ЗРИ В КОРЕНЬ... О национальных программах и проектах, которые угробят страну. Профессор Катасонов

Это из популярного в советское время армейского анекдота из серии «прапорщик». Решили провести конкурс: кто умнее — прапорщик или обезьяна? На стадионе собралась тысячная толпа, на арене стоит дерево, на которое повесили банан. Рядом лежит длинная палка. На арену выпустили обезьяну, она увидела банан, начала прыгать, пытаясь достать вожделенный плод. Толпа гудит: «Думай, обезьяна, думай!». 

Она оглядывается, видит палку, с ее помощью сбивает банан и съедает его. Вешают новый банан и приглашают на арену прапорщика. Тот также прыгает. Потом начинает трясти дерево без должного результата. А рядом лежит все та же палка. Толпа гудит: «Думай, прапорщик, думай!». Разгоряченный прапорщик, не отрываясь от своего дела, бросает в толпу фразу: «Что думать? — Трясти надо!». 

В советское время эти слова стали крылатой фразой, которой описывались разные случаи «сизифова труда». У Ивана Крылова это называется «мартышкин труд» (басня «Обезьяна»). Многие нынешние чиновники мне напоминают того «упертого» прапорщика. Так, я недавно писал о достаточно странных инициативах нашей власти, называемых «национальными проектами». Я уже хотел ставить точку на этой теме. Но вот только что в Сочи прошел ставший уже традиционным Российский инвестиционный форум, где тема национальных проектов оказалась чуть ли не главной.

Небольшая справка: впервые термин «национальный проект» появился в 2005 году. В 2006 году правительство заявило, что у нас четыре национальных проекта (НП): здравоохранение, образование, жильё, сельское хозяйство. Понятие НП было крайне размытым, поскольку чиновники иногда еще называли другие проекты: наука, культура, демография. Тут имела место банальная путаница: национальными проектами называли национальные приоритеты. А список национальных приоритетов был делом вкуса, а также зависел от текущей политической и социально-экономической ситуации.

Проходит шесть лет. На свет рождаются известные майские указы президента РФ 2012 года (всего 11 указов). Таинственным образом понятие «национальный проект» из них исчезает. Ключевым становится понятие «национальная программа». Каких только нет программ в майских указах 2012 года: «Развитие здравоохранения», «Развитие образования», «Культура России», «Социальная поддержка граждан», «Развитие науки и технологий» и «Развитие транспортной системы»; «Развитие промышленности и повышение её конкурентоспособности», «Развитие авиационной промышленности», «Космическая деятельность России», «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности», «Развитие судостроения», «Развитие электронной и радиоэлектронной промышленности», а также Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия. Как национальные программы соотносятся с национальными проектами, указы (суммарный объем документов — 57 страниц) нам не объясняют.

Проходит шесть лет, и на свет рождается указ президента РФ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года» от 7 мая 2018 года. Здесь таинственным образом национальные программы исчезают и опять появляются национальные проекты. Всего 12 НП. А о программах — молчок. Может быть, программы упразднили и решили начать новую жизнь, вернув старые добрые «национальные проекты»? Нет, внимательно изучив официальный сайт правительства РФ, я обнаружил, что программы существуют, общее число их составляет 40. 

Правда, называются они не «национальными», а «государственными». Когда и на каком основании произошло их переименование, неизвестно. Может быть, какие-то из государственных программ являются «национальными», а какие-то нет? А ведь в понятийном аппарате нашего правительства еще имеются такие термины, как «федеральная программа» (их тоже имеется целая куча) и «федеральный проект». Кроме того, имеются «региональные программы» и «региональные проекты».

Для разгадки таких понятийно-терминологических ребусов в сфере государственного управления я пытался проконсультироваться с моими знакомыми, работающими в министерствах и ведомствах, но членораздельного ответа не получил. В советские времена, как сейчас помню, шутили: «Без бутылки не разберешься». Думаю, что ни бутылка, ни иностранные разведки раскрыть запутанную картину сегодняшнего государственного управления в России не сумеют.

Но, как говорится, «чем дальше в лес, тем больше дров». В последнем майском указе президента обозначено 9 национальных целей и 12 национальных проектов. Не проще ли было сделать, чтобы каждой национальной цели соответствовал свой национальный проект? Дополнительные осложнения возникают в связи с тем, что некоторые национальные проекты умудрились в указе назвать точно также, как названы национальные программы.

Управленческая какофония еще более усиливается в связи с тем, что программы и проекты (национальные, федеральные, региональные) имеют разные временные горизонты. В майском указе 2018 года, вроде бы определен общий временной рубеж — 2024 год. Но даже в нем непонятно, зачем фигурирует также 2030 год. А если взять государственные программы, то там полный разброд и шатание. Так, программа «Охрана окружающей среды» имеет временные рамки 2012- 2020 гг., «Развитие культуры и туризма» — 2013- 2020 гг., «Развитие пенсионной системы» — 2020- 2035 гг., «Информационное общество — 2011−2020 гг. И т.п. Очевидно, что такой временной разнобой позволяет создавать «мутную воду», в которой чиновники могут скрываться от ответственности за свои бездействия и злоупотребления.

Подобная управленческая какофония приводит к тому, что чиновник все 100% своего рабочего времени занимается изучением бесконечного количества законов, программ, ведомственных нормативных документов и прочих бумаг, чтобы определить свое место в аквариуме с «мутной водой». Вся энергия чиновники сублимируется в то, чтобы ориентироваться в информационно-управленческом хаосе. Некоторые уже достигли в этом совершенства, плавают в нем (хаосе) как рыба в воде.

По моим представлениям, в течение всего прошлого года министерства и ведомства активно и очень горячо обсуждали ряд актуальнейших задач социально-экономического развития страны, поставленных президентским указом от 7 мая 2018 года. А именно решали головоломки: 1) как распределить между собой национальные цели указа; 2) как распределить между собой национальные проекты; 3) в какие национальные программы вписать национальные проекты; 4) сколько денег под свой «кусок» в бюджет заложить. И т.п.

Скорее всего, получится по А. Райкину, из сценки о пошиве костюма: один рукава изготавливает, другой подкладку пришивает, третий за пуговицы отвечает… А в результате получается безобразие, одеть нельзя. Впрочем, в сценке Райкина на выходе был хотя бы какой-то костюм. У наших чиновников к 2024 году не будет даже кривого «костюма».

Пикантность вопроса исполнения указа заключается в том, что под него нужны деньги. Майский указ — последнее слово в науке экономического планирования. Ибо под любым проектом и планом понимается документ, в котором цели увязываются со средствами, в том числе финансовыми. В указе есть «голова» (определены цели, причем даже количественно), а «тела» (обозначения средств — финансовых, материально-технических, кадровых и иных) у этого странного существа нет. Если уже очень хотелось осчастливить народ национальными проектами, то надо было писать указ по законам жанра — как поручение правительству, но без расписывания целей. 

Сколько надо было денег, на момент принятия указа, никто не знал. Указ предписывал, что деньги должны быть изысканы. Помню, еще в начале лета некоторые эксперты говорили, что нужно 100 трлн. руб. Потом называли другие суммы. Наконец, остановились на цифре в диапазоне от 25 до 28 трлн. руб. Практически все запланированные на реализацию НП деньги — из федерального бюджета. В расчете на год в среднем получается по 6,5 трлн. руб.

В ноябре 2017 года Дума приняла бюджет на 2018 год и последующие два года (бюджетное планирование на трехлетней основе). Годовые бюджетные расходы были определены в 2018 г. в сумме 16,4 трлн. руб. В 2020 году они должны составить уже 17,2 трлн. руб. Получается, что по отношению к запланированным (и одобренным Думой) расходам бюджета среднегодовые расходы на реализацию НП составляют около 40%. Значит, после появления НП утвержденный федеральный бюджет придется корёжить? Как тут не вспомнить пословицу «Шей да пори, не будет пустой поры».

У меня складывается все более устойчивое мнение, что национальные проекты и другие «управленческие новации» властей не имеют никакого отношения к экономике, а являются PR-средством, призванным продлить нахождение чиновников у власти. Это моя самая «мягкая» версия. Другая версия — чиновники хотят по-стахановски «напилить» большие деньги.

Я занимался в прошлом управлением инвестиционными проектами и хочу сказать, что проекты без строгого технико-экономического обоснования (ТЭО) — идеальное средство для «зарабатывания» больших денег. А нынешние национальные проекты никакого ТЭО не имеют. 

Наконец, более «жесткая» версия: подобного рода инициативы и новации призваны внести хаос в экономику, подорвать окончательно ее управляемость.

Почему я так пессимистично смотрю на картину. Хотя бы потому, что на нее сверхоптимистично смотрит наш премьер-министр Дмитрий Анатольевич Медведев. На упомянутом мною Российском инвестиционном форуме премьер заявил, что доволен результатами исполнения майских указов президента 2012 года. В числе успехов он назвал рост рождаемости и увеличение зарплат бюджетников.

Как-то не очень убедительно звучали слова о росте рождаемости на фоне недавнего сообщения Росстата о том, что в России впервые за многие годы произошло сокращение численности населения. А разговоры о росте зарплат бюджетников — сегодня тема «черного юмора». Мы знаем, что средняя зарплата преподавателя вуза если и поднялась, то за счет значительного сокращения штатной численности профессорско-преподавательского состава и повышения нагрузки на оставшихся преподавателей.

Моя преподавательская карьера началась в середине 1970-х гг., и я могу сказать, что сегодняшняя нормативная нагрузка на профессора (в часах) по сравнению с теми временами увеличилась почти в два раза. Профессорская нагрузка сегодня примерно такая же, какой она была у преподавателя или старшего преподавателя в советское время. А зарплата медицинского персонала? Она была увеличена за счет того, что медсестры как основная часть такого персонала были переведены на должности уборщиц и технического персонала (на них действие президентского указа 2012 года не распространялось).

Напомню Дмитрию Анатольевичу некоторые цифры из указов 2012 года. Правительству Российской Федерации поручалось обеспечить: а) создание и модернизация 25 млн. высокопроизводительных рабочих мест к 2020 году; б) увеличение объёма инвестиций не менее чем до 25 процентов внутреннего валового продукта к 2015 году и до 27 процентов — к 2018 году; в) увеличение доли продукции высокотехнологичных и наукоёмких отраслей экономики в валовом внутреннем продукте к 2018 году в 1,3 раза относительно уровня 2011 года; г) увеличение производительности труда к 2018 году в 1,5 раза относительно уровня 2011 года. 

По каждому из этих показателей можно писать отдельную статью. Для иллюстрации возьму самый простой и доступный — доля инвестиций в ВВП (в процентах). По данным Росстата, в 2011 году показатель был равен 20,7; в 2012 году — 20,9; в 2014 году — 21,2; в 2016 году — 21,2; в 2017 году — 21,4. Кажется, комментарии излишни.

А доля высокотехнологической продукции в ВВП страны? В 2011 году она была равна 19,7%. Запланированное увеличение в 1,3 раза означает, что в 2018 году доля должна была составить не менее 26,6%. А Росстат (при всей его предвзятости и ангажированности) сообщает, что фактическое значение показателя в прошлом году было равно 21,3%.

Высокопроизводительные рабочие места — показатель, который Росстатом пока не «освоен» в полной мере (нет внятной методологии). Росстат сообщает, что в 2012 году число таких мест в российской экономике было равно 13,67 млн., а в 2016 году увеличилось до 16,61 млн. Как видим, за четыре года прирост менее 4 млн. рабочих мест. Очевидно, что задание при таких темпах выполнено не будет.

Институт экономического роста им. П.А. Столыпина («Деловая Россия») ставит под сомнение оценки Росстата. По мнению экспертов института, за указанный период произошло сокращение числа высокопроизводительных рабочих мест. Выясняется, что главным критерием для идентификации высокопроизводительного рабочего места у Росстата является уровень заработной платы работника. По методологии Росстата, наибольшее число высокопроизводительных рабочих мест, оказывается, находится в секторе государственного управления, где чиновники получают «жирные» зарплаты. Если судить по этому критерию, то рабочее место премьер-министра Д. Медведева следует отнести к разряду «особо высокопроизводительных».

Примечательно, что «галлюцинации» премьер-министра по поводу «успешного» исполнения майских указов 2012 года подверг сомнению даже такой либерал, как Алексей Кудрин. Сейчас он занял кресло руководителя Счетной палаты. Очевидно, что отношения между Кудриным и Медведевым по известным причинам уже давно являются напряженными. И с учетом этого «субъективного» момента Кудрин пристально отслеживает все заявления и решения нынешнего премьера. 

Медведев как-то заявил, что майские указы 2012 года выполнены на 93%. А вот Кудрин озвучил на Гайдаровском форуме в прошлом месяце оценку Счетной палаты: в лучшем случае на 70%. Конечно, Кудрин понимает правила игры и не зарывается, называя цифру 70. Но вообще-то процент исполнения даже теоретически нельзя просчитать, поскольку плановые показатели указов 2012 года относятся к разным сферам общественной жизни и имеют разные единицы измерения: проценты (доли, темпы прироста), рубли (миллионы, миллиарды и даже триллионы), продолжительность жизни в годах и т. п.

Кстати, Кудрин прекрасно это понимает. Он обратил внимание на то, что проверить исполнение запускаемых национальных проектов проблематично, ибо в них заложены такие целевые установки, которые зачастую нельзя измерить с помощью имеющихся показателей.

Я вообще предлагаю смотреть не на отельные «деревья» (показатели), а охватить общим взглядом весь «лес» (российскую экономику и социальную сферу). Так вот, на фоне непрерывной болтовни о майских указах 2012 года происходило непрерывное ослабление позиций России в мировой экономике и ухудшение реального (а не «бумажного», номинального) уровня жизни наших сограждан. Взять, например, долю России в мировом ВВП.

Если измерять эту долю, опираясь на показатель ВВП России, измеренный в долларах США по обменному курсу рубля, то в 2012 году доля России была равна 2,9%, а в 2018 году она снизилась до 1,8%. А если измерять ВВП России на основе паритета покупательной способности рубля (по отношению к доллару США), то доля России в мировом ВВП с 3,7% в 2012 году упала до 3,1% (приведенные цифры базируются на статистике и оценках МВФ).

Итак, мы наблюдаем, с одной стороны, наглую ложь со стороны власти об «успешном исполнении» президентских указов 2012 года. С другой стороны, полную безответственность за их неисполнение. Думаю, что, выйдя сухими из истории с полным провалом предыдущей «шестилетки», чиновники правительства в новой начавшейся «шестилетке» будут действовать еще более нагло. Точнее, наоборот, будут бездействовать. Медведев на днях заявил, что благодаря реализации 12 национальных проектов Россия в 2024 году превратится в мощное государство, которое в мировой экономике станет центром гравитации.

Если страной по-прежнему будут управлять чиновники, уподобляющиеся легендарному барону Мюнхгаузену, то более подходящим будет другое сравнение. Российская экономика похожа на «Титаник», медленно погружающийся в пучину мирового океана.