, он сделал огромную восковую свечу в руку толщиной, возжёг её в алтаре и целую ночь молился. Прошёл месяц, уже начались занятия, и вдруг неожиданно получаю телеграмму из Одесской Духовной Семинарии о моём зачислении.

Как оказалось, секретарь Московской Семинарии отослал мои документы в Одессу, и оттуда мне пришёл вызов. Я со слезами благодарил Батюшку. Отец Виталий сам провожал меня до аэропорта. Помню, перед посадкой на самолёт он мне сказал: «Не забывай, что если тяжело будет…» — и показал наверх: «Там наша помощь — на Небе». Мы поднимаемся, я вижу в окно-иллюминатор: Батюшка бежит по лугу аэродрома, машет рукой, как будто бы старается нас оттолкнуть от земли.

После окончания Семинарии я часто летал в Тбилиси. Батюшка, встречая священников, умывал им ноги, как Иисус Христос своим ученикам. Я старался первым помыть ему ноги, но он всегда останавливал: "Слушай, что тебе говорят".

Отец Виталий заложил очень многое в мою жизнь. Всё это запечатлелось: и как он обращался с людьми, и как принимал, как поучал.

Однажды я получил от Батюшки открытку с изображением Божией Матери — большой Панагии. То, что я буду архиереем, он предсказал за 15 лет до моей хиротонии.

В течение 20-ти лет, что я знал отца Виталия, я бывал у него почти каждый месяц. По его благословению брал людей в храм, по его благословению делал постройки, по его благословению начал писать иконы.

В 1989 году, когда я был ещё на приходе, Владыка предложил мне организовать Алексеево-Акатов женский монастырь в Воронеже. Я еду к Батюшке. Он говорит: "Как Владыка благословил, так и делай". Со мной была мать Анна. Она обратилась к отцу Виталию: "Батюшка, а благословите меня с отцом Никоном ехать в Воронеж".

Он спрашивает:

— В Задонск?

— Нет, Батюшка, он в Воронеж едет.

— А я думал в Задонск. Ну, Бог благословит.

Он уже знал, что через несколько месяцев я буду наместником Задонского Богородицкого мужского монастыря.

Отец Виталий благословил меня совершать монашеские постриги. И владыка Зиновий перед смертью сказал: "Отец Никон, утешай людей, постригай". Так милостью Божией и по благословению старцев устрояется наша монастырская жизнь, растёт число братии. В трудные минуты я и сейчас чувствую их поддержку и молитвенную помощь, их близость и участие».

Монахиня Мария (Шнуровозова)

г. Кольчугино, Кемеровской обл.

«Он боялся нас крепко обличать, и обличал мягко, по-отечески, с любовью. Когда же мы просили его нас ругать, он отвечал: "Да вы не выдержите, если я буду строго вас обличать и ругать".

А сколько отцу Виталию пришлось претерпеть различной клеветы, оскорблений, преследований, побоев. Однажды он взял мою руку и приложил к своему телу, но там, где должны быть рёбра, моя рука провалилась в пустоту.

Много можно бы вспоминать об отце Виталии, о его жизни и чудесах, ибо воистину: "Дивен Бог во святых Своих" (Пс. 67, 36)».

Лейла Гогинишвили

г. Тбилиси

«Мы жили вместе с ним и матушкой Марией в одной квартире на Московском проспекте с начала 1970-х годов до дня его кончины.

Бедным он раздавал всё, что мог. Прислали ему из России ботинки, он даже не посмотрел на них и тут же отдал. Сам будет голодным, а другим отдаст.

Когда нам тяжело, мы всегда бежим на его могилку. И он помогает. Он очень много за нас всех пережил и потому так рано умер.

Трудно сказать, родится ещё на свет такой человек или нет. Это был человек-чудо».

Письма к духовным чадам

Живя в Тбилиси, он ежедневно отвечал на письма своих духовных чад. На это ежедневно уходило по несколько часов.

Напоминал в письмах:

«Помни главное:

1. Считай каждый день последним твоей жизни и проводи его в страхе Божием и сокрушении сердечном. Сокращай суету, избегай празднословия. Памятуй о Боге и взывай к Нему с покаянием.

2. Не суди и не осуждай никого, иначе себя осудишь. Не разбирай чужих мыслей, дел, кляуз и сплетен, проходи мимо: это враг старается разсеять тебя и отвлечь от молитвы.

3. Знай Бога, храни Его Заповеди, слушай духовнаго отца; от ближних в свою душу принимай только доброе, что согласно с Заповедями Божиими. Старайся себе внимать и никого не осуждать, и не замечать чужих недостатков — у нас своих много. Хульных, блудных, обидных и всех родов помыслов отвращайся и будь к ним без всякого внимания. Старайся всех любить, никого не огорчать, не сплетничать и всем уступать. Быть мирным и снисходительным ко всем.

Виноват во всём и перед всеми испрашиваю прощения, святых молитв и благословения, с миром Христовым к Вам в молитвенной памяти. Венедикт».

Письмо отца Виталия.

«Благословите поздравить Вас со Святой Страстной Седмицей, где воспоминаются и воспеваются страдания Христовы. Поминая, человек благодарит Бога и спасается.

Скажешь, не соболезнуют тебе, а ты вспомни, что Спасителю никто не соболезновал, когда били, бичевали, плевали, хулили, пхали, ударяли бичами, руками, завязывали глаза, ударяли и кланялись, смеялись, издевались, вымогали, чтобы сказал Господь слово нетерпения, но Господь терпел, молчал, смиренно молился за обидчиков, а когда наступило [время] прибивать гвоздями, Сам пошёл на крест с радостью страдать, за меня, тебя и весь мир. А мы должны за свои грехи терпеть, и помощь Небесная придёт от Господа, укрепит. Ему слава. Аминь».

Из наставлений схиархимандрита Виталия

Об исполнении Заповедей Божиих

Надо раздавать, а мы приобретаем, надо слушать, а мы ропщем, надо отсекать волю, а мы ею живём, надо возненавидеть сей мир и все его утехи, а мы его любим — и в итоге мы идём наперекор заповедям Божиим. И тогда везде тяжело.

Поминая смерть, суд, ад, мы приходим в Божий страх, а страх как уздой удерживает на пути заповедей Божиих.

Об Иисусовой молитве

Надо не помыслы принимать, а молитву совершать. Молитву творите во всякое время и положении, она всё восполнит.

Всегда надо читать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных». Сидишь, кушаешь, беседуешь, идёшь, стираешь, стряпаешь, копаешь — всегда надо читать Иисусову молитву. Тогда не будет тоски.

Говоря так, и Господа радуем, живых и почивших, и свою душу обогащаем, и в рай вселяемся о Христе Бозе.

Как дышишь, не спрашивая, как это делается, так и молитву читай да читай — и получишь спасение.

Читайте Иисусову молитву во всякой нужде и печали, тогда приидет по времени искомое. Когда будешь безпрестанно творить молитву, будет благо, а ежели не радостно, так потому, что не творим молитву.

С людьми, когда они прекословят или порицают, надо молчать да молитву Иисусову творить. Это чудное средство.

О посте

В Страстную Пятницу Батюшка совсем не разговаривал. Так он почитал день страданий Спасителя.

Учил всю Страстную седмицу ходить в храм, суетой не заниматься, только приготовить пищу разрешал. Он говорил, что днями Страстной седмицы освящаются дни всего года.

О христианских добродетелях

Терпение, благодарение, молитвенный труд — все недоумения, препятствия и скорби сотрут, и в тихое пристанище приведут…

Господь учит нас быть подобно детям, не осуждать, не обижаться, всех любить, терпеть, благодарить, на Промысел Божий возлагаться. Никогда не должно падать духом, а всегда уповать на помощь Божию и на милость Его.

Любовь — единственное, что надо стяжать. Учил со всеми жить в мире, говорил: «Лучше пусть дело разорится, чем нарушать мир».

О неосуждении

При злопамятности, когда зло внутри гнездится, тогда скажи себе: «Бог — Любовь, а я не люблю, значит меня Бог отринет!» — И сим помыслом выгонишь злопамятство.

Не осуждай, люби, себя вини, всех за Ангелов считай — и будут слёзы. Если кто на тебя обижен или недоволен, ты за него поклончики положи, а то и гостинчик пошли.

О нестяжании и милостыне

Нищим всегда помогай. Хоть копеечку подай, если больше нет, — и она возносится на Небо. Старайтесь всё раздавать, оставьте только самое необходимое — тогда отрада будет на душе. Говорю: всё надо раздавать, но не слушают. Всего имею аки склад — вот мне и ад.

О жилище

«Дом освятите непременно. Где человек живёт — там и обитель святая. Ежедневно кропите квартиру святой водой.

Берите икону Божией Матери утром и вечером, и все четыре стороны крестите, читая «Богородице Дево, радуйся». И придёт помощь от Господа».

Об отношении к родителям

И в письмах Батюшка постоянно учил почитать родителей: «Маму простите, и если она жива, пойдите к ней и просите прощения, а если не жива, пойдите на могилку, поклонитесь до земли и скажите: «Мама, прости меня во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь».

О пристрастии к земному

«Надо всем пользоваться так, чтобы была сила на труды, а прочее не во спасение.

Чтобы победить врага, надо победить своё тело, себя победить. А мы, то и дело, даем себе поблажку — то переели, то переспали. У нас ни у кого нет решимости. Когда получаем телесные удовольствия, прогоняем благодать. Всякое пристрастие к земному удаляет от нас благодать Божию».

Особо выделяя дни больших церковных праздников, отец Виталий строго запрещал в эти дни заниматься уборкой, стиркой и другими делами. Во время повседневных дел и забот не оставлять в уме Господа: «Что ни делаете, помышляйте, наблюдая за сердцем, что все делаете Господеви. Вот и пойдут дела Ваши во славу Божию. И Иисусову молитву творите — и будет двойное дело: и молитва, и труд, и тако всегда с Господем будете».

«Полюбите Любовь»

Любовь старца Виталия к людям была поистине жертвенной. Он всегда говорил: «Надо другому помогать, не щадя себя».

Сколько разных людей приходило к отцу Виталию, и ни один человек не вызвал у него какого-либо неудовольствия или раздражения. В его сердце никому не было тесно — все в равной мере ощущали на себе его внимание, сочувствие, теплоту, любовь. Он радовался с радующимися, плакал с плачущими и служил каждому как Самому Христу.

Для отца Виталия не было большей боли, чем видеть, как человек духовно погибает. И он готов был терпеть любое безчестие, укоризны и искушения, лишь бы поддержать падающего, принести ему духовную пользу. И в этом служении ко спасению душ заключается высшее проявление христианской любви, ибо «никто не может более Христа любить, как тот, который спасения ближнего ищет» (святитель Тихон Задонский).

Своё пастырское служение он не мыслил без крестоношения. А крест, по слову святого Исаака Сирина, «есть воля, готовая на всякую скорбь».

Когда отец Виталий хотел найти себе друга в земной жизни, духовный отец ему сказал: «Не ищи, друга себе не найдёшь. Тебя ни один человек в мире не поймёт, поэтому ты будешь один». На первый и поверхностный взгляд это может показаться парадоксальным, ведь вокруг старца всегда было множество любящих его сердец. Отец Виталий и своих духовных чад настраивал так же: «Один Господь Бог нам и Отец, и Друг, и Брат».

Тем, кто утверждал, что в наше время уже не может быть таких великих подвижников, как в прошлые века, Батюшка отвечал: «Сила благодати та же, что и во времена апостольские, всё дело в нас самих».

Одна женщина, побывав у Батюшки, поделилась своим впечатлением: «Выше той любви, какая есть у него, человек уже не может достигнуть. Если у человека такая любовь, а ведь ему дал её Бог, то какой же тогда Сам Господь!»

Силою Любви человек может творить великие чудеса. «Любовь будет — и стены разойдутся», — говорил отец Виталий. Не в этом ли объяснение некоторых чудесных случаев его помощи страждущим.

Фотографировать себя Батюшка не позволял. Сохранилось лишь несколько случайных снимков, о которых Батюшка или не знал, что его снимают, или сделанные за послушание (например, рядом с владыкой Зиновием или фотография на паспорт). Не осталось и записей его бесед. Он ушёл подобно ангелу, не оставив после себя почти ничего из мира вещественного. Но он завещал своим чадам нечто несравненно более великое — свою Любовь, которая живёт теперь в сердцах людей, а драгоценнее этого дара нет ничего на свете.

В пасхальном письме к чадам незадолго до своей смерти он отправил одно замечательное поучение, которое можно назвать духовным завещанием самого отца Виталия: «Полюбите ближнего! И вы полюбите Христа. Полюбите обидчика и врага! И двери радости распахнутся для вас, и Воскресший Христос сретит вашу воскресшую в любви душу. Вот и все!

Так мало ждёт от нас Господь! В этом наш рай! Это наше Воскресение! Полюбите Любовь и живы будете Воскресшим в страдании Любви Спасителем!»

ПАМЯТИ ВЕЛИКОГО СТАРЦА...

На отпевании отца Виталия Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II сказал: ”Тот, кто знал отца Виталия, кто имел радость общения с ним, – знает, насколько святой жизни был этот великий и дивный старец. Удивительная и святая вера, необъятная любовь, удивительное и примерное смирение и послушание – всё это создавало ту духовную атмосферу, которая несла любовь всем, кто хотел получить духовное утешение от него. Действительно, братья и сестры, это был святой старец. И я, общаясь с ним, беседуя с ним, неоднократно видел эту святость, которую он источал вокруг себя”.

Он стал земным Ангелом и Небесным человеком

В 1948 году Виталий поехал в Свято-Троице-Сергиеву лавру, только что открывшуюся после войны, и некоторое время помогал восстанавливать монастырь. Так как у него не было документов, принять в число насельников обители его не смогли и посоветовали поехать в Глинскую пустынь.

В конце 1950-х годов власти ужесточили контроль, в Глинскую пустынь всё чаще стали приезжать проверяющие. Послушнику Виталию было опасно оставаться в монастыре, и он уехал в Таганрог.

В 1954 году в Таганроге тяжелобольного подвижника положили в больницу. Врачи диагностировали туберкулёз в последней стадии и сказали, что ему остались считанные дни. Но подвижник выжил. Господь сохранил Своего избранника – ради страждущих, которым предстояло по его молитвам встать на путь истинный.

Однажды инок Виталий, переправляясь через горную реку, упал в ледяную воду и простудился. Из-за последовавшего обострения туберкулёза пошла горлом кровь.

+ + +
Пишет старец ученику своему:

«Каждый день готовь себя к искушениям, скорбям и всякого рода обидам, клеветам и тому подобному, знай, это к тебе милость Божия идёт. За претерпение всего станешь в ряды мучеников и без других подвигов сподобишься Царствия Небеснаго. Писано есть: «Многи скорби праведным и от всех их избавит Господь». (Пс. 33, 20).

Сокращай суету, избегай празднословия. Памятуй о Боге и взывай к Нему с покаянием. Не суди и не осуждай никого, иначе себя осудишь. Не разбирай чужих мыслей, дел, кляуз и сплетен, проходи мимо: это враг старается разсеять тебя и отвлечь от молитвы.

Господь рек: возьми крест и вслед Мене гряди, а без креста и не ходи, Ему слава. Аминь».

По книге «О жизни схиархимандрита Виталия.

Воспоминания духовных чад, письма, поучения».

М.: Новоспасский монастырь, 2008

Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) (1928–1992).

«Нужно нравственное очищение, всенародное глубокое покаяние, перемена нравов языческих на христианские. Омоемся слезами покаяния, очистимся, примиримся с Богом, и Он примирится с нами!» (Слово о. Иоанна Кронштадтского на 1 марта 1881 г.).

«Отвези меня в монастырь!»

Когда мальчику Виталику исполнилось 12 лет, он начал проситься в монастырь. Упал на коленочки: «Мама, отвези меня в монастырь!» Мать говорит: «Куда я тебя повезу? Кому ты такой нужен?» Но он всё-таки сильно её упрашивал, и она решила его отвезти. Привезла в Глинскую пустынь. Встретившие их старцы отнеслись к мальчику с такой любовью и вниманием, что матери показалось очень странным и непонятным: почему они оказывают такое почтение ребёнку?

С тех пор Виталий остался в Глинский пустыни и жил там до её закрытия.

Кавказ

Один из сподвижников отца Виталия по пустыни, разделявший вместе с ним крест отшельничества, вспоминает: «Очень мы любили брата Виталия. Из примеров он был пример христианской и монашеской жизни».

Однажды его решила навестить мать. Узнав, где он живет, она приехала в Сухуми. Рассказывают, что, когда её вели к нему в келью, она всю дорогу вздыхала: «Ох, куда же ты забрался! Ох, куда же ты залез – в какую глушь!».

Здесь, на Кавказе, она приобщилась к вере и уже начала жить как верующая. Так через сына обратилась к вере и мать.

Смирение

Он говорил: «И в милиции есть добрые люди. Однажды, когда я странствовал, меня схватила милиция и била, а начальник заступился за меня и сказал: «Не бейте его сильно, а то он умрёт, и тогда хлопот не оберёшься». Тогда меня перестали бить ногами, а только таскали за волосы и бороду».

При этом к своим обидчикам он не испытывал никаких враждебных чувств, помня слова Господа «благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас» (Лк.6,28) – таким образом стяжал великое смирение.

Многое пришлось пережить праведнику, скрываясь от преследователей.

Зиновий Чесноков

Пророчество старца Виталия

«Отец Виталий сообщал, что после окончания войны Грузия снова будет пытаться захватить Абхазию, но это ей не удастся. После бегства грузин на побережье появятся турки. После развала Советского Союза начнётся война на Северном Кавказе. Но самые большие бедствия следует ждать в России, где разразится жестокая гражданская война, в которую втянутся все большие страны. Бедствия будут неимоверными. Людей останется очень мало. Россия уцелеет, хотя по размерам станет очень небольшой. Светом Православия она будет светить всем людям».

Самый странный Глинский святой ХХ века

Прот. Игорь Рябко.

В 2009 году были канонизованы последние Глинские старцы: митрополит Зиновий (Мажуга), схиархимандриты Серафим (Романцов) и Андроник (Лукаш). Но среди них почему-то не оказалось их самого близкого друга и сподвижника схиархимандрита Виталия (Сидоренко). Этот странный и грустный факт говорит лишь о том, что клевета и сатанинские козни, которые строил враг рода человеческого против отца Виталия, всё ещё продолжают действовать.

Дьявол приложил множество стараний, чтобы очернить память этого великого подвижника. Но светильник не может укрыться, стоя на верху горы. Отца Виталия почитают тысячи людей в разных уголках мира, а чудеса и исцеления, которые совершаются по молитвам к этому старцу, говорят о его несомненной святости.

На горах Кавказа

Когда кулинарил отец Виталий, то он готовил еду на свой манер. Кашу он считал сваренной, как только заливал её кипятком. Вместо салата он ел очистки, а вместо арбуза только его корку. Он использовал любую возможность, чтобы смириться перед другими. Никто и никогда не видел инока Виталия сердитым или недовольным. Он всех любил, всех жалел и ко всем относился одинаково хорошо.

Однажды инок Виталий шёл лесом и услышал щелчок. Это чье-то ружье дало осечку, потом второй такой же. Через минуту из кустов показался лесник, который хотел убить Виталия. Он направил оружие вверх, и оно выстрелило. Лесник с недоумением посмотрел сначала на ружье, потом на инока и пошёл прочь. Позже Виталий отыскал этого человека для того, чтобы подарить ему два килограмма конфет, по килограмму за каждый выстрел.

Тбилиси

В это время в столице Грузии подвизался митрополит Зиновий (Мажуга). Он с большой любовью отнесся к отцу Виталию, одел, обул его и поселил в квартире одной из монахинь. В это время милиция стала преследовать отца Виталия буквально по пятам. Оперативные группы устраивали обыски, допрашивали свидетелей, им во что бы то ни стало хотелось посадить подвижника в тюрьму.

В этом мире батюшка Виталий проповедовал своего рода «слепоту». «Едем, в тбилисском метро, – вспоминает прихожанка, – там парень с девушкой - ну, как-то совсем уж непристойно целуются... "Братик с сестричкой, — по-своему объясняет происходящее Батюшка, — давно друг друга не видели" – и отвернулся. И так во всём. Ангельски жил.

Его ученик, владыка Алексий (Фролов) комментировал: «Тот, в ком есть любовь, не видит ничего предосудительного в других. Когда же в нас нет любви, открываются глаза греха».

В последние дни у него было несколько тяжелых приступов. Ему было очень тяжело, но он не жаловался на боли, был спокоен и даже радостен. Вечером 1 декабря 1992 года сердце старца остановилось».

День памяти удивительного подвижника наших дней

1 декабря 1992 года в Тбилиси почил известный подвижник, монах-пустынник, долгое время подвизавшийся в горах Абхазии, делатель Иисусовой молитвы, духовник и наставник многих ныне здравствующих христиан схиархимандрит Виталий (Сидоренко). Он ещё не канонизирован, но вся его жизнь с самого детства была самоотверженным служением Богу.

Последние 16 лет своей жизни подвижник возносил молитвы и совершал Бескровную Жертву в Александро-Невском храме в Тбилиси. Это единственный в Тбилиси русский храм, но относится он к юрисдикции Грузинской Церкви. Церковь находится в районе Старого Тбилиси, где люди до сих пор живут в одном большом дворе – всю жизнь на виду у других, как в одной большой семье. У ворот храма всегда неизменная бригада нищих.

Александро-Невский храм в г. Тбилиси.

В храме Александра Невского богослужения ведутся на церковно-славянском языке. В центре на аналое икона благоверного князя Александра Невского с частицей его мощей.

В левом приделе храма гробница бывшего настоятеля этого храма, не так давно прославленного в лике святых преподобного митрополита Зиновия (Мажуги), в схиме Серафима. Он почил в 1985-м году и многие из его чад живы и поныне. Одним из его пострижеников в монашество является Патриарх Грузии Илия II. Митрополит Зиновий был настоятелем Александро-Невского храма более 30 лет – с 1950 по 1982-й годы.

Именно схиархимандриту Виталию перед своей кончиной владыка Зиновий передал своих духовных чад. Это неудивительно – оба были воспитанниками Глинской пустыни, оба, хоть и в разное время, подвизались в суровых условиях в горах Абхазии.

Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) и митрополит Зиновий (Мажуго).

Он учил других только тому, что сам осуществил на деле. Каждое слово было живым плодом труда и работы над собой, плодом покаяния и молитвы, потому и находило живой отклик в сердце. «С людьми нужно обращаться как с царскими детьми» — говорил схиархимандрит, подразумевая, что каждый человек это Божье творение и образ Божий. И сам он поступал именно так. Нам современным даже трудно представить, как можно каждого приходящего встречать земным поклоном. Отец Виталий встречал…

«Надо себя хулить, винить, пороть, наказывать, а всех людей любить, считать Ангелами», – всегда говорил он.

«Полюбите ближнего! – писал своему чаду отец Виталий, – и вы полюбите Христа. Полюбите обидчика и врага! И двери радости распахнутся для вас, и Воскресший Христос сретит вашу воскресшую в любви душу. Вот и все! Так мало ждет от нас Господь! В этом – наш рай! Это – наше воскресение! Полюбите Любовь и живы будете Воскресшим в страдании Любви Спасителем!».

Евгения Оганова

Всякое зло побеждал смирением и любовью

Анастасия Пархомчик.

Однажды он признался: “Думаете, легко быть прозорливым, когда видишь, что человек погибает? И знаешь, как ему помочь, и знаешь, что он эту помощь отвергнет... Тогда сердце такою скорбью исполняется”.

Отцу Виталию был свойственен суровый, непривычный для ХХ века аскетизм патериков, порой воспринимающийся как юродство. Вспоминает архимандрит Т.: «За грехи свои (какие у него грехи?!) сильно бил себя по гнойной ране в области бедра». На молитве мог колоть себя булавкой, чтобы не хотелось спать.

Заметили, что старец старательно прикрывает ноги подрясником. Оказалось – он отдал кому-то свою обувь

– Где же ваши новые туфли, отец Виталий? – спросили старца.

– В Москву уехали.

Отец Гавриил (Стародуб) видел, как отец Виталий, выходя из храма, отдал незнакомому человеку только что пожертвованную дорогую дублёнку. А одной женщине старец сбросил новый костюм прямо с балкона.

У старца ничего не пропадало, подобного отношения к вещам он требовал и от других. Страсть к стяжанию, неэкономное отношение ко всему, что дано нам Господом, он называл грехом совести.

Одна из первых характеристик старчества схиархимандрита Виталия, звучала приблизительно так: «Даже в своей старческой практике отец Виталий был особенным. Обычно ученик находится в послушании у старца, а отец Виталий, как старец, сам был послушником у духовных чад».

Не любил старец празднословия и пустословия. Учил своих чад не только правильно молиться и мыслить, но и говорить.

Даже то, что кажется нам мимолётной встречей, для него имело духовное значение. Как-то отец Виталий отстал от тех, вместе с которыми совершал паломничество. Возвратившись, те увидели, что старец кладёт земные поклоны на безлюдном пустыре. Все удивились. Казалось, что он кланяется кому-то или чему-то. А сегодня на этом месте стоит храм, посвященный святителю Николаю Чудотворцу.

«Месяц не буду есть и пить!»

Он всегда находился в состоянии духовного восторга. Удивлялся: «Как можно гневаться? Как можно осуждать?»

Учил своих духовных чад так: сколько можешь, делай сам, чтобы никого не тяготить.

Фотография для прописки в г. Тбилиси. Иеромонах Виталий (Сидоренко).

Всегда говорил правду. Когда, по благословению владыки Зиновия, восстанавливали паспорт отца Виталия, в милиции спросили, что случилось с предыдущим. Отец Виталий честно ответил: «Сжёг». Тогда милиционер отвёл матушку Марию в сторону и попросил: «Приходите, пожалуйста, завтра, но только без него».

Сестра Д. нарушила обет и попробовала мясо. Тогда отец Виталий вместо неё наказал себя: «Месяц не буду есть и пить».

Дмитрий Трибушный.

+ + +

Священник Виктор Кузнецов

Мученики и исповедники.

Дополнение 47-е.

Заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 800 200 84 85 (Звонок безплатный по России) — издат. «Зёрна», 8 (964) 583-08-11 – маг. «Кириллица».

31 декабря 2024 Просмотров: 2 148