Все, что я высказываю, это мое личное мнение… Мне сразу все это не понравилось, потому, что при любом повышении температуры людей тестировали, выставлялся этот диагноз, они признавались опасными для окружающих, изолировались. Потом все, кто с ними контактировал, уходили на двухнедельный карантин. Понятно, что тот, кто это предложил, он должен это доказать, в первую очередь. Во всяком случае, я ничего нового для себя не видела в клиническом плане. Потому, что очень много лет проработала в реанимации, — температура, отдышка, все было и раньше.

И респираторный дистресс-синдром, который осложнялся и вирусной инфекцией, и иногда вообще его причина была не понятна. А здесь все это раздувалось, все это нагнеталось в средствах массовой информации, хотя это совершенно не этично показывать палаты реанимации, запугивать неподготовленного совершенно слушателя. Поэтому, конечно, я отнеслась к этому скептически.

И в апреле 2020 года, когда первый раз появился такой пациент у нас на работе, у которого этот тест был положительным, нас всех отправили (всех, кто контактировал с ним) на двухнедельную самоизоляцию, пришло предписание с Роспотребнадзора. И никто не заболел, ни один человек, после этого. И практически, — это началось по всей стране, и у нас в городе, — закрывались целые отделения, люди не получали медицинскую помощь.

Меня, конечно, это все возмущало, почему сами руководители лечебных учреждений не возмущаются, — на каком основании люди перестают работать. Прекращаются плановые операции, экстренная служба практически была в одной больнице, которая испытывала огромные нагрузки.

Поэтому, естественно, меня все это волновало, хотя я просто рядовой врач, но я много лет проработала в самой крупной больнице Оренбурга, (это областная клиническая больница, отделение реанимации и интенсивной терапии), и я прекрасно знаю, что такое нарушение организации труда в медицинском учреждении и чем это чревато.

Пыталась как-то поговорить с коллегами, но практически я не нашла понимания, т.е. либо сразу все стали запуганными, либо не хотели идти на конфронтацию с руководством. В общем-то я оказалась в таком одиночестве, и начала все это изучать детально. И довольно скоро пришла к пониманию, что мы имеем дело просто с медицинским мошенничеством, в таких глобальных масштабах.

Конечно, была прекрасно организована информационная атака на население, но что сделано некачественно, это, конечно, перепрофилирование лечебных учреждений, оно практически было произведено в черную. Т.е. не было никакой новой документации на перепрофилирование учреждений, во что же все-таки они перепрофилировались. Потому что я сама работала, и работаю сейчас, в областном центре медицинской реабилитации, который постигла та же участь.

И я начала изучать законодательство, трудовой кодекс, как происходит перепрофилирование, как человек переводится в новую организацию. Должны вручаться уведомления о перепрофилировании, но ничего этого не было сделано, поэтому я просто отказалась, меня держали на простое два месяца, а потом все-таки перевели без согласия.

Единственный документ, который я увидела, это перевод в терапевтическое отделение, т.е. приказ о переводе в терапевтическое отделение. Никаких дополнительных документов, что это за терапевтическое отделение, какой порядок госпитализации туда больных, как мы должны их лечить, — несмотря на мои запросы, мне работодатель не предоставил.

Вообще хочу сказать, что за эти два года в лечебных учреждениях нет никаких приказов, как таковых. Т.е. если появилось какое-то новое заболевание, то понятно, что с информацией меня в первую очередь должен ознакомить работодатель. Я вспоминаю, как было в областной больнице, когда была атипичная пневмония, были проведены конференции, был издан приказ – как необходимо себя вести в случае, если поступил такой больной.

Все знали, где находится изолятор, потому что больной должен был быть помещен в изолятор, независимо от его состояния. Здесь же ничего нет, никаких приказов. Единственно, что в устной форме говорится: зайдите на сайт, почитайте временные методические рекомендации, почитайте приказ. Или же информация дается в WhatsApp/е (ватсапе). Понятно, что такие распоряжения не являются законными. Рядовой работник их не должен исполнять, он должен потребовать, чтобы ему дали приказ. А если не дали, то продолжайте работать, как и раньше.

К примеру, когда перепрофилировали центр реабилитации, они же выписали в один день всех пациентов, которые проходили реабилитацию. Причем никакого приказа не было, просто на словах сказали врачам, что выпишите всех больных. Все это, конечно, грубое нарушение, потому что пациенты должны пройти курс лечения определенный, за этим должен следить фонд ОМС (фонд обязательного медицинского страхования, РФ – ред.), в первую очередь, страховые компании должны проводить проверку. А здесь, получается, независимо даже от того, что человек один день лежал, его выписали.

Ну и надо сказать, что, если бы я была лечащим врачом, я бы просто не выписала, и они не смогли бы перепрофилироваться. Ну а здесь – я пришла на работу, мне сказали, — мы перепрофилировались, вы придете? – Ну я вынуждена прийти, потому что у меня дежурство, иначе меня уволят за прогул. Ну я что сделала? – Я взяла, и не надела этот костюм. И сказала, раз я в терапевтическом отделении, значит я буду ходить, как и раньше. И в красной зоне я месяц проработала в обычной одежде, и со мной ничего не случилось.

Перекрыли они обе лестницы, т.е. изолировали помещение, таким образом, чистую, грязную зону. Я задала вопрос главному врачу – а почему нарушена противопожарная безопасность? Ну ответ он мне прислал уже через месяц – что они будут этим заниматься. Руководство, естественно, недовольно моим поведением.

— Расскажите теперь по протоколу лечения, — на что Вы в первую очередь среагировали, где увидели неладное?

— Я в самом начале, когда самые первые появились методические рекомендации, я их, естественно, прочитала, но тогда я еще не думала, что этот документ носит мошеннический характер, как я сейчас могу это сказать, и мое мнение о нем однозначное. Я не знаю, кто его составлял, но им должны заниматься правоохранительные органы.

Кто автор – это они должны выяснять. Потому что некоторые говорят, что это протоколы ВОЗ, но я все-таки не стала бы употреблять такие выражения, потому что ВОЗ – все-таки официальная организация. А здесь… Ну в общем они не выдерживают никакой критики. Особенно, и с каждым разом они становятся, можно даже сказать, безпредельнее, по сравнению с первыми версиями. Вначале мне не понравилось, что там предлагается лечить больных гидроксихлорохином. С какой стати? Это – противомалярийный препарат.

Дело в том, что в лечебных учреждениях, которые работают по системе ОМС, вообще не допустимы никакие эксперименты. Т.е. лечение должно быть строго в соответствии с инструкцией. Есть соответствующий приказ. И есть приказы об оценке качества медицинской помощи, где четко написано, что при проверке должно учитываться, проводилось ли лечение в соответствии с инструкцией препарата? Здесь явное нарушение. Лечение, так называемое, «офф-лейбл» (препаратах, не включенных в инструкцию – ред.). Предлагалось начать его именно с азитромицином.

Азитромицин и гидроксихлорохин – два препарата, которые вызывают риск жизнеугрожающих аритмий. Вполне возможно, что у части больных, которые имели сердечную патологию, с ними и произошли эти жизнеугрожающие ритмы. И действительно были случаи, когда рассказывают их родственники, — внезапно, вдруг, умерли во время пребывания в стационарах. И дальше пошло все по нарастающей. Появлялись новые препараты – противовирусные для лечения СПИДа, теперь уже моноклональные антитела, антикоагулянты различные.

Ну, конечно, я думаю, что «наварились» фармакологические организации, фармбизнес по полной программе. Причем, не неся никакой ответственности. Потому что, они-то в инструкции ничего не писали, что это для лечения антивирусной инфекции, или короновирусной инфекции, если уж так ставить диагноз. Поэтому, конечно, я никогда такое лечение в своей работе не применяла. И у нас само учреждение – центр реабилитации – оно лечит больных вторым этапом.

Т.е. все лечение, которое было агрессивным, проходило в других лечебных учреждениях, а у нас было долечивание. Поэтому такие препараты, как моноклональные антитела, например, коронавиры, гидроксихлорохин — они вообще не применялись, даже другими врачами. Но применялись гормоны, гепарин, антибиотики, в 20-м году достаточно широко и необоснованно применялись. Сейчас практически сведено к минимуму. Но сейчас мы работаем, как реабилитационный центр, с конца 21-го года, поэтому в этом плане такого в нашем лечебном учреждении не было. Т.е. у нас не заклеивали вентиляцию, не заставляли лежать на животе больных, — в этом плане да, наше учреждение, по сравнению с другими, вред такой больным не наносило.

Никто такую «инструкцию» (как лечить) не получал, потому что приказов, как таковых, нет в лечебных учреждениях. Все на словах, что необходимо с такими инструкциями ознакомиться, или же в WhatsApp/е. Надо освоить новую версию, пройти обучение на платформе непрерывного медицинского образования, получить там баллы, скачать там сертификат, сертификат принести в отдел кадров. Но я это все байкотирую. Я уже перестала их читать, последняя была 13-я версия, потому что мы экспертизу делали, я ее читала. Я не вижу смысла дальше с ними знакомиться, их надо просто байкотировать.

Поэтому, что я считаю надо врачу делать в такой ситуации? — Лечить больного патогенетически. Я сама была дежурным врачом, поэтому лечение назначала только больным, которые поступали в мое дежурство. А в основном лечение назначает лечащий врач. Некоторым я вообще ничего не назначала. Он поступает, у него нет признаков ни температуры, ни кашля, ни отдышки, ни хрипов. Естественно, никаких антибиотиков и гормонов я не назначала.

— По поводу вакцинации. Все эти препараты экспериментальные. Об этом сейчас много разговоров, но тем не менее никто эту вакцинацию не останавливает. Она идет, и можно сказать, что темпы усиливаются. Есть у Вас понимание, для чего это им нужно? В принципе.

— Мне, если честно, это тоже до сих пор не совсем понятно. Но у меня такое убеждение, мой взгляд на это, — что весь этот спектакль был затеян ради вакцинации. В начале – препарат, а потом уже все, что происходило в системе здравоохранения. Для чего конкретно? Ну, здесь масса предположений уже, — чтобы людей заставить вступить в этот цифровой концлагерь. Но почему именно таким способом, тоже мне не совсем понятно.

Поэтому до конца, конечно, у меня еще представление не сложилось. Но ничего хорошего от этого ждать не стоит. Кстати, меня в следственном комитете конкретно спрашивали – Вы призывали не вакцинироваться? – Нет, я не призывала. Я и сейчас, кстати, не призываю, т.е. каждый решает сам. Но я не могу рекомендовать этот препарат как врач. Почему? Потому что меня, во-первых, никто даже и не обязал это делать.

Потом, сам производитель препарата пишет, что там ограниченное количество исследований, и он не прошел клиническую апробацию. Т.е. если стать на букву закона, то врач не может рекомендовать такой препарат, его можно назвать вакцинацией, иммуно — профилактикой, не важно. Если кто-то берет на себя такую ответственность из врачей, ну это остается на их совести. Я не могу, поэтому я никому не рекомендую.

— По поводу смыслов, их несколько. Кто-то говорит, что это Биг-фарма зарабатывает себе миллиарды. С другой стороны – люди говорят, ну посмотрите, об этом написано в Библии. Это и есть та самая метка, и вас просят ее добровольно подписать, как некий — логичного объяснения этому не найти.

Действительно, экспериментальные препараты, не пройдены все этапы исследования, и, тем не менее, их так навязывают, и с такой прытью, что уже и не знаешь, что думать. Но если смотреть в этом разрезе, то там же, в той же Библии написано, что рано или поздно, но будет ни продать, ни купить человек без этого не сможет.

Похоже все к этому и идет. Где-то ограничиваются сейчас рестораны, бары. В дальнейшем, если посмотреть по странам, только за продуктами пускают в эти торговые центры. Вот они потихонечку и затягивают, так сказать, эту удавку. И, соответственно, может быть и такой вариант. Вы для себя продумывали, что будете делать, если, действительно, создадут такие невыносимые условия, что вот если не прошел эту процедуру, то не пройдешь даже за хлебушком, не купишь. Что будете делать?

— Ну я для себя решила, что я этого не приму в любом случае. Как выходить из этого положения? Но я вижу, что достаточно много людей придерживаются такого же мнения. Я думаю, как-то мы справимся с этой ситуацией. Во всяком случае уже даже сам бизнес понимает, что что-то не то.

Те же самые бары и рестораны, ну это же не обязательно их посещать, это не заведения такой жизненной важности, поэтому они сами уже ведут борьбу, на мой взгляд, некоторые, во всяком случае, — за то, чтобы их посещали без всяких QR-кодов. У нас в Оренбурге, надо сказать, что это вообще даже не вводилось, ввели только для корпоративов.

Какой-то был короткий промежуток, когда это было в театрах, но сейчас тоже отменили. В конце концов, даже тот, кто вакцинировался, он должен понимать, что он не обязан отчитываться, в ресторане, или куда бы он ни пошел, вакцинировался он или нет. Я знаю массу людей, которые поверили этому препарату, сделали, и это их право, конечно. Но однозначно они должны понимать, что это их личные данные, не надо их никому предоставлять.

— Наталья Викторовна, а насчет побочных эффектов от вакцинации. Сейчас много разговоров, в интернете можно найти, в принципе, и видео, — кого-то парализовало, у кого-то внутренние кровотечения. Разного много ужасного, понятно, что где-то могут быть и фейки, где-то не фейки. Но, так или иначе, но где-то уже даже в ближнем кругу у многих есть люди, у которых уже возникли эти побочные эффекты, и у меня, и у многих знакомых. Т.е. это уже не просто ты в интернете какой-то слух прочитал. А скажите, Вам известны такие случаи, есть ли у Вас в окружении, или вот те истории, которые реальны, и которые Вы знаете, что это из-за вакцины случилось с человеком?

— Ну случаев достаточно много. У меня у подруги дочери умер отец после вакцинации. Потом на работе есть у нас одна сотрудница, у которой, у ее мужа случился инсульт, ему еще нет 50-ти лет, он сейчас лежит, тоже после вакцинации. Пациенты были, которые после вакцинации, наоборот, болели, лечились от этого, так называемого, ковида. Т.е. после препарата, который должен был их от этого защитить.

— Наталья Викторовна, если бы у Вас была такая возможность, обратиться сейчас ко всем врачам мира, и знали бы Вы, что они точно услышат это Ваше обращение. Чтобы Вы им передали?

— Я хочу призвать всех врачей мира, чтобы они вспомнили, кем они являются. Что врач – это не обслуга олигархии, и фарм-компаний. Врач – это личность, это профессионал, который призван, в первую очередь, помогать людям, их лечить, исцелять. Даже если кто-то делает на этом бизнес, но они должны понимать, что они получают деньги за то, что они делают что-то хорошее.

В любом случае, даже коммерческие медицинские услуги они предполагают какое-то качество. А здесь, что получается? – вот, это лечение по этим протоколам, временным методическим рекомендациям, — я ничего полезного для пациентов в этом не вижу. Я понимаю, что они сами же стали жертвами зомбирования.

Я советую им просто обратиться к законодательству – вот как по закону в таких случаях надо поступать? И тогда их решение будет правильным. Меня тоже многократно обвиняли, что я не хочу людей лечить, я хочу, чтобы они умерли, потому что я против применения этих препаратов «офф-лейбл«, но это всего лишь манипуляция. Время показывает, что я была права.

ПРОСМОТРЕТЬ ВИДЕО

14 февраля 2022 Просмотров: 4 175