«Смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить. Противостойте ему твердою верою…»

(1 Пет. 5, 6-9).

Встреча священника

В село Ипатьево на восстановление церкви, взорванной, а потом растасканной по кирпичу жителями, назначили священника. Это был для него уже четвёртый восстанавливаемый им храм из руин. Хоть и тяжело покидать близких и дорогих сердцу прихожан, насиженное, обустроенное место, тем более находясь в преклонном возрасте, с многими приобретёнными болезнями и немощами, а надо…

Прибыл священник. Новость для жителей, большого, дачного села...

Его встречает немногочисленная часть жителей, бо̀льшая часть их скрытно наблюдает, за занавесками…

Особо словоохотливая селянка, посмеиваясь сообщает:

— Батюшка, вы ещё не приехали сюда, а про вас столько уже говорят!..

— Что именно? — насторожился прибывший.

— Да всякое, разное...

— Ну, что ж. Я польщён. На апостола Павла тоже сплетничали. Везде, куда бы он ни шёл, во всех странах и весях. Впереди него бежали иудеи, враги его проповедей о Христе, и восставляли против него население так, что его часто палками и камнями встречали. Нередко побивали так, что он едва живой оставался. Я то, грешный такой встречи не удостоился, и такому, по немощи своей рад…

Оглядев внимательно дома, окна и занавески в них, настраивая себя и собравшихся на деловой лад, сказал:

— Что же, и здесь повоюем за души отдалившихся. Любовь даром не даётся, её надо заслужить. Потрудимся, Бог поможет!..

Владик

Встретил знакомую, заплаканную учительницу. Спрашиваю:

— Что случилось?

— С поминок я.

— Из родных кто умер?

— Нет, чужой мальчик.

Спохватилась, поправилась.

— Ой, что я говорю! Какой «чужой»? Наш мальчик, Владик, бывший мой ученик.

— Отличник?

— Да, учился хорошо. Хотя ему очень трудно было. Мать — алкоголичка. Не работала. Они втроём жили на бабушкину пенсию, пока та жива была, и на то, что он ходил, подрабатывал в булочной.

— Сколько же ему лет было?

— Немного, шестнадцать. Он класса с пятого подрабатывать начал ходить.

— И его, такого малолетку, брали?

— Торговцам – всё равно. Лишь бы работал побольше, да денег ему платить поменьше. Вначале на фасовке использовали, потом и на тяжёлых работах. Он на заработанные деньги покупал продукты, готовил еду и кормил совсем опустившуюся мать и безпомощную бабушку.

Кроме того, у него беда была. Псориаз где-то подхватил, небольшая короста на лице была. Поэтому его многие сторонились, особенно девчонки. Он не обижался и ко всем относился с добром. Любил всех, старался помогать, добрым, отзывчивым был. Очень хотел учиться. Старался. Говорил, что обязательно в институт пойдёт.

Девятый класс закончил, в десятый перешёл. И что случилось?.. Вдруг взял, и умер!..

Удивлённая происшедшим учительница замолчала, а потом сбивчиво продо̀лжила:

— Мать уважал. Не в пример многим сейчас молодым. Всё «мамочка-мамочка...», «для мамочки». Ухаживал за ней, защищал её, а она, когда он умер, из больницы тело его даже не захотела из морга брать. Мы все «скидывались» деньгами и оплатили всё, похороны его.

Надолго она замолчала, потом с удивлением недоуменно спросила:

— Почему так происходит?..

Произнесла это «в пространство», не спрашивая вроде бы никого.

Потом учительница с печалью продолжила:

— Ничего, кроме грустного, от жизни этой он не имел. Никакой радостью не успел порадоваться.

Помолчав ещё, снова спросила:

— Почему так? Чу̀дный юноша, замечательный. Каких сейчас почти и не осталось. И так вот!.. Сколько грубиянов, жестоких, пьянствующих уже, злых, родителей своих обижающих, и живут!... А такой вот светлый, «не от мира сего» и... Почему?..

Отвечаю ей тихо, как бы осторожно предполагая:

— Наверное, как раз потому, что был «не от мира сего». Пожалел его Бог, спас от усиливающихся больших искушений, жестокостей сего мира, и может, как многих из нас, от духовной погибели.

Оба мы согласно молчали.

Она тяжело, но облегчённо вздохнула:

— Может быть... — еле слышно и уже примирённо согласилась учительница.

«Напрасно некоторые оправдывают себя в своих падениях немощью собственного естества и общею слабостью человеческою или ещё тем, что «так поступают все». Священное Писание нас удостоверяет, что чем мы немощнее, тем бываем лучше и способнее к доброделанию, тогда благодать больше преизобилует».

Архимандрит Кирилл (Павлов).

Спрут

В конце восьмидесятых годов прошлого уже века, на улице бушевала стихия развала страны. Закрывались институты, заводы, фабрики… Появилась во многом острая недостаточность, и как отклик на это, возникали повсюду как грибы-поганки, блошиные рынки. Русский народ, всё что можно понёс туда, и стал осваивать непривычную и постыдную для многих профессию — торгаша. Неумело, за безценок, за копейки отдавая дорогие, порой нужные, нужные вещи…

В эти годы, и в столице, среди миллионных масс растерянных, мятущихся жителей, проживала одна добропорядочная семья. Недавно они неожиданно потеряли главу дома. Пятидесятилетний мужчина, крепкий, здоровый умер на операционном столе, всего лишь от обычного аппендицита. От неумелых действий практиканта из Африки. Наши хорошие специалисты быстренько сбежали «за бугор», к сытой и весёленькой житухе.

Потеряв основную опору, семья не рухнула, не вывалилась, как многие в то время на улицы, чтобы «правдами и неправдами» добывать себе пропитание. Господь помог, вырастил к тому времени, старшего сына. Он уже заканчивал институт.

Ускоренно разваливали тогда и нашу Армию. Выбрасывали, уничтожали тогда многое и военного имущества… Быстро сориентировался юноша и создал вначале при институте, а потом отдельное предприятие по пошиву одежды. Трудилось там до семидесяти человек. Энтузиастам удалось заполучать большое количество списанных парашютов. Они наладили изготовление из них модных тогда «плащёвок», курток, спортивных костюмов… Дело заладилось. Спрос был большой. Трудились они денно и нощно, но каждый чувствовал себя в те труднейшие дни «защищенным». Свободным от страха голода, нищеты, лишений парализовавших тогда всю страну.

Так благополучно заступил место отца в семье старший сын Алексей. Стал главой, кормильцем. Матери с подорванным нежданной смертью мужа здоровьем, от безуспешных, вымотавших её попытками добиться должной экспертизы смерти супруга и по кабинетам соцобеспечения, было очень тяжело.

Поначалу, когда старший сын ещё не «раскрутился» со своим предприятием, невыносимо ей было нести ношу кормилицы трёх детей; студента и двух близняшек двенадцати лет. Тогда она была на грани полного отчаяния, но когда Милостью Божией было даровано старшему её сыну возможность организовать производство, основная тревога, непосильная ноша спала с её плеч. Место слёз заменилось радостью и покоем.

Антонина не уставала благодарить за это Бога. Чаще стала ездить в храм на службы. Хоть это было далеко, в другом «спальном» районе и добираться туда было неудобно.

Но, как с Иовом-многострадальным, враг человеков не унимался и тут. Подловил он неожиданно, ударил в самую основу, опору семьи, в старшего сына, отраду и надежду.

Всё чаще Алексей по вечерам стал отлучаться. Раза два забегал домой на какое-то время, необычно возбуждённый, всклокоченный. В окно видно было, что его быстрого возвращения дожидалась какая-то некрасивая, но почему то самоуверенная, ярко раскрашенная девица.

Тревога поселилась в душе матери. Антонина при этих моментах, по возможности пытливо всматривалась в «подругу» сына, и к сожалению не могла найти в ней повод для радости и умиления. Особенно её огорчало, что рано повзрослевший сын-кормилец всегда достойный, сдержанный, ровный, резко изменился в худшую сторону. Из ласкового и доброго, стал раздражительным и грубым, даже по отношению к младшим детям. Особенно это усиливалось, когда он уходил, или приходил со «свиданки» от этой неприятной девицы, которая всё более завладевала им.

Наступил день, когда он сообщил матери, что намеревается жениться.

— На той? — мать кивнула грустным взглядом за окно, хотя в этот раз той раскрашенной там не было.

— Да, — коротко подтвердил Алексей.

Мать долго и печально молчала, потом тяжело вздохнув, высказала своё опасение:

— Не хорошая она, — так уверенно определила мать от сердца и добавила. — Мне кажется, она из плохой семьи?..

— Ну, и что? — равнодушно ответил сын и тут же озлился. — Какая разница?! Из какой семьи! Я же не на семье, а на ней хочу жениться.

Чуть помолчав, обрезал:

— Она мне нравится, и всё!

Долго молчали. Мать осторожно вытерла краем платка набежавшую слезу. Высказала уверенно своё предположение:

— Ты нас бросишь…

— Мам! Ну что ты такое говоришь?!.. Куда я вас брошу? Дела идут нормально. Сбыт — хороший, налаженный. Хватит на нас и на вас. На всех… Доучусь, а тогда, с дипломом, устроюсь основательней!

— Ты ошибаешься. Я своё пожила и много чего повидала. Не одна такая семья прошла перед моими глазами, даже среди родственников… Знаю, что такие люди «мягко стелят», а потом… — чуть задержавшись в речи, Антонина определённо завершила пережитым обобщением жизненного опыта. Негромко, но чётко и ясно, будто по слогам сказала. — Такие забирают всего!.. Без остатка. Не делятся ни с кем и ничем. Всё поглощают в себя, полностью, как спрут…

— Мама! — вскричал возмущённо Алексей. — Ну что ты такое несёшь?! Городишь чего-то!.. Зачем? Какой-то «спрут»? Какое отношение это имеет к нам?..

— Такое, что ты мне сын, и я не хочу тебя терять…

— Что я — вещь какая-то?! — возмутился опять сын и стал «доходчиво» втолковывать матери. — Куда я могу потеряться? Куда денусь?!..

— Туда, куда все пропадают, кто на таких… женится.

— Ну, ты мать, совсем! — завертелся на месте от негодования сын. — Непримиримая какая-то! Я даже не ожидал от тебя такое. Всегда добрая, приветливая, а тут… Прямо, не узнаю тебя!..

— Как хочешь меня называй. Дело — твоё, жизнь — твоя. Но попомни моё слово. Если ты сойдёшься с ней — погибнешь и нас погубишь…

— Как погублю то?!.. — выкатил глаза Алексей, показывая всю «безумность» такого предсказания. — Каким образом?!..

— Простым… — закончила тихо, ровно и до страшности спокойно мать и встав, положила предел недобро развивавшемуся разговору.

Какое-то время всё продолжалось по-прежнему. Жизнь шла своим чередом. Вскоре Алексей назвал и дату, когда они пойдут в ЗАГС расписываться. Сообщил это подчёркнуто бодро, весело.

Мать ничего ему не ответила, опустила печально и покорно голову, тяжело вздохнула. Это вновь прорвало Алексея. Он вскричал:

— Ну, что ты опять?! Все дни и сейчас так ведёшь себя?.. Будто хоронишь…

Она подняв лицо, вглядевшись в него, смело подтвердила:

— Да, хороню. Знаю, сердце мне говорит, что это — начало конца. Ты от нас уходишь… Бросишь нас и себя погубишь.

Алексей не сдержался, подняв глаза к потолку, трагически воздев руки, чуть не взвыл:

— Куда?! Куда я вас брошу? В яму, в пропасть? Куда?!..

— Да, в пропасть, — тихо и спокойно ответила мать. — И дело даже не в твоих деньгах. Это, как-нибудь переживём. За себя страшись. Мы, на хлебе и воде, в обносках, проживём как-нибудь. Подрастут и младшие. Дело в том, что не нас ты бросаешь, а себя, в погибельную пропасть. Откуда — нет возврата…

— Ты и философ ещё, — усмехнулся сын и отверг дальнейший разговор. — Мам, мне сейчас не до этого. Не до твоих мудрёных речей. Нужно подготовиться к свадьбе. От тебя требуется одно. Не испортить нам всем праздник. Постарайся. А там, как будет… Всё будет наоборот, очень хорошо, и ты будешь радоваться, говорить по-другому. А пока — наберись терпения и хорошего настроения. Хотя бы на время, для вида…

Антонина чуть отошла в сторону. Развернувшись к иконам, опустилась на колени и зашептала горячо молитвы, пламенные просьбы. Потом, не вставая повернулась к сыну. Опустив голову до пола, обхватила его за ноги и вскричала со слезами:

— Сы̀ночка мой! Чует моё сердце. Плохо тебе будет от этого. Сгинешь ты там. Не губи ты себя. Попробуй, поищи себе другую. Это не жена она тебе будет. Царицкой над тобой станет. В страшное рабство ты идёшь! Не ходи туда, не губи себя!.. Столько девушек хороших, скромных, послушных, смиренных и в церкви у нас. С ними счастье одно. Рай — тебе будет! Радоваться с утра до ночи будешь и Бога благодарить. Жёны прекрасные из них, хозяйки, матери любящие. Деток хороших, светленьких, ангелочков народите. Радость будет!..

Чуть передохнув, продолжила:

— Прошу тебя, одумайся!.. Не губи себя и нас… Прошу!..

Совсем склонившись лицом к полу затряслась в рыданиях.

Морщась в досаде, Алексей стал поднимать мать с полу. При этом ворчал:

— Что ты заладила одно и то же. Вот пророчица нашлась. Ничего ни ты, ни мы, никто не знает, у кого что и как будет. Может совсем наоборот всё…

Поднял мать с пола, ласково приговаривая:

— Зачем ты убедила себя в плохом. Радоваться должна! Сколько вон, живут как попало. Каждый день меняя на новых. На съёмных квартирах, чего только не вытворяют. Родителям ничего не говорят. А у нас — всё по-людски. Открыто. Записываться вот идём. Всё — как надо, а ты…

— Если бы ты на доброй, на верующей, да венчались бы, тогда бы я радовалась, — сдаваясь, но всё ещё плача, пошла на «мировую» Антонина.

К сожалению. Жизнь показала правоту матери. Брак сына стал для них трагически-разрушительным. Всё произошло именно так, как предсказала мать, по обычной схеме браков с такими девицами. Сын был полностью поглощён новой семьёй. Их обеспечением, заботами, запросами… Все дни бегая по их поручениям и исполняя их желания…

Производство его стало давать сбои, простои и вскоре развалилось. Учёбу в институте он конечно же вскорости тоже оставил и был исключён. Свободное время у него было только по ночам, для того чтобы «бомбить», набирать денег на содержание жены и её родителей. Повелительница его поступила на факультет, конечно же с платным обучением. Потом родилась дочь, — дополнительные заботы и расходы… В такой круговерти, конечно же, он очень быстро забыл, оставил свою мать с двумя, ещё несовершеннолетними братиком и сестрой.

Очень тяжело приходилось Антонине, подрабатывая на тяжёлых, малооплачиваемых работах, какие попадались, в нищете, снова одной тащить на себе оставшихся детей.

Как это часто бывает — мать оказалась права. Серьёзная поломка произошла в жизни у Алексея. Это неминуемо происходит при отказе от основ взаимоотношений с родителями, заповеданных нам благочестивыми предками и Самим Богом ещё в десяти Заповедях. При нарушении данного нам: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли», большая беда происходит. Как часто мы, неразумные, живущие по похотям своим, а не по воле Божией, через советы духовных наставников и родителей, как это заповедано нам, сами ломаем себе жизнь. Много безумцев, по непослушанию падающих со светлых высот в пропасти, почему то будучи при этом уверенными «уж я то… уж меня то!..». Надеясь на сказанное в 90-м псалме: «…яко ангелам Своим заповедал о тебе, сохранить тебя во всех путях твоих. На руках возмут тебя, когда споткнешься о камень ногой твоей…».

Безумцы, ослеплённые гордыней! Всемогущий Господь не имел такой самоуверенности, не пошёл на такую дерзость, когда искушающий его злой дух предложил Ему. Он, Сам Бог ответил на такое льстивое предложение: «Написано также: не искушай Господа Бога твоего».(Мф. 4,7). А мы? Каждый день бездумно кидаемся в авантюры.

Как же мы досаждаем Богу своими постоянными непослушаниями!.. При этом нам кажется, что это пустяки, «мелочь», Он и не замечает такого… ан нет, — всё видит и замечает. На Суде Его мы со слезами убедимся в этом.

Было бы полбеды, если бы мы при этом вредили только себе, огорчали бы только себя и близких, но больше всего, мы этим огорчаем Его!.. Почему? Да потому, что Он любит нас! В Евангелии есть свидетельство того, как из-за нашего нерадения к самим себе, Он огорчается: «Что вы зовете Меня: Господи! Господи! – и не делаете того, что Я говорю?

Всякий, приходящий ко Мне и слушающий слова Мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен, подобен человеку, строящему дом, основание на камне; когда случилось наводнение и вода нахлынула на этот дом, то не могла поколебать его, потому что он основан был на камне.

А не исполняющий подобен человеку, построившему дом без основания, который, когда нашла на него вода, тотчас обрушился; и разрушение дома сего было великое». (Мк. 6,46-49).

Вот, как Господь любит и сопереживает о каждом из нас так, как мы сами, глупые, не можем, не умеем любить и беречь себя, свои безсмертные души.

«История и те наглядные примеры, которые мы сами наблюдаем, убеждают нас в силе и справедливости слов Божиих. Действительно, люди, которые с почтением относились к своим родителям, заботились о них, доживают до глубокой старости и жизнь свою проводят во всяком благополучии, благоденствии. Напротив, дерзкие, непочтительные дети обычно только до преполовения дней своих доживают. И жизнь проводят во всевозможных бедствиях и несчастиях».

Архимандрит Кирилл (Павлов).

«Соберутся люди в огромные, смрадные города, а потом побегут из них сломя голову».

В. М. Шукшин.

Зараза

В общественной, городской бане, уже не молодой, ожиревший мужчина, встаёт в очередь к душу. Ногти его ног выкрашены дамским красным лаком.

Двое мужиков переглянулись. Оцепенели от увиденного. Опасливо пропустили его вперёд. Тот встал под душ. Стал плекаться, поворачиваясь всеми своими окороками, кокетливо поглядывая на окружающих.

— Видал, какой хрен объявился? — шепнул один другому ожидающему.

— Да-а уж…

— Что делать будем? Ждать, или потом подойдём?

— Посмотрим, может он скоро отойдёт.

— Не-ет, это надолго! Он, пожалуй ещё чего-нибудь отчубучит, выкинет какую-нибудь гадость, — мрачнея, ответил мужчина постарше.

Видно опытный был вертлявый кокет, моментально уловил, что не на тех напал, мужики серьёзные. Посему ничего более демонстрировать не стал. Быстро вынырнул из-под душа и ушёл.

— До чего можно дойти!.. — сокрушался мужчина постарше.

Первый, ещё раз глянув с опаской в сторону ушедшего, в досаде сплюнул:

— Какая только пакость не повылезала. Тьфу! И сюда эта зараза добралась. Распустили эту нечисть, везде эта мразь появилась, расплодилась. Защищают их «правозащитнички». Сколько людей сейчас бедствуют! Детей бездомных не защищают, а энти вон, скоро на площадях изгиляться будут.

— Не думал, что доживу до такой мерзости. Это надо же! До чего докатиться, — огорчённо покачивал головой старший. — Эх! Скорей бы помереть. Чем на такое вот видеть…

— И ведь в морду не дашь ему, как положено. Сразу арестуют и засудят. Их и полиционеры и законы охраняют, а нас — никто. Всё нынче против нас. Против простого человека и того, как положено быть, как жили наши деды и прадеды.

— Это у них теперь по-новому называется. Придумали ещё одно поганое словечко — «толерастность» какую-то, видишь ли. Терпи эти мерзости и молчи. Это их «пуськам» всё можно и вот таким, как этот тип. Они нынче — «герои», а те, кто содержит и кормит всю эту сволочь — никто, «электорат», «нищеброды». Слышал такое?

— Да слышал, — морщась, отмахивается рукой первый и предлагает. — Пойдём отсюда. В парной лучше весь смрад от него прожарим. Авось получше дышаться будет.

— Пойдём. И мне невмоготу. А то вместо чистоты и радости, одна пакость на душе останется. Надо промыться хорошенько, — с охотой согласился собеседник.

«Самый отъявленный злодей старается извинить себя и уговорить, что совершаемое им преступление не особенно существенно и обусловлено необходимостью».

Г. Лессинг.

«Сейчас все будет происходить так быстро,

что мы едва будем успевать понимать происходящее».

Архимандрит Кирилл (Павлов)

Виртуальный «рай»

Когда, схиигумена Иеронима спросили о компьютерах и повальной компьютеризации даже в школах, старец ответил коротко:

— Корни этой чумы растут из преисподней.

+ + +

Один из составителей компьютерных игр поведал такой случай: «Есть такая игра «Жизнь в деревне» — домики чистенькие, хозяйственные постройки, ухоженные поля, пастбища — всё в наилучшем виде Сельские жители прилежно трудятся. Взял и поместил в этой игре в центре каждого села Православный храм, с золотыми куполами и крестами.

Что тут началось! Все жители деревни взялись за оружие — в ход пошли топоры, вилы и т. д. Объявили мне войну! С перекошенными отчаянной злобой и лютой ненавистью лицами, ринулись к экрану, желая выскочить и расправиться со мною.

От неожиданности даже струхнул немного. Отключил компьютер, а человечки не исчезали, всё продолжали неистово бить по экрану с внутренней стороны орудиями убийства. Так продолжалось довольно долго...»

Вряд ли нужно комментировать — в «виртуальном рае» нет места Православию. Оно, в конечном счёте — недосягаемо для зла, которое всегда безсильно перед ним. Победа зла не предусмотрена в Божьем промысле!

«Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам».

( Иак. 4, 8 )

Переориентация

С. К. Романову.

Спрашиваю знакомого:

— Почему вы ушли с поста главного врача столичной, преуспевающей больницы?

Подумав, он отвечает:

— Потому, что нас медленно «опускали» с финансированием. И мне приходилось всё время быть бухгалтером, комендантом... Кем угодно, только не занимающимся непосредственно своим основным делом — медициной, исцелением больных. На это вышестоящим лицам было абсолютно наплевать. Это их совершенно не интересовало и не интересует.

— А что же интересует?

— Деньги! Только деньги.

— В больнице, каким образом их добывать?

— Как угодно, а чтобы были. Пресловутое «самофинансирование». Жали, жали и когда вышестоящий чиновник Мосгорздрава приехал, сделал нам крупную выволочку за то, что мы делаем капремонт рушащихся старых больничных корпусов и произнёс основной свой тезис о том, что главная наша задача и обязанность «добывание» денежных средств. Перевод подавляющего большинства больных на оплачиваемое лечение. Тогда я не выдержал и сказал, что нас учили не этому в мединститутах. Нас учили лечить людей, а не «добывать» из них денежные средства.

Сокращать на лекарствах, препаратах, выписывать, а по-существу выкидывать больных не долеченными. Теперь время пребывания в больнице сокращено в пять раз!..Это — не то что вопреки клятве Гиппократа, а просто — безчеловечно. На этом мы и разошлись. Естественно не «в мою пользу». Уйти пришлось конечно же не высокому чиновнику, а мне.

— У вас теперь есть возможность вернуться? Того высокого чина горздрава уже, к счастью, нет.

— Возможность такая есть, конечно. Хотя ныне от перемены одного, какого-то чиновника, мало что меняется. Каждый новый высокий чин ещё хуже предыдущего. И ситуация всё более ужесточается в неправильном, не благополучном направлении. Произошла общая, необратимая переориентация. При таком положении я работать не могу. У меня осталась профессиональная честь и есть ещё совесть.

«Чадо, аще хощеши поработати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое и потерпи, и не скор буди во время наведения: прилепися Ему и не отступи, да возрастеши на последок твой».

(Сир, 2, 1-3).

Заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 800 200 84 85 (Звонок безплатный по России) — интернет-магазин «Зёрна», 8(495)3745072 — издательство «Благовест»,8 (964) 583-08-11 – инт. – магазин «Кириллица».

Для монастырей и приходов, общин... книги — безплатны. Звонить по тел. 8 (495) 670-99-92.

20 июня 2021 Просмотров: 1 783