А именно с него и началось триумфальное шествие беззакония инородцев по городам и весям нашей Родины. Об этом говорил ещё один из кровавых кромешников, всеми силами помогавший обеспечить триумф своим соплеменникам — Ю. Лужков (Кац). Он вещал: «Кто говорит, что наша победа произошла в августе 1991 года — не прав. Наша настоящая победа, была обретена именно 4 октября 1993 года».

Вот опубликованные свидетельства их чёрной ненависти к нам:

«От слов своих оправдаешься,

и от слов своих осудишься».

(Мф. 12, 36-37).

ПОДСТРЕКАТЕЛИ

«Наши крашеные куклы западной цивилизации».

(историк В. Ключевский).

Е. Гайдар, («Выбор России»)

«Пролившаяся 3-4 октября кровь – это естественное следствие двоевластие в России».

Г. Попов, ( Лидер РДДР)

«Понимая, что в указе президента нарушена формальная конституционная норма, политсовет РДДР, тем не менее, полностью поддерживает президента…”. “РДДР поддерживает Указ президента России как демократический вариант выхода из кризиса».

Г. Зюганов, ( Лидер КПРФ)

«Сохранять спокойствие и сдержанность, не поддаваться на провокации, в митингах и забастовках не участвовать».

Г. Явлинский, лидер фракции «Яблоко» Государственной Думы:

«Президент должен проявить максимальную жёсткость и твердость в подавлении бандитствующих элементов. Главная задача Бориса Николаевича на сегодняшний день — применить все силы правопорядка для подавления фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого Дома, если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании регулярных вооруженных сил».

В. Жириновский, лидер фракции ЛДПР в Государственной Думе:

« …В этом конфликте мы были на стороне «менее красных». Мы поддерживаем новую конституцию, предложенную президентом».

М. Лапшин, (Аграрная партия)

Всероссийскую забастовку аграриев, назначенную на 2 октября — отменил.

Генерал А. Лебедь:

Вопрос журналиста: Почему вы поддержали Белый Дом в августе 1991 года и не поддержали его в октябре 1993 года?

Ответ Лебедя: «Мне никто не отдавал приказ ни поддерживать Белый Дом, ни брать его штурмом. Меня просто навязчиво подталкивали к большому кровопролитию. А то, что происходило в октябре 1993 года иначе, чем бредом назвать нельзя… Пошла спонтанная идиотская война с захватом стекляшек, с полупьяной шайкой, напавшей на Останкино Настреляли кого угодно: солдат, милиционеров, девушек. Поддерживать там было некого».

Из заявления Лебедя прессе: «По моим сведениям, среди боевиков Белого Дома были офицеры местного, спецназовского батальона «Днестр» из Приднестровской Молдавской республики». К своим словам он присовокупил документ от 25 сентября 1992 года, свидетельствующий о «незаконной отправке 50 автоматов АКМ-74У». Кроме этого, заявил о «передаче министром госбезопасности ПМР Швецовым винтовок с оптическим прицелом ряду российских депутатов». Как выяснилось позже, все эти заявления – наглая и циничная ложь, направленная на усиление негативного отношения к защитникам Белого Дома.

Е. Боннэр, «правозащитница»:

« … Считаю, что действия Президента абсолютно адекватны. … Я всегда считала, что никакие переговоры с теми кто засел в Белом Доме и бывшим Верховным Советом невозможны. … Конечно, … действия Правительства и Президента припоздали … Никакие миротворческие действия председателя Конституционного суда не вызывали у меня симпатий… Конечно, есть опасения что они (защитники Конституции – ред.) уйдут в подполье. Здесь крайне важна роль правоохранительных органов. СЕГОДНЯ К ПРЕСТУПНИКАМ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СНИСХОЖДЕНИЯ…

Б. Немцов, председатель Нижегородского Совета:

На вопрос Черномырдина что делать, если люди ложатся под танки, кричал ему в ответ: «Давите их! Давите!! Что делать, после разберёмся».

С. Ковалёв, «правозашитник»:

«Все, кто хочет защитить нашу демократию, наше будущее, должны выполнить свой гражданский долг. Солдаты — верностью законному президенту и правительству, граждане — спокойной поддержкой их. … Мы… не хотим возвращаться под гнёт советской власти».

В. Новодворская, «правозащитница»:

«Разрушение. Безжалостное и неумолимое разрушение всего прежнего бытия, промышленности, сельского хозяйства, инфраструктуры, быта, традиций, стереотипов, моделей поведения, душ, судеб, понятий о добре и зле… Мы должны привыкнуть к мысли о том, что люди будут стреляться, топиться, сходить с ума. Я БЛАГОДАРНА ЕЛЬЦИНУ… Пойдём против народа. Мы ему ничем не обязаны…. Мы здесь не на цивилизованном Западе. Мы блуждаем в хищной мгле, и очень важно научиться стрелять первыми, убивать».

В январе 1994 года известный своей злонамеренностью журнал «Огонёк» опубликовал статью В. Новодворской «На той единственной гражданской». Вот цитата из неё:

«Мне наплевать на общественные приличия.

Рискуя прослыть сыроядцами, мы будем отмечать, пока живы, этот день — 5 октября, день, когда мы выиграли второй раунд (первый, имеется в виду, тоже выигранный сыроядцами — в августе 1991 года. — ред.) нашей единственной гражданской. И «Белый дом» для нас навеки — боевой трофей. 9 мая — история их дедов и отцов. Чужая история.

После 4 октября мы, полноправные участники нашей единственной гражданской, мы, сумевшие убить и не жалеющие об этом, — желанные гости на следующем Балу королей у Сатаны.

Утром 4 октября залпы танковых орудий разрывали лазурную тишину, и мы ловили каждый звук с наслаждением!

Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, какиe - нибудь уценённые самолёты, и прочие ширли-мырли типа пулемётов, гранатомётов и автоматов, никто не поколебался бы: «Белый дом» не дожил бы до утра, и от него остались бы одни развалины.

Я желала тем, кто, собрался в «Белом доме», одного — смерти. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из «Белого дома» ушёл живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и ещё большая кровь...

Я вполне готова к тому, что придётся избавляться от каждого пятого. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо.

Сколько бы их ни было, они погибли от нашей руки. Оказалось также, что я могу убить и потом спокойно спать и есть.

Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20% мерзавцев (которых надо убить: каждого пятого русского. — авт.).

Мы хотим, чтобы милицией толпы врагов разгонялись стальными щитами и мощными водомётами. Мы вырвали у них страну, вырвали у них победу. Мы получаем всё, о чём условились то ли с Воландом, то ли с Мефистофелем, то ли с Ельциным».

(Журнал «Огонёк» №2-3 янв. 1994 г. ).

Б. Куркова, телекомментаторша:

«Патронов не жалеть! Пленных не иметь!..»

Потом эта фурия «справедливого возмездия» будет уличена в крупной и грязной афере.

Б. Окуджава, исполнитель песен:

«Для меня это был финал детектива. Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении, никакой жалости у меня к ним совершенно не было».

(Р.S. По неизъяснимой «щедрости» властей и настырности «толерантной» нации определяющей всё в нашем Отечестве, после его смерти, те, кого он «терпеть не мог» и к которым у него «никакой жалости совершенно не было», вынуждены теперь содержать его «музей», а по-существу его дармоедов-родственников, аж на 4 миллиона руб. в год, то есть, почти 11 000 руб. в день!.. А сколько ещё таких, начиная с «бедной» семьи Ельцина, лежит на продавленном хребте нашего народа!.. — авт.)

Л. Ахеджакова, посредственная актриса:

«Мне уже не хочется быть объективной. Я совершенно не хочу ругать СВОЕГО президента… Вот смотрят на эти оскаленные, озверевшие морды (это о защитниках Конституции – ред.) и разделяют их гнев. И всегда были, есть и будут эти люди. Вся их жизнь и молодость прошла, и им кажется, что тогда было прекраснее. Тогда была колбаса… А где наша армия?! Почему она нас не защищает от этой ПРОКЛЯТОЙ Конституции?!».

К. Лавров, артист:

«Шаг, предпринятый президентом Б. Ельциным, представляется мне единственно возможным».

М. Растропович, музыкант:

«Сообщение о ельцинском Указе мы услышали в Вашингтоне, перед самым нашим отъездом. Первая мысль, которая посетила меня: наконец-то!..».

(газета «Завтра» окт. 2003г.)

Массовый расстрел безоружных защитников Конституции и Парламента у телецентра «Останкино» был представлен в соучаствующих в перевороте средствах массовой информации как вопиющий акт вандализма и насилия со стороны защитников Конституции и повод для штурма Парламента. Особенно зловещую роль в распространении этой заведомой лжи и нагнетании антипарламентской истерии сыграли В.Брагин, О.Попцов, М.Полторанин, В.Шумейко, дикторы Н.Сванидзе, С.Сорокина, Т.Худобина, А.Шашков, В.Виноградов, С.Возианов, а также Г.Явлинский, адвокат А.Макаров, актриса Л.Ахеджакова, Г.Хазанов, Т.Миткова, Е.Киселев и др.

Так выглядит «демократия» без маски.

Можно не сомневаться, что в их головах, «демократов и гуманистов», ничего не изменилось с тех пор. «Правозащитная нация», как и бесы, никогда не знают жалости. Они абсолютно безпощадны.

Из книги свящ. Виктора Кузнецова «Расстрел», стр.691-696.

«Не преуспев в попытках уничтожить Россию силой, нас цинично,

расчётливо и подло толкают на путь духовного самоубийства».

(митр. Иоанн (Снычёв)

Расплата

(«Жалкий конец» из кн. «Нельзя отчаиваться»)

По послушанию, и по благословению старца, перебрался Николай в провинциальный город. Стал там трудиться, прислуживать в небольшом храме.

Для жилья ему указали на один старый пятиэтажный дом. Там временно можно пожить, в коммунальной квартире, в комнате уехавшей на время прихожанки.

Прибыв по указанному адресу, он поднялся на третий этаж, позвонил. Никто не подошёл, не открыл ему. Заметив, что дверь сама чуть колышется от ветра, толкнул её вперёд, та свободно открылась в пустой коридор.

Николай осторожно вошёл внутрь, и тут из-за ближайшей ветхой двери шагнул в затемненный коридор полуголый, сильно пьяный человек. С минуту он недоумённо смотрел на Николая, потом протянул руку, представился «Саша» и тут же ушёл обратно за свою дверь.

В недоумении стоял Николай, но вскоре открылась другая дверь в конце коридора. Из неё вышла женщина средних лет, пригласила пройти его дальше в квартиру. Спросила его, кто он и от кого, после чего выдала ему ключи от комнаты напротив. Он, поблагодарив, тут же решил открыть и посмотреть выделенную ему на время комнату, что и сделал.

Комната была небольшая, но аккуратная. На первое время подходящая. А потом подберётся что-нибудь и для всей его семьи.

Разложив принесённые с собой вещи, Николай вышел из комнаты помыть руки. Когда зашёл в ванную, то услышал стук двери той комнаты, в которую он поселился. Вымыв руки, он пошёл обратно в комнату. Увидел в полумраке тень, юркнувшую в крайнюю комнату у входной двери. Николай приостановился на секунду, но потом, отогнав от себя нехорошие предчувствия, пошёл в свою комнату. Оглядевшись вокруг, изменений не заметил, успокоился.

Было время начала Великого Поста, и Николай с удовольствием взял пакет геркулеса. Наконец-то тут, без присутствия заботливой жены, он попостится вволю!

Он взял небольшую кастрюлю и опять вышел из комнаты на зашарпанную коммунальную кухню. Насыпал геркулеса, налил воды в кастрюлю, поставил на маленький огонь. Направился обратно в комнату. Открыл дверь, и тут его ожидало первое острое впечатление.

На него бежал навстречу всей полуголой массой «Саша». Согнутые в локтях руки его, едва умещали всё то, что он набрал здесь. Николай, не успев сориентироваться ещё в происходящем, всё же заступил ему дорогу и спросил:

— Слушай, ты чего это?..

Саша, не слушая его, двигался напролом к двери. Николаю пришлось остановить его снова спросить:

— Ты чего творишь-то, голубчик?

Визитёр пытался разминуться с временным хозяином в узком проходе комнаты. Николаю пришлось применить большую силу, чтобы остановить его. После чего он выложил из рук пришельца все набранные им здесь вещи, не без попыток сопротивления последнего. Так как доза принятого алкоголя у Саши была немалая, сопротивляться могуче он не мог, и вещи были изъяты из его рук, после чего тот быстро исчез из комнаты.

Размышлять о происшедшем было некогда, Николай поспешил на общую кухню. Конечно же, геркулес частью выкипел и подгорел. Делать нечего, надо довольствоваться оставшимся. Слышно было, как единственная имеющаяся здесь, кроме Саши, соседка, закрыв дверь своей комнаты, вышла из квартиры. Николай взял кастрюльку и понёс её в комнату, чтобы там, в уединении пожевывая кашку, почитать что-нибудь душеполезное, он так любил это делать.

На выходе из кухни он опять столкнулся с Сашей. Тот стоя в неизменных трусах и грязной майке грустно смотрел на Николая. Жалким голосом просипел:

— Дай поесть, а?

Николай предупредил:

— Тут ничего особого вкусного нет. Геркулес один. Будешь?

Саша, блестя голодными глазами, кивнул. Пожав плечами, Николай сообщил, что у него нет тарелки, куда можно отложить сваренное. Саша суетливо кинулся к замызганному столу, достал граненный мутный стакан, подставил его. Николай с верхом отложил в него из кастрюли.

Даже не присаживаясь на единственный старый табурет, стоя, Саша, задрав лохматую голову, стал лакать из стакана содержимое, пальцами вытаскивать оттуда оставшееся.

Ещё не дошёл Николай до своей комнаты, как тот догнал его, попросил ещё добавки. Получив её, снова зачмокал, замычал от удовольствия. Николай вошёл в комнату, поставил кастрюлю на стол, стал искать подходящую ложку в старомодном буфете. Поиски были прерваны. Дверь с шумом распахнулась. На пороге стоял всё тот же Саша. Он протягивал вперёд стакан.

— Дай ещё! — приказным тоном пояснил он свой жест.

Не сразу сориентировался Николай, как поступить. Первый день и первые минуты многое определяют для происходящего в дальнейшем.

— Во-первых, давай договоримся так. Ты сюда без стука не входишь, хорошо? — стал устанавливать необходимые границы Николай.

Саша равнодушно кивнул в ответ.

— И второе, я нахожусь на очень скудном содержании. Так что на много ты не рассчитывай впредь. У меня совсем немного осталось. Я тебе дам, но мне надо и самому поесть все-таки.

Николай дал ему ещё кашицы, оставив себе всего ложки на две. Незваный визитёр исчез. Николай вздохнул. Сел за стол.

Пожёвывая оставшееся, начал разбираться в «Указаниях», изучая, что ему завтра на ранней службе нужно будет делать, к чему быть готовым.

Стук в дверь прервал его размышления. Это, конечно же, был Саша и, конечно же, он просил денег. Огорчил его Николай повторением того, что он находится здесь в весьма стеснённых денежных рамках. Дал ему небольшую сумму и предупредил:

— Только не на водку! На еду.

— Не, не, не!.. — стал горячо заверять Саша и ушёл.

Не прошло и часа, как опять резкий стук в дверь оборвал занятия Николая.

— Ну, что? — в досаде спросил он.

Саша с порога, без тени смущения, еле держась на ногах затребовал:

— Дай ещё!

— Ну, знаешь… — Николай даже привстал. — Я же тебе объяснял о моих возможностях. Не мешай мне. Время вон уже сколько, первый час ночи. Мне вставать в пять утра. Ранняя служба. Иди спать, а… — попросил Николай.

Визитёр уходить не собирался. Без приглашения плюхнулся на диван и заплетающимся языком начал длинное рассуждение:

— Вот слушай, ты будущий поп, наверное?.. А я вот военный был… Омоновец … Мы такие операции проводили!.. Как влетим, — всех уложим. Кого дубинкой, кого ногами… Как миленькие все лежали, не пикали… А если что, получали будь здоров!.. Мы не церемонились ни с кем… Если приказ, мы все, — властелины! На нашей дороге не становись. Вот жизнь была!.. Интересная…

— Извини, мне очень всё интересно, но прости, брат, время во-он сколько, а мне ещё подготовиться надо, правило вычитать. Давай завтра поговорим, — снова попросил Николай позднего воспоминателя.

С уговорами, но Саша вышел. Николаю пришлось закрыть дверь изнутри на ключ. Это оградило его от дальнейших посягательств соседа. Тот ещё два-три раза колотил ему в дверь, чего-то прося и выкрикивая.

На следующий день, сразу же после службы, поняв, что в таком соседстве ему и одному, а не то что с семьей жить не получится никак, Николай стал расспрашивать у прихожан о новых вариантах проживания. Город незнакомый, люди тоже. Ему обещали помочь, поразузнать о жилье.

Пришлось Николаю возвращаться в ту же коммуналку.

Ключ ему от квартиры, как и прежде не пригодился. Дверь была полураскрыта. За Сашиной дверью слышались громкие голоса. Николай стал открывать дверь своей комнаты. Видимо, на этот звук отреагировал Саша. Выскочил в своих неизменных трусах, без майки. Сразу же возбуждённо выпалил:

— Дай денег!..

— Нет, мой дорогой, у меня денег для тебя, — спокойно ответил Николай и скрылся за своей дверью. Вслед ему Саша чего-то буркнул злое.

Успокаивая себя, Николай задал себе внутреннюю задачу. Во что бы то ни стало пройти достойно свалившееся на него испытание. Таким суровым образом, через такого соседа Господь укрепляет его, Николая, в терпении. И слава Богу!.. Надо вытерпеть, закалиться, по возможности и помочь бедолаге.

Выйти в коридор в этот день Николаю не пришлось. Эту его попытку пресекли сразу же, едва он попытался пройти на кухню. Две голые женщины с пропитыми лицами безмятежно вышли из Сашиной комнаты и спокойно стали прогуливаться по коридору. Взывать их к приличному поведению было явно безполезно. Так что пришлось Николаю находиться взаперти, обходиться сухоядением. И при этом он сильно не огорчился. Утешился мыслью о том, что хороший, строгий пост у него получается. Сам себе добровольно такой не задашь, а тут обстоятельства помогают.

Читать и заниматься было невозможно. Крики, смех, ругань, время от времени потасовки за стеной были настолько сильны и впечатляющи, что в голову не могла войти ни одна полезная мысль. Так продолжалось до вечера.

Выждав паузу, Николай направился на кухню, желая погреться чаем. Почти тут же он вернулся в комнату в поисках спичек, и опять ему навстречу уже не выбегал, а уверенно выходил из комнаты Саша с полной сумкой набранного здесь. Николай не выдержал, с досадой выговорил ему:

— Не делай больше этого! Как ты не понимаешь? Беда даже не в том, что ты моё возьмешь чего-то. Это ерунда, не жалко. Страшно, что ты чужое, хозяйское здесь берёшь. То, о чём я даже и не знаю, возместить не смогу. Люди потом на меня будут обижаться, будто это я у них украл. Понимаешь ты это?..

Напрасно спрашивал. Саша тупо прорывался вперёд. Николаю не осталось ничего, как вырвать сумку из его рук и, захлопнув дверь, закрыть её снова ключом изнутри.

«Диавол ничего так не любит, как пьянство, поскольку никто так не исполняет его воли, как пьяница».

(Свт. Иоанн Златоуст).

Вскоре, как и положено, послушался громкий стук в дверь. Николай, не открывая двери, спросил, что на сей раз от него понадобилось. Оттуда донеслось Сашино:

— Пусти.

Поколебавшись, Николай открыл дверь. Саша вошёл, безцеремонно сел на диван, тяжело вздохнул. Николай стал увещевать его:

— Устал, бедняга? И зачем такая жизнь нужна тебе? Почему бы её не переменить? Не пойти работать, увлечься делом каким. Одно и то же у вас. Добываются всеми неправдами деньги, покупаете водку, будь она неладна. Налакаетесь её, дальше — шум, крики, мордобой… Вот и все «удовольствия» ваши. Это что, жизнь, достойная человека?.. Человек — образ и подобие Божье!.. По Своему подобию Бог нас всех сотворил. А вы что из себя выкорёживаете?.. Посмотрите на себя, во что вы превратились!..

Незваный собеседник долго ничего не отвечал. Потом, резко выдохнув, почему то признался:

— Я человека убил. Мне теперь всё равно… Дай денег, — было ответом Николаю, который с минуту приходил в себя от такого откровения, после чего спросил:

— Денег я тебе дать не могу. Ты видишь. Сам еле перебиваюсь. Чем помочь тебе, не знаю… — смотря на требовательно протянутую руку соседа, Николай продолжал размышлять вслух. — Чем я тебе смогу помочь?..

Подумав, он же и констатировал.

— Ничем. Тебе к настоящему старцу надо. У него совет получить. А я что, я — немощный… Поисповедаться тебе основательно надо.

Ничего не ответил Саша. Чтобы приободрить его, укрепить в необходимом ему, Николай сообщил ему:

— Александр, знаешь, как переводится твоё имя — «защитник людей», а ты?.. Защитником сатаны стал, людей обижал, калечил... Против людей, против себя живёшь, души своей... опомнись, очнись…

Поняв, что денег он не получит, сосед не дослушав, пошёл к выходу. Николай спросил его, пока тот не скрылся за дверью:

— Где убил-то человека, здесь, в драке?

Саша приостановился, спокойно ответил:

— Нет. В Москве.

— Давно?

— В 93-м, в октябре. Вот когда события-то там были. Белый дом расстреляли.

Известная фотография озверевшего ОМОНовца расправляющегося с безоружными манифестантами в октябре 1993 года.

— Кого убил?

— Старика. Орденами он, гусь, звенел. Ветеран!.. За бабу заступаться стал. Та всё нас агитировала, мы ей наподдали хорошо. И этого проучили. Врезал я ему крепко разок-другой. И всё. Больше не понадобилось. Успокоился насовсем старик.

— Не жалеешь об этом?

— А чего жалеть-то? Не надо лезть, куда не велят.

— Сходи, покайся на исповеди. Хорошо покайся!.. Не зря меня Господь сюда привёл, чтобы призвать тебя. Покайся! Пока не поздно, покайся и искупи грех, постарайся!

Усмехнулся Саша в ответ на это предложение:

— Это вы там кайтесь, а мне что!..

Незваный гость вышел из комнаты. Николай не стал его больше задерживать. Долго сидел, понурив голову. Да, жизнь порой показывает такие картинки!..

Всю ночь Николай опять не спал. Громкие, резкие стуки будоражили его. Из-за двери слышались то просьбы, то проклятия, то ему предлагали что-нибудь купить вплоть до боевого пистолета.

Входили и выходили в квартиру какие-то люди, громко хлопая разбитой дверью. Визжали и кричали женщины, хохотали мужчины. Грохот, драки, стучали к нему, пытались выбить запертую дверь.

Опять Николай, разбитый, усталый, утром уходил на службу.

Так длилось около недели.

Благой Утешитель послал ему рабу Свою с хорошим известием. Комнату ему нашли другую, и он может поселиться в ней хоть сегодня. Что он и сделал.

Прошло время.

В одном из разговоров знакомый человек, который знал недавнего, буйного соседа Николая, дополнил детали его биографии. Рассказал о том, как сидел тот в местах отдалённых. Но, увы, не за жестоко избитую, безвинную женщину и забитого до смерти им ветерана, в трагические дни октября 93-го года, а за мордобой и стрельбу спьяна омоновцев между собой. Неизвестно, что не поделили вскоре после тех октябрьских событий ретивые, кровавые ельцинские подельники. Озверение, оно не только вовне выплёскивается, на тех, на кого командиры укажут, но и внутрь изливается. На приспешников по злу. Изметелил тогда Сашка сослужаку своего, до тяжкого, больничного состояния.

— Перегрызлись псы между собой. Бог — всё видит! Побыл и этот на цепи, да на баланде, — без сожаления закончил свою речь знакомый.

29 сент. 1993 г. у м. «Баррикадная».

Через непродолжительное время другая знакомая прихожанка, остановив Николая, поведала ему про печальную кончину его соседа по коммуналке.

— Сашку-то помнишь, минцанера, пьяницу?

— Омоновца?

— Разбился он.

— Как?

— Пьяный вдрызг, как всегда. Ключ от входной двери потерял...

— Так она там всегда открытая? — удивился Николай.

— Соседи починили и замок вставили, — пояснила собеседница и продолжила. — Никому открыть было. Все на работе. Он полез через окно подъезда. Через фортку хотел в комнату к себе пробраться, да сорвался и упал на что-то… насмерть убился.

— Какая смерть нехорошая, — посочувствовал Николай. — Да, истинно говорится, «кого Бог хочет наказать, отнимает у того разум…»

— Чего жалеть-то?! — осекла сочувствие Николая собеседница. Безжалостно предъявила следующий счёт. — Над матерью как издевался, бандюга. Ой ё-ёй!.. Как бил её, бедняжку. Так и забил её. От горя да побоев его померла год назад, сердешная. Видать, Господь и наказал его, басурмана, за неё.

— Не только за неё, — вздохнул тяжело от невозможности возразить Николай и сам невольно добавил. — За октябрь девяносто третьего тоже.

— Как? — не расслышала собеседница.

— Ещё было за кого, матушка, — не стал пояснять Николай и уже более для себя продолжил грустно. — Грехи не исчезают безследно, их искупать надо. И когда тяжёлые грехи, тяжко приходится расплачиваться.

— А… ну-ну… — не понимая полностью, согласилась в целом с ним прихожанка, подтвердила. — Всё по Божьей воле! Так, так…

— Только так, — поддержал её Николай. — Воля Его во всём, да будет!

22 ноября 2018 Просмотров: 2 848