Осень нагнала тяжелые тучи над просторами северной природы: высокие, отвесные скалы как великаны стоят над мощным порогом шумной воды, скатывающейся с гор к ручейкам, собираясь в мощный поток бурных вод.

Вековой лес покрылся покровом из красного золота и под тяжестью осенних ветров грозно шумит своей еще не опавшей листвой, навевает тоску и тяжелые думы.

Ветер немного стих, солнце проблеснуло первым лучом рассвета. Грохот падающей воды в водопаде стал тише, и этот древний, дремучий лес стал оживать.

Птицы своим щебетанием и перекликиванием напоминают утренний торг на рынке: «Почем картошка?.. А почему так дорого?.. А давай-ка возьму по моей цене не кило, а два?!».

Где-то ходит семейство кабанов, которые, пыхтя, роют своим пятаком под корнями деревьев, вынюхивая съедобные личинки.

На высоком полусухом дереве дятел своим клювом разбивает сухой ствол: стук, стук, стук, стук, а с другой стороны леса кукушка пророчит, сколько лет еще осталось жить… да не кукуй, все равно обманешь. Вот и подруга кукушки затрещала без умолку, местная сплетница-сорока: «А… а медведь пошел рыбу ловить, а… а барсук роет нору, а… а кабан нашел желуди, а… ой, а че это я?.. забыла, что хотела рассказать; да ладно, расскажу завтра, выдам как за свежую новость».

Недалеко от шумного водопада, в гуще леса стоит покосившая от времени пустынька, старые доски и бревна поросли мхом, ее едва видно в гуще леса. Единственная утоптанная тропинка ведет от нее на восток к берегу реки, зародившейся у подножья водопада.

Слегка приоткрылась покосившаяся дверь пустыньки, и из нее вышел невысокий слегка сгорбленный старичок, одетый в старинный сюртук, весь изношенный от времени и изъеденный сыростью; голова его была покрыта старинным монашеским куколем, который скрывал лицо отшельника, и только длинная до пояса седая борода могла подсказать, что носитель ее старик. Пригладив растрепавшуюся бороду своими длинными худыми пальцами, он перекрестился и прошептал: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Старик медленно направился по этой тропинке, ведущей к шумной реке на восток. Он шел молчаливо и задумчиво, небольшим размеренным шагом, так что издалека можно было подумать, что он не идет, а парит над землей, и только губы его еле слышно шептали:

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!

Приблизившись к берегу шумной реки, он остановился, постоял молча, а, может быть, это только кажется, что он молчал.

Не поднимая головы и не смотря по сторонам, он продолжил:

Проходили часы, а он все стоял на одном месте, словно был частью этих вековых деревьев или этих вечно молчаливых скал. Он пришел сюда на рассвете, а теперь уже день клонился к закату, но он все еще стоял, не шелохнувшись за весь день!

Наконец он, слегка покачнувшись, развернулся в обратную сторону и так же неспешно, не оглядываясь по сторонам, направился обратно в пустыньку, и только губы его медленно и тихо шептали:

Он остановился перед своей разваливающейся пустынькой и тихо произнес, положив на себя крестное знамение: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Приподняв осевшую дверь, он слегка ее приоткрыл и вошел внутрь.

Стало совсем тихо, ветер успокоился, замер, шума от водопада было уже не слышно, птицы умолкли, звери прекратили рычать в чаще лесной. Все пришло в тишину и спокойствие и словно погрузилось в ожидание… остались только тишина и покой.

Высоко в небе появилась первая звезда, потом вторая, третья и так великое множество звезд засверкало в ночных небесах.
Одинокие пустынники ночного небосвода!

2013 г.
Автор: Азъ есмь Человекъ Юрий (Георгий)

11 апреля 2023 Просмотров: 1 406