Топ-100

"ПОСЛАБЛЕНИЕ", "РАЗЛИЧИЕ", "ОБЕТ"... Из рассказов священника Виктора Кузнецова


Пост, время  —  благоприятное

«Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи. Те, кто воздерживается от пищи, а ведет себя неподобающе, уподобляются дьяволу, который хотя ничего не ест, однако ж не перестает грешить». 
(свт. Василий Великий)



Прощёное  воскресение

«Заботы века сего затмевают самую существенную заботу и цель нашей жизни — озарение души светом Христовым, её спасение и уготовление к Вечному Царству».
(архимандрит Кирилл (Павлов)

«Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь 
обновлением души вашей»
(Рим. 12, 2)

ПОСЛАБЛЕНИЕ

После службы священник наставлял прихожан, как проводить наступающий Великий пост. Когда все разошлись, самой верной сподвижнице своей по уходу за храмом, сказал:
—  Ты, баб Тань, знаю, — диабетчица, много и других болезней у тебя, возраст опять же... Благословляю тебе Пост проводить с послаблением. Что нужно, по болезни, то и вкушай.
—  Какой вы добрый, батюшка.
Священник с довольной улыбкой принял комплимент прихожанки.
Она ещё спросила:
—  Это вы благословляете, а Бог?
—  Он нам, священству, дал власть «вязать и решить». Раз позволяю, значит, я отвечаю.
Подумав, не согласилась баба Таня:
—  Перед Богом, на Том Свете, каждому за себя — отвечать 
—  За это я отвечу, раз я разрешаю,  — с поощрительной усмешкой попытался успокоить её священник.
Немного приблизив лицо к священнику, чтобы понятней были её слова, Баба Таня тихо, но значительно произнесла:
—  А где я Там искать вас буду? Когда мне Суд настанет?..
Растерялся от её слов священник, но неопределённо пробормотал:
—  Найдешь… где-нибудь... 
С трудом встав на колени, бабушка Таня со смирением попросила:
—  Простите, батюшка. Благословите меня, грешную, как положено, без послаблений Пост совершать. 
—  Не хочешь слушаться благих советов?
—  Бога боюсь…
—  А меня не боишься ослушаться?
—  Простите, батюшка, Бога прогневить намного больше боюсь.
Помолчав, не сразу, священник согласился:
—  Смотри. Только не жалуйся, если плохо будет.
—  Никогда, ни в чём не жалуюсь.
Выдержав испытывающую паузу, священник, благословив бабу Таню, помог встать ей, сказал тихо, проникновенно:
—  Спасибо тебе, родная. Такие вот пасомые и нас, пастырей, укрепляют.
 


«И какое великое утешение — вера наша! Мы в бедах не унываем и в скорбях благодушествуем. Разлученные телесно, утешаемся общением духовным, молитвенным. Не теряем надежды встретиться здесь, но если бы сего не случилось, уповаем, что за скорбь земной разлуки Господь утешит нас радостию вечного общения в Его горних обителях»
(свт. Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский)

РАЗЛИЧИЕ

Идти далеко. Отец Павел «голосует».
Наконец останавливается одна машина. За рулём сидит молодой человек, рядом с ним расположилась девушка. Громко гремит музыка, но священника взялись подвести. 
Водитель о чём-то начал спрашивать священника. Тот ничего не слышит, предлагает ему:
—  Если вы хотите, чтобы мы говорили, нужно убрать это… — отец Павел указывает на магнитолу.
Водитель усмехнувшись спрашивает:
—  Не нравится? Почему?
—  Видите ли. Один человек хорошо выразился про сегодняшнее положение с этим… — священник опять указал взглядом на магнитолу.
—  Как?
—  «Вместо музыки – дебилизация звукового пространства». Это о такой «музыке» сказано. В живописи это — абстрактная, в кино, телевидении — отупление сериалами, жестокостью и развратом… Происходит оскотинение человека. Опрокидывание в обратный процесс развития. Насаждение сатанинского хаоса во всём. Разрушение Божественной гармонии.
—  А нам — нравится. Всем хочется простого и весёлого. Сейчас время такое, — воинственно вступила в разговор подруга парня.
—  Время делаем мы. Какие мы, и оно такое, — уточнил понятие священник.
Парень неохотно, но выключает «музыку». Спрашивает:
—  Что сейчас происходит у вас?
—  У нас всех наступает Великий Пост.
—  А зачем вы поститесь? Это для диеты? Чтобы здоровье иметь?  — не отстаёт в разговоре спутница водителя.
—  Нет, это по примеру Иисуса Христа, в честь и память страданий Его, крестных мук, для искупления наших грехов.
—  Пост этот, я слышал, долго будет?
—  Да, Великий пост длится семь недель.
—  Зачем так мучить себя? — возмутилась подруга водителя.
—  Это нам — в радость.
—  Ничего себе радость?! Еда — одно из удовольствий!..  — усмехается подружка парня.
—  У нас многое по-другому. Апостол Павел сказал: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6, 12). Если я, особенно в Пост, не съел чего-нибудь скоромное, — чувствую себя прекрасно, здоров и радостен! А если съел, даже и очень сладкое, то — нет ничего горше на свете, как эта «сладость»
—  Не понимаю,  — пожал плечами парень.
Его спутница поясняет ему:
—  Что ты не понимаешь? Обыкновенный мазохизм. Им нравится себя мучить.
Отец Павел сожалеюще улыбнувшись, негромко ответствовал:
—  Раньше самоограничение нравилось всем, а не только «им», представителя которых вы вызвались подвезти. Жаль, что мы разделены на то, что нравится вам и «им»
Машина затормозила. Священник поблагодарив, вышел из неё на свежий воздух.

«С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение»
(Иак. 1, 2-3)
 


«Сам Господь Иисус Христос поддерживает бремя мое и крест мой. Ибо Благодать Божия изливается преизобильно на всякого, кто несет бремя Христово»
(Свт. Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Симфероп.)

ОБЕТ 

В начале Великого поста Наталья решила «по-взрослому» поговорить с пятилетним сыном.
После утренних молитв, исповеди и причастия её и сына в Прощёное воскресенье, они вернулись радостные домой.
Быстро пролетел день.
Пообедав, немного отдохнув, почитав поучительные истории в детском православном журнале «Зёрнышки», они не заметили как наступил и вечер. Надо было собираться на завтрашний трудовой день. Ей — на работу, сыну — в детсад.
Перед вечерними молитвами Наталья усадила рядом с собой сына и непривычно строго сказала ему:
—  Сашенька, ты теперь уже большой, ответственный человек. Сегодня начал по-существу полную православную жизнь.
Помолчав немного, продолжила:
—  Ты же слышал сегодня, что батюшка сказал о том, что наступает ответственный момент в нашей жизни — Великий пост… Я тебе и раньше рассказывала о нём. Так вот. В это время верующие люди начинают особенно следить за собой, за своими поступками. В том числе и ограничивать себя в развлечениях и еде. Мне бы хотелось договориться с тобой о том, чтобы и ты отнёсся к этому серьёзно, как хороший, послушный Боженьке мальчик. Давай мы с тобой попробуем принять обет, то есть обещание перед Богом. Ещё более ограничиться в весёлых играх, просмотрах мультиков и всякого такого?.. Попробуем?.. Хотя бы первую неделю Поста?
—  А чего нам нельзя ещё делать?
—  Хотя бы то, что я сказала. Мы не будем есть мясное и молочное. Колбасу, к примеру, сосиски, сметану, сыр и масло…
—  И сладкие сырки?.. — с ужасом спросил сын.
—  Да, и сладкие сырки. 
—  Жа-ал-коо-о… — протянул грустно Саша.
—  Что делать. Так всегда было и считалось нормой у наших дедушек и бабушек. Надо же когда-то начинать овладевать собой, своей волей. Воспитывать самодисциплину.
—  А еда то тут при чём?.. — опять удивился сын. — Я лучше вести себя буду хорошо. Игрушки и постель убирать, а сырки есть.
—  Сыночек, так не должно быть. Вести себя ты всегда должен хорошо. В любое время. И при этом мы прибавим ещё немного. А то получается. В одном я исправляю себя, а в другом — нет. Надо сразу во всём.
—  По частям нельзя?
—  Нет, — твёрдо ответила мать.
Саша, тяжело вздохнул, пробурчал:
—  Ну, ладно… Я постараюсь…
На этом разговор и закончился.
На следующее же утро, Наталья покормила сына «пустой» кашей, приправленной для приятности сладким мёдом.
С этим и отвела Сашу в детсад, а сама побежала на работу.
Вечером, забрав сына из детсада, Наталья по привычке во время ужина, положила сыну в тарелку с овощным салатом чайную ложку сметаны. Захлопотавшись, она не сразу заметила, что сын сидит, не притронувшись к своему любимому салату.
—  Ты чего, заболел? — озабоченно спросила она сына.
—  Нет.
—  А почему ты не ешь?
—  Ты же сама сказала, что со сметаной есть — нельзя.
—  Да?.. А я и забыла, — озадачилась мать. — И что теперь делать?
Сын неопределённо пожал плечами.
—  Ну, ладно. Давай, я верхний слой сниму. Соседской кошке отдадим.
Проделав так, Наталья с удовольствием пронаблюдала, как сын с аппетитом съел салат и остальную еду. Скрытно, не выдавая себя, с улыбкой, похвально покачала головой в адрес «принципиального» сына.
Так благополучно прошли два дня.
Сын не требовал в еде ничего не постного. Наоборот, запрещал Наталье делать ему в этом отношении какие-либо послабления. Ей приходилось уговаривать и даже повышать тон на него. Но он был на удивление — непреклонен.
И во многом неожиданно изменился, чем не только удивлял, но и пугал мать. В поведении, стал более сдержанным в играх и занятиях, отвергал любые весёлые развлечения. Наталья насторожилась. Не переусердствовала ли она? Не «сдвинулся» ли сын?
В целом никаких внешних показателей к этому не было. Она успокоилась и уже начала приобретать устойчивую радость от благой перемены шумного и неуёмного ранее сына. 
Но тут грянул гром.
В четверг, на работу Наталье позвонила директор детсада и строгим голосом, предложила отпроситься на работе и прийти за сыном пораньше. До прихода основной массы родителей. Объяснять суть своего вызова директор не стала, только бросила напоследок:
—  Придёте, узнаете.
—  Так что случилось? Саша заболел?! — взволнованно спросила Наталья.
—  Нет, тут другое.
—  Что «другое»?..
—  Приходите, поговорим, — отрезала директорша и бросила трубку.
После такого разговора Наталья побежала к начальству, отпросилась и помчалась в детский сад.
Когда она влетела в кабинет директора детсада, та строго приказала ей вернуться и плотно прикрыть дверь. Наталья исполнила приказ. Тут же присев на край стула напротив директорши, нетерпеливо спросила:
—  Что случилось?
Массивная директорша, неспешно прицелившись и расстреляв прежде через толстые очки взволнованную родительницу, строго, грозно спросила её:
—  Это я вас должна спрашивать об этом. Что с вами случилось?..
Помолчав немного, директорша прибавила металла своему голосу:
—  Чему вы там учите своего сына?.. Как вы его воспитываете?..
Увеличив грозовую паузу, директорша по-прокурорски начала допрос:
—  Что вы ему говорите такое, что он есть почти отказывается. Не играет, не бегает, как все. А только ходит, да учит всех.
Ещё подержав зловещую паузу, продолжила возмущённо:
—  Мало того, что сам не ест, не играет. И другие, глядя на него, перестали.
—  Вы бы подсказали ему, поправили… — просяще предложила Наталья.
—  И подсказывали и поправляли, а он — своё, — неумолимо вела линию директорша.
—  И что?
—  А — ничего! Вся группа уже из-за него отказывается есть молочное и мясное, а у нас другого — ничего нет. Вы что хотите, чтобы дети из-за вас заболели? А меня в тюрьму засадили?!..
—  Как быть?
—  А так! — директорша пристукнула внушительным кулаком по столу. — Завтра же мы отправим вашего сына к невропатологу и пусть они его там лечат. Нечего мне тут заразу разводить.
—  Зачем? Саша — нормальный! — испугалась Наталья.
—  Были бы вы «нормальными», такого бы не вытворяли! Вас надо лишать родительских прав. Сейчас это легко делается! Слышали наверное, про ювенальную юстицию? Так мы вас быстро по этому направлению оформим. Вы сама — ненормальная фанатичка и сына таким делаете. 
—  У нас всё — в норме.
—  Да?! — грозно вопросила директорша, и рявкнула безапелляционным тоном. — Это вам так кажется! Вы — больны и сына изуродовали.
—  Я его не «уродую». Он — хороший, здоровый, развитый мальчик.
—  В таком случае! — директорша для эффекта встала из кресла и произнесла надменно «последний приговор судьи». — Напишите заявление у секретаря, забирайте своего «развитого мальчика». Уходите отсюда! Немедленно!.. 
—  Куда я его возьму? Ведь мне на работу ходить надо. Я — одна. Садов других здесь рядом теперь нет. Все заняты. Там — офисы, фирмы… что мне делать?
—  Меня это не касается. Забирайте! Уходите! Не вынуждайте меня!.. — побагровела от приступа гнева директорша.
Наталья, взглянув на стоящую, как на трибуне директоршу, поняла, дальнейший разговор — безполезен.
В этот же вечер у Натальи поднялась температура. Кое-как покормив сына, она слегла.
Только она впала в облегчающий сон, как почувствовала, что кто-то её потрясывает. Она устало повернулась и увидела, что это сын толкает её легонько в бок.
Она спросила его:
—  Что ты хочешь?
—  Мам, а молиться будем?..
Наталья задумалась. Она очень плохо себя чувствовала и не хотела вставать…
—  Я устала, сынок. Мне тяжело.
—  Ты говорила, что молиться обязательно надо. Даже когда не хочется.
Задумалась Наталья, погладила светлые волосики на головке сына, слабо улыбнувшись, поддержала его:
—  Да, конечно. Даже «через не могу» надо это совершать.
Тяжело, медленно, преодолевая одолевшую её немощь, Наталья поднялась. Посидев немного на кровати, обретя ещё сил, с трудом встала на ноги и приобняв сына, подошла с ним к иконному углу. Зажгла загасшую лампаду, накрыв плечи и спину тёплым пледом, стала читать молитвы.
Едва докончив вечернее правило, Наталья попросила сына:
—  Сашенька, ты сам уляжешься?
—  Да, мамочка.
—  И свет потушишь?
—  Да.
Кружилась голова, поташнивало. Слёзы сами собой полились из её глаз. Она украдкой их промакивала краем пододеяльника. Не болезнь, жар и слабость огорчали её, а судьба сына. Что делать? Как теперь жить?.. Никого из близких у неё здесь нет. На работу сына не возьмёшь. Без работы — не прожить… Что делать?!..
По мере того, как приходило, увеличивалось сознание полного тупика, всё более разгорался в ней жар температуры, головокружение, слёзы катились и катились. И тут она вспомнила слова сына, будто он наяву шепнул ей: «Надо молиться…»
«Да, да, конечно. Он – прав. Надо просить Бога. Только на него надежда. Он — всё может!..» — ответно встрепенулось в ней. Она захлёбываясь солёными слезами, стала шептать все молитвы какие помнила... 
Совсем обезсилев от навалившейся немощи, впадая в безпамятное полузабытьё, она с досадой услышала звонок телефона.
Как ей не хотелось вставать. Не было никаких сил для этого. Но она заставила себя из-за страха, что звонок разбудит заснувшего сына. Доползла кое-как до телефона. Взяла трубку, тревожно спросила:
—  Да. Кто звонит?
—  Это я, Мария Петровна. Не узнала меня? — тоже немного напуганная нелюбезным вопросом, ответила ей собеседница с противоположного конца провода.
—  Здравствуйте. Что вы хотели?
—  Просто, давно не звонила. И вот решила узнать, как вы живёте.
—  Всё хорошо, — попыталась быстрее прекратить разговор Наталья.
—  Ну и замечательно. Голос только у тебя, Наташа, какой-то дребезжащий. Ты не болеешь?..
—  Немного, — согласилась Наталья.
—  Может, тебе в чём помочь? — предложила Мария Петровна.
—  Нет. Ничего не надо.
—  А то смотри. У меня сейчас время есть. Я могла бы подъехать, помочь в чём.
—  У вас своих хлопот хватает. Свои дочь, внуки.
—  Нет их теперь здесь.
—  Как нет?!.. — ужаснулась Наталья.
—  Так. В эту треклятую Америку укатили.
—  Надолго?
—  Навсегда.
—  А что так?
—  Да то. За торгаша, говорила ей, не выходи, вышла. Он и носится по всему свету. И её с детьми утащил в этот содомский вертеп.
—  Все туда рвутся.
—  Дураки! Там тоже — не мёд. Да басурмане все вокруг. Злоба одна там, да зависть.
—  Да и тут не очень… 
—  Не так, всё-таки, не до такой степени. Все там по норам своим попрятаны. Только и забот, как где чего оторвать у кого, и себе притащить. У нас ещё человеческое — осталось. Да и родные, близкие поддержат, подскажут, помогут. А там кто?.. Тут и могилы дедов, прадедов наших. Родину, её же нельзя бросать. Нормальному человеку без неё — нельзя. Всё, тогда — смерть. Одна шкурка только останется, ходить будет, а человека — не будет, умрёт.
—  И как вы теперь будете?
—  Не знаю, как буду теперь одна... Вот сижу и плачу. Не столько их, дураков жалко, как внуков. Загубят они их. В роботов превратят.
—  И я плачу, — не сдержалась, призналась Наталья.
—  А чего такое?.. — всполошилась Мария Петровна. — Из-за болезни?..
—  Нет…
Некоторое время Наталья не могла говорить из-за полившихся опять обильно слёз. Потом справилась, продолжила:
—  Сына моего, Сашеньку, из детского сада прогнали. Грозились к психиатру отправить, чтобы «залечить» его там.
—  И ты что?
—  Забрала его.
—  Правильно сделала, — одобрила Мария Петровна.
—  А что я с ним теперь делать буду? Мне ж на работу ходить надо, — захлебнулась в слезах Наталья.
—  А для чего меня Бог свободной от забот сделал и тебе надоумил позвонить?..
Не поняла сказанного Наталья. Молчала, постигая суть услышанного. Мария Петровна помогла:
—  Не реви! Завтра приеду пораньше. С Сашенькой побуду и тебе помогу. Лекарств каких принесу, поесть сготовлю…
—  Да, как же… за что это…
—  За то! Мы с тобой вместе работали. Сколько ты помогала, не считалась. Вот и мне дай помочь. Мне чего сейчас делать? Я на пенсии. Одной — скучно. Не привыкла я к безделью, — настойчиво не отставала Мария Петровна.
—  Не надо. Мы и так справимся потихоньку... — начала отговариваться Наталья. — К тому же, сейчас всё постное у нас. Обет нарушать не будем. Это не трудно готовить.  
Не давая ей дальше возражать, заканчивая разговор, Мария Петровна дала твёрдое указание:
—  Всё! Жди. Часов в семь буду.
После этого послышались короткие гудки в трубке телефона.
Добравшись до постели, Наталья устало повалилась на неё. Согнувшись в комочек, чтобы быстрей согреться, не веря так легко и просто совершившемуся чуду, перебирала в памяти происшедший разговор.
Взгляд её скользнул чуть в сторону, на зеркало. В нём она увидела отражение — освещённую тёплым мягким светом лампады икону Богородицы. Вглядываясь в святой Лик Божией Матери, захлебнулась снова в слезах и чувствах. Счастливо, с улыбкой, она благодарно шептала:
—  Я знаю, что это Ты всё сделала для нас. Слышишь ты всё. Помогаешь нам грешным. Как мне благодарить Тебя? Слов-то найти таких невозможно. За что такие блага для нас, недостойных?.. Что бы мы делали без Тебя, Матерь Божия! Слава Тебе и Спасителю нашему!..
Умиротворенно заснула Наталья с этими словами.

«Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно 
Бог не уничижит»
(Пс. 50, 19)
 


«Чадо, аще хощеши поработати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое и потерпи, и не скор буди во время наведения: прилепися Ему и не отступи, да возрастеши на последок твой»
(Сир, 2, 1-3)

ВЕРНАЯ РАБА

р. Б. Марии

Священника перевели на далёкий приход. Добираться туда надо на электричке, двух автобусах да ещё пешком километров семь идти.
Паства новая. Не сразу, непросто находили общее.
Постепенно и с этой паствой батюшка сроднился. Стали все взаимно близкими. То, что вчера было нелегко, давалось с трудом, стало желанным для прихожан. Возник приход!
В один из дней, зимой, в лютые морозы, к ним на утреннюю службу ввалилась с клубом холодного воздуха пунцовая, заиндевевшая от мороза женщина. Она стояла некоторое время у входа, не в силах даже двинуться.

Сойдя с солеи, священник вгляделся в пришедшую и поначалу даже не поверил:
—  Мария, ты?!
—  Да, батюшка, это я,  — едва произнесла непослушными губами семидесятипятилетняя, безмерно уставшая женщина.
—  Как же ты сюда добралась в такую даль, по морозу? Сугробы-то вон какие!  — недоумевал священник.
—  В три часа вышла. И вот... ехала, ехала, потом шла, и вот... здесь, у вас,  — улыбнувшись, как смогла, закончила она.
После службы, когда народ разошёлся, священник, всё ещё не веря глазам своим, подошёл к Марии. Тревожно стал допытываться:
—  Что привело тебя сюда, в такую даль? Какая беда? Что-нибудь случилось?
—  Нет никакой беды, слава Богу.
—  Для чего же тогда ты проделала такой тяжёлый путь?
—  Поисповедоваться приехала. Для Таинства покаянного прибыла.
Священник, покачивая головой, восхищённо произнес:
—  Храни тебя Господь, милая. Думал, грешный, что давно перевелись такие прихожане. А вот есть, сохранились ещё, слава Богу. Сподобил и меня Господь зреть такое.
Мария смутилась, в досаде:
—  Да что вы, батюшка, грешная я.
—  Грешная, да — Божья!
Погладив её по головному платку, священник испытующе спросил:
—  Почему на том приходе, у дома своего не стала исповедоваться, а в такую даль поехала?
Мария смиренно склонила голову, но с кротостью возразила:
—  Простите, я — недостойнейшая из всех. Вы наставник мой. Как же мне не быть у вас? Вы же меня окормляли. Вот и прибыла к вам.

Священник, с сочувствием оглядев её, произнёс:
—  Не делать же тебе из-за меня, ничтожного, такие подвиги!
Выдержав небольшую паузу, Мария мягко, но отважно уточнила:
—  Это не ради вас, батюшка, а ради Господа.
Священник замер. Осенил её крестным знамением, согласился:
—  Да, боголюбивая моя радость. Только для Него мы и должны совершать все дерзновения свои.
Мария продолжила:
—  Особенно в Великий пост, положено провести генеральную исповедь у духовника своего. Подготовилась и прошу вашего благословения предстать перед Господом для покаяния в грехах своих.

Помолчав, священник тихо прошептал:
—  Дерзай, верная раба Господня.
После этого, он повернулся к алтарю. Долго смотрел на иконы. Перекрестился неспешно. Опустился на колени. Указал и ей место на полу, рядом с собой, предложил:
—  Становись на коленочки, вот тут. Будем молиться, каяться Богу нашему, во многих своих прегрешениях. Будем совлекать с себя ветхого человека. Отдирать его от себя. Пока он не поглотил нас, не задушил, не дал смертельные метастазы всему духовному телу…
Становись! Будем с тобой, как блудные дети, возвращаться к Нему. Молить, просить Его о снисхождении к нам, о прощении, примирении с нами. Прогневляем мы Его ежеминутно, попираем Его любовь к нам, надежду на нас...

Становись, будем каяться. Он, как любящий нас безмерно, претерпевший безвинно столько унижений и оскорблений, отдавший кровь Свою за нас, выслушает, простит, утешит и укрепит нас.

Будем молиться и за всех нераскаянных, заблудших, совершающих преступления свои по незнанию, ибо не ведают, что творят.
О прощении нас, утопающих в смраде страстей и пороков, чтобы услышал Господь и успел спасти нас. Чтобы вразумились мы и остановились у края пропасти.

Священник взошёл на солею. Там стал на колени, воздев руки вверх, к иконам, продолжил своё предначинательное обращение:
—  Прости нас, Многомилостивый! Прости, Милосердный! Прости, Долготерпеливый!..
Дальше пошёл положенный чин молитвословий перед полным таинством исповеди…
За ветхой дверью необустроенной церкви завывал ледяной ветер. Порывы его иной раз так ударяли в верхние рамы, казалось, они вот-вот рухнут вниз на молящихся. Оттуда через большие щели вниз осыпались струйки снежной пыли.
Ничто не могло нарушить тот внутренний, глубокий мир, установившийся в склонившихся коленопреклоненно перед алтарём. Казалось, они были неживыми. Только пар от славословий их указывал на то, что они ещё присутствуют тут, на земле.
Сотворялось невидимое, великое Таинство.

Два молитвенных столпа протянулись к Небу, поддерживая его, чтобы оно не рухнуло, не раздавило всех нас. Два тончайших, невидимых провода устремились от них к Небу, дабы передать свои покаянные импульсы, испрошение прощения, помощи и заступлении от супостатов, видимых и невидимых, от погибели душ наших.
Помолимся и мы.

"Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или на­гота, или опасность, или меч? ... всё сие преодо­леваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни насто­ящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем"
 (Рим. 8, 35-36).

БОЛЯЩИЕ


Пошёл священник в дом к болящей прихожанке, не пришедшей опять на воскресную службу. 
У той гости. Пришла соседка, известная на всю округу запивоха, и её малец, лет десяти.
Хозяйка дома, видя, что к дому подходит батюшка, воровато оглянувшись, несмотря на декларируемую болезнь, живо вскочила с дивана, быстро подскочила к включённому телевизору, выключила его. Так же бойко прыгнула обратно на диван, сделала скорбную мину.

Всё это проделала она, зная, что священник не одобрит смотрение телевизора, особенно в Великий Пост. Тем паче, что смотрели они весёленькую, западную, непристойную комедию.
Как ни в чём ни бывало хозяйка радушно встретила появление в доме гостя. Чуть не рыдая, стала рассказывать про свои немощи и страдания.

Потом перешла к «высоким материям». Сетовать на общие проблемы, несправедливости… Всячески выказывая при этом свои возмущения по поводу непорядков, страданий других, а по существу осуждая направо и налево; власти большие и малые, далёких и близких, соседей и кого придётся. Её охотно, горячо поддерживала запивоха.
Священник до времени терпел весь этот надоевший, знакомый до боли набор болтовни. Приглядывался к окружающему.
Несмотря на усиленные старания хозяйки, остро чувствовалось неудовольствие находящихся в доме приходом его, происшедшей переменой в их занятии.

Особенно заметно это было в несчастном сыне алкоголички. Бедный, он испускал целую лавину отрицательных токов. Он ещё никак не мог отойти от происшедшей резко перемены. Два щелчка — зажигания света в доме и особенно выключения телевизора, как два удара хлыстом, будто отпечатались на его хрупком, болезненном лице. Он едва заметно подёргивался, оскал злой досады черной молнией искривлял, обезображивал его детское, нежное лицо.

Беседа взрослых уже вошла в накатанное русло, а он ещё долго нервно сощуривался, ненавистно блистал округлившимися, выпученными от напряжения глазами. Бешено таращился, бросал взгляды из стороны в сторону, то на одного, то на другого из взрослых, виновников прерванного действия разбитного фильма, в сюжет которого он всем нутром поместился и пребывал там.

В особенности самые злые оскалы, взгляды, недовольное, неслышное бормотание его были адресованы главному виновнику перемен — священнику, из-за которого захватывающий сюжет по телеку был прерван.
Долго задерживаться священнику смысла не было. Всё ясно. Приличествующее время для визита было исчерпано. Он попрощался, пожелал здравия «болящей», мира и добра всем и вышел.

С тою же поспешностью, прытью, с которой выключался телевизор, он был опять включён, к жадной радости оставшихся, заворожённо впившихся в экран, лихорадочно поглощавших всё, что через него вываливалось в их умы и сердца.

Непобедимая и непостижимая, и Божественная сила Честнаго 
и Животворящаго Креста, не остави нас грешных.
(Великое повечерие)
 


Поклонный крест в честь тысяч новомученников Соловецких. Воздвигнут и освящён в августе 1992 г.

В  наши  дни

Опять известий ниоткуда;
Просвета нет средь нашей тьмы…
И сердце чует близость худа,
Какого не знавали мы.
Не видя смысла смуты дольной,
Мы взор возводим к небесам —
И вспоминается невольно:
«Мне отмщенье; Аз воздам» (Рим. 12, 19).
Алексей Жемчужников +1908

ЧТО  ПРИДАВЛИВАЕТ

Один дотошный мужчина допрашивал собеседника:
—  Почему во многом управляет здесь «князь мира сего»?
Ответа он не услышал, а потому с большей активностью продолжил:
—  Потому, что есть страх в людях. Страх правит миром! Мелкий, бесовский. Страх потерять работу, жильё, положение, жалованье, власть… Поэтому бесы и правят миром, через этот низменный инстинкт. Если бы был должный, не шкурный, а почтительный страх перед Богом! Было бы всё совсем иначе. Иная, радостная, а не жалкая, мрачная жизнь у людей. Состоящая из кратких, мимолётных удовольствий. За которыми люди жадно гоняются. Лишь для того, чтобы забыться, хоть на миг, от низменного страха и трепета, преследующего их постоянно.

—  Да, ты прав, — наконец ответствовал ему, молчавший до того собеседник. — Победить это возможно только одним. Противоположным. Страх перед Богом побеждает все другие страхи.
 


Таинство  покаяния

«Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных»
(Мф. 5, 44-45)

«Не есть ли это скорбь до смерти,
 когда приятель и друг обращается во врага»
(Сир. 37, 2).

ПРЕДСКАЗАНИЕ  СТАРЦА

Незабвенный старец отец Николай Гурьянов с острова Залит, как то приехавшему к нему настоятелю столичного монастыря, архимандриту Тихону,  доверительно и тихо сказал:
—  А ты, горемычный мой, мытарства совсем проходить не будешь.

—  Как? Не буду?!.. — обрадовался молодой, шустрый архимандрит и будущий скороспелый митрополит. Для подтверждения своей радости спросил. —  Сразу, прямиком в Рай попаду?!..
—  Попадёшь. Только не Туда, — показал отец Николай вверх, — А туда… 
Старец указал рукой вниз.

—  Как? За что?!.. — возмутился модный, известный архимандрит, духовник как шепчут о нём, аж самого президента!…
—  Бог ведает «за что», — безбоязненно, твердо проговорил отец Николай.

«Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых, и на пути грешных не становится, и на седалище губителей не сидит; но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и нощь»
(Псалтирь. 1-я кафизма)

ОШИБКА

Жила-была Людмила. Обычная, «как все». Иногда, по большим праздникам, даже и в церкви бывала. Не по глубокой вере, а так, скорее ради любопытства. Ведь и «первые лица» государства надменно снимаются там со свечами в правой руке.

Одна знакомая взялась было поправить её невежество в этой области. Несколько раз, провожая её, рассказывала ей интересные истории из жизни святых, про чудеса… Людмиле было интересно. Она слушала. Расспрашивала. Но одна тема была неприемлема, непереносима ею. Это тема — смерти, мытарств, Суда Божьего, загробной жизни, наказаний… Она сразу обрывала собеседницу, отвергала всякое упоминание об этом, говоря категорически:
—  Все эти сказки меня не интересуют. Понапридумывали!.. Всякие там «горящие котлы». Примитив какой-то. Кто это видел?.. Оттуда никто не возвращался… Всё — неправда.
—  Возвращались. И свидетельствовали о виденном, — кротко, ненавязчиво возразила ей, поклонилась и удалилась от неё знакомая.
Вскоре Людмиле пришлось пересмотреть своё отношение к этому вопросу.

Прошло около месяца. В конце одного обычного дня она, как всегда, приняв душ, легла отдыхать. Заснула. Спала хорошо. Но посреди ночи явно услышала шум, скрежет, отдалённые человеческие крики и зловонные запахи. Почувствовала, как кто-то цепко, когтистыми лапами схватил её за пятку левой ноги, рывком дёрнув на себя, поволок вниз, в зловонную тьму, к многочисленным очагам пламени. Она увидела их, те самые, «примитивные», кипящие, раскалённые котлы. Их было безсчётное множество, во все стороны, сколько видели глаза, тысячи!.. Увидела и корчившихся в них великое множество людей.

Людмила вся сжалась от страха, парализованная ужасом.
Каким-то чудом вспомнила про молитвы. Стала натужено вспоминать их. Ничего не получалось, кроме одного: «Господи, помилуй!.. Прости! Прости!!!» – возопила она всем существом своим.
Вдруг она услышала откуда-то снизу, издалека, грубый, рыкающий рёв, оклик:
—  Не ту взял!..
Послышался рядом, тоже страшный, хриплый ответ того лохматого, чёрного, что тащил её вниз, в смрад Преисподней:
—  Ошибся! Делов-то… Они щас все — одинаковые…
Тут же он досадливо отшвырнул её своей когтистой лапищей прочь. Так, что она, пролетев мигом чёрную бездну, массу таких же скорчившихся в страхе и ужасе тел, летящих ей навстречу, пронеслась и через лабиринты улиц, домов, через всю свою комнату, как пёрышко, по полу прихожей, и больно ударилась о входную дверь. Её спас большой, толстый ковёр, собравшийся гармошкой, на котором она проехала как на санях и сильно ударилась о собравшуюся массу его.
Какое-то время Людмила пролежала без памяти. Очнувшись, сразу вспомнив всё, не вставая с пола, сжалась в комочек. Протряслась от страха  всю оставшуюся ночь, утро… только днём боязливо переползла в комнату и там закатилась в долгих, обильных слезах истерики.
После этого она уже не отрицала существование загробного мира и суровых реалий его.

«Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет Судию себе:
слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день»
(Ин. 12, 48)
 


РЕШЕНИЕ

Один юноша был «порченный». Несколько раз он ездил на «отчитки». Ничего не помогало. Измучившись в борьбе с нечистой силой, засевшей в нём, юноша сообщил родным, что уходит в монастырь.
Пошёл за этим благословиться к священнику, духовнику своему. Тот одобрил решение пасомого, но с сочувствием и сомнением сказал:
—  В целом решение твоё — верное. Там, в монастыре, может быть, ты победишь врага своего. Боюсь только, что ты не выдержишь нагрузки послушаний. Ты такой хрупкий, неокрепший ещё... Не знаю, что сказать тебе… Трудное, ответственное ты принял решение…
—  Что ж, потерплю. Попробую побиться, здесь точно не получится его одолеть. Благословите!
Пока священник решался, из юноши вдруг вырвался грубый, утробный, чужой голос:
—  Пусть идёт. Мне хорошо будет. Там я только одного послушника боюсь…
Священник усмехнулся. Обратился к тому «голосу»:
—  Спасибо, что подсказал. А ты, — обратился духовник к пасомому, — первым делом отыщи в монастыре того послушника и привяжись к нему. С ним спасайся!
Духовник быстро, не теряя времени, приказал окормляемому им:
—  Благославляйся!
Юноша с готовностью сложил ладони, склонил голову.
Широким движением благословил священник его и напутствовал:
– Бог да благословит раба Божия Александра на духовную брань против супостата. Бейся, сынок, не жалея себя. Лишь бы с Господом быть, а не с нечистым. Бог тебе в помощь!

«Не веру приспособляйте к своей жизни,
а жизнь приспособляйте к вере».
(Архиеп. Серафим (Соболев).  



Великорецкий  крестный  ход.

Помню серый пустырь н кричащих ворон,
Помню бабушкин взгляд, помню дрогнувший голос:
«Здесь когда-то был храм, но разрушен был он
В двадцать первом году на Крещенье Христово.
Здесь священник стоял, а «товарищи» жгли
На его голове поминальные свечи,
По худому лицу струйки воска текли
Падал легкий снежок на открытие плечи»
Мне б в теперь отыскать тот далекий пустырь,
И к земле бы припасть, прикоснуться душою,
И цветы положить на холодную пыль,
И молитву прочесть над могилкой святою...
Правду ложью смогли без труда подменить
И привычную жизнь, надругавшись, разрушить,
Только веру в Христа не сумели убить,
Не сумели сломить христианскую душу.
Православная Русь никогда не умрёт,
Колокольный призыв звонко Господа славит,
Терпеливый народ все невзгоды снесёт,
Нам поможет Господь, нас Господь не оставит.
(Н.Мельников).



Сила и торжество Православия.

«Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира сего, то мир любил бы свое; но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир».
( Ин. 15, 18 – 19 )


Продажа и заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 (499) 372-00-30 – магазин «Риза», 8 (964) 583-08-11 – магазин «Кириллица»,  и по тел. 8 (916) 8831297 (Елена).
Для оптовых закупок звонить по тел. 8 (495) 670-99-92.
17 февраля 2024 Просмотров: 3 878