В Нью-Йорке хотят снести православную часовню

Отец Вадим спасает русских бездомных в Бруклине

Почти два года назад Русская служба «Голоса Америки» рассказала о подвижнической работе православного священника Вадима Арефьева, открывшего в Нью-Йорке первый и по-прежнему единственный в Америке приют для русских бездомных «Дом трудолюбия».

...Для отца Вадима это вошло уже в привычку. Раз в неделю с наступлением темноты он вместе с приходским старостой Георгием Хололеенко обходит наиболее опасные и неприглядные места русского Бруклина, где устраиваются на ночлег бездомные, большинство из которых - алкоголики и наркоманы.

Каменная беседка на знаменитой Брайтонской набережной летом превращается в настоящий притон. В этот холодный вечер здесь никого нет, но отец Вадим разворачивает походный иконостас и начинает молиться, объясняя по ходу дела, что «это место, ставшее пристанищем греха, нужно намаливать». И теперь православную часовню хотят снести...

В Нью-Йорке хотят снести православную часовню

Нью-Йорк, 20 февраля 2012 г.

Чиновники управления по градостроительству Нью-Йорка издали указ о сносе деревянной часовни на Брайтон-Бич, которая находится в юрисдикции Русской зарубежной Церкви, передаёт Интерфакс со ссылкой на Lifenews.

Они мотивировали свое решение тем, что деревянные сооружения по закону запрещено строить в черте Нью-Йорка из-за опасности пожара. Усугубили дело и постоянные жалобы местных жителей, пожелавших, чтобы для церкви нашли новое место.

«Как мы съедем отсюда? Моим десятерым помощникам и мне попросту негде жить! Так что будем стоять до последнего и существовать в своем маленьком храмике. Надеемся, что местные власти пойдут навстречу и не снесут его, пока мы не решим финансовые трудности», - сказал настоятель прихода священник Вадим Арефьев.

Брайтон-Бич в Бруклине известен далеко за пределами Америки как район компактного проживания русских иммигрантов. Особенно популярно это место среди тех, кто приехал недавно: здесь вполне можно обойтись и без знания английского языка. Большинство устраивается вполне комфортно.

Согласно статистике, выходцы из бывшего Советского Союза - одна из самых успешных групп иммигрантов в Америке. У них один из самых высоких уровней образования, один из самых высоких уровней дохода. Но даже среди русских американцев находятся те, кто подобно героям Максима Горького, оказываются «на дне».

Сколько их, по тем или иным причинам потерявшим себя в этом людском потоке? «Только бездомных мимо нас за сравнительно короткий период прошли несколько сот человек... Это с кем мы лично смогли познакомиться. А скольких мы не увидели? Я считаю, что это десятки тысяч», - говорит отец Вадим.

В зимние месяцы некоторые из них пытаются спастись от холода в заброшенных домах. Не всем это удается. По сведениям отца Вадима, минувшей зимой на улицах русского Брайтона замерзли 11 человек.

Отец Вадим молится вместе с этими опухшими от беспробудного пьянства мужчинами, среди которых - и молодые парни, и люди неопределенного возраста, которых пристрастие к алкоголю или наркотикам лишили уже сил и здоровья. Все они явно нуждаются в помощи и отец Вадим зовет их в основанный им два года назад «Дом трудолюбия», хорошо понимая, что среди этих людей есть и нелегалы, и те, кто, возможно, находится в розыске. «Не-не, не снимайте меня, я и так на «доске почета» в милиции», - просит один из подопечных отца Вадима.

Некоторые нуждаются в немедленной госпитализации. Сегодня, например, один из них по имени Стефан соглашается отправиться в больницу, и один из помощников отца Вадима вызывает «скорую» по мобильному телефону. Сам же священник отправляется в расположенную неподалеку часовню Святого Иоанна Кронштадского, где уже началась молитва. «Постараемся этого человека сюда привести и поговорить с ним, - говорит от о Стефане. - Если он всерьез встал на путь исправления, он должен сказать себе и Господу: пусть лучше я умру, чем еще раз выпью... И вот с таким настроем мы его примем».

После молитвы в часовне Святого Иоанна Кронштадского отец Вадим долго еще беседует с прихожанами, среди которых есть и насельники расположенного в подвале этого же небольшого здания общежития. В последнее время православный «Дом трудолюбия» начал тесно сотрудничать с местной больницей: «Мы поняли, что нам не обойтись без медицинского вмешательства в нашу работу», - говорит отец Вадим, который официально стал капелланом, то есть священником, который зарегистрирован при больнице.

На сегодня в «Доме трудолюбия» удалось установить порядок и жесткую дисциплину, в чем немалая заслуга Евгения Михайловича Делягина, бывшего подполковника советской армии, приехавшего в Америку девять лет назад из Харькова. Сам он всегда был человеком непьющим, но вскоре после гибели младшего сына попытался горе свое утопить в спиртном, оказался в дурной компании, потерял работу. По словам Евгения Михайловича, отец Вадим спас ему жизнь: «Я очень благодарен судьбе и тем людям, которые способны откликнуться на добро добром».

«В первый раз, когда я услышал, что здесь ребята умирают на улице, - вспоминает отец Вадим, - это меня перевернуло: да не может быть, чтобы в Америке сейчас православные ребята умирали на улице! Нет, это сказки! Но когда я вдруг понял, что это на самом деле так - это меня буквально перевернуло».

С тех пор, как почти два года назад здесь впервые побывали корреспонденты Русской службы «Голоса Америки», диакон Вадим Арефьев был рукоположен в иереи Русской Зарубежной Церкви. Это означает, что брайтонский приход обрел, наконец, своего постоянного священника, хорошо понимающего нужды паствы. За два года своей подвижнической работы с бруклинскими бездомными и алкоголиками он многих из них узнает без труда. Сам он говорит, что его забота о страждущих - «обычное христианское делание». И все же... «Ходить по подворотням так, как мы ходим, - это не для каждого батюшки. Мне кажется, что у меня личная тяга еще есть, потому что я побывал в армии российской - и чудом вернулся живым».

Большинство из нас проходит мимо этих людей. Мы отворачиваемся и смотрим в другую сторону. «Получается так, что никому они не нужны - ну, только на бордвоке, где-то под досками, в заброшенных домах и так далее», - говорит старший «Дома трудолюбия» Евгений Делягин.

Между тем невозможно предсказать, чей жизненный путь пройдет через основанный отцом Вадимом «Дом трудолюбия»: в крохотной часовне Святого Иоанна Кронштадского можно встретить и бывшую жену успешного нью-йоркского художника, и выпускника Одесской консерватории, и подполковника в отставке советской армии, крестившегося уже в Нью-Йорке.

«Те 60-70-80 процентов, которые смотрят на этих людей, как второсортных, - они ошибаются, - уверен Делягин. - Эти люди также способны с Божьей помощью встать на ноги и делать то доброе, земное, полезное, которое нужно и обществу, и самому себе, и коллективу».

«Дом трудолюбия» с трудом сводит концы с концами за счет пожертвований прихожан и самого отца Вадима, в дневное время работающего программистом в крупной американской финансовой компании. Помощь оказывает также приход Святого Иоанна Крестителя в Вашингтоне и... российская кондитерская фабрика «Победа». «Местным людям почему-то не слышна беда, - вздыхает священник. - Вот хозяева фабрики «Победа» услышали голос вопиющий. Все зависит от сердца человеческого».

Однако порою ни участия, ни человеческого тепла оказывается недостаточно, и люди срываются, скатываются обратно в алкоголизм или наркотическую зависимость. «Если человек сорвался, мы даем ему три минуты на сборы, - говорит отец Вадим. - Здесь не может быть никаких различий или поблажек. Мы людей не выбрасываем на улицу. Мы им предлагаем немедленную госпитализацию». В его голосе - бесконечные терпение и вера, без которых он не смог бы выполнять функции и администратора, и советчика, и священнослужителя.

У отца Вадима большие планы: «Мы хотим построить приют, который сможет принять хотя бы 50 - 70 человек. Мы на своей маленькой территории - мы все места забиваем до отказа, когда холодные дни стоят, просто чтобы ребята не замерзли, как это случалось неоднократно. Условия такие, что мы штабелями буквально кладем ребят - все равно мы всех не вмещаем».

... Над Бруклином сгущаются сумерки. Выйдя на набережную после посещения часовни Святого Иоанна Кронштадского, особенно остро ощущаешь, что где-то, совсем рядом, мечется чья-то душа и кто-то отчаянно пытается отвратить мрак. Можно только надеяться, что этот человек, превозмогая собственный позор и гордыню, найдет дорогу к «Дому трудолюбия».

11 сентября 2001 года. Господи, не призови меня неготового

..."До атаки террористов в районе Всемирного торгового центра находился греческий православный храм в честь святителя Николая. Он был стерт с лица земли. Ближайший русский храм стоит километрах в двух оттуда.

..."Живущий в Нью-Йорке отец Вадим АРЕФЬЕВ, иерей Русской Православной Церкви за рубежом, оказался в здании ВТЦ через семь минут после того, как в него врезался первый самолет.В 1986 году, когда произошла авария на Чернобыльской АЭС, я служил в армии. Мы располагались в 100-километровой зоне вокруг Чернобыля. Крещеным и даже верующим я тогда не был, но со мной ничего не случилось, Господь миловал. В феврале 1992 года я крестился, а в августе того же года нас с женой пригласили в США.

..."Я работал программистом на Уотер-стрит буквально в двух шагах от Всемирного торгового центра. Утром 11 сентября 2001 года я сел в электричку, чтобы ехать на работу. Был день Усекновения главы Иоанна Предтечи. Я читал праздничное Евангелие. Так я доехал до конечной станции электрички, она располагалась непосредственно в подвале здания ВТЦ (Всемирного торгового центра. - Ред.). По всей видимости, я оказался в последнем поезде, который туда дошел. Потому что к моменту моего выхода на станцию прошло уже семь минут с того момента, как в здание влетел самолет и как раз над нами проламывал этажи. Я ни о чем не подозревал, поехал вверх по эскалатору. Тут я почувствовал запах гари и сказал стоявшему со мной рядом мужчине, что, мол, наверное, в какой-то из кафешек наверху подгорел бублик, какое безобразие.

Когда мы достигли середины эскалатора, мы услышали истерический вопль, как будто кого-то режут, и топот ног - толпа разбегалась в разные стороны. Но я решил, мало ли что, и поехал наверх. Когда достиг этажа, находящегося на уровне земли, я увидел человека из местной службы безопасности. В его обязанности входило поддержание порядка. Но он вел себя как-то странно: подпрыгивал на месте и размахивал руками, при этом кричал так, что слов невозможно было разобрать, тем самым создавая панику. Люди от него неслись врассыпную.

Я еще хотел подойти к нему и сделать замечание: «Ты что, мол, панику создаешь, кого-нибудь ведь могут убить!» При этом я сохранял спокойствие, не понимая, что происходит.Еще какое-то время я походил по верхнему этажу, на моих глазах срочно закрывались магазины. Какой-то щупленький парнишка тащил дяденьку лет шестидесяти, привалил его к стене и убежал. Я помялся с ноги на ногу: может, помощь предложить? Но так как парнишка этот был, судя по форме, тоже из местных охранников, я так ни на что и не решился - неудобно вмешиваться, если работает профессионал.Я вышел из южного выхода. А потом выяснилось, что со мной в одном поезде ехал мой друг, тоже крещеный, Сережка. Он вышел из северного выхода. А самолет пробил здание как раз с северной стороны. Там была огромная дыра, из нее вываливались куски бетона, мебель, люди и части людей. И Сережке пришлось бежать, увиливая от падавших на его голову рук, ног, бетона. Ему как будто кто-то внушал: «Беги и не оборачивайся!» - как Лоту. И он бежал. А навстречу неслась все увеличивающаяся толпа зевак и разметала лотки с одноразовыми фотоаппаратами. Довольно долго по непонятной причине полиция не отсекала здание, и можно было свободно выйти и войти. А если бы вовремя задействовали спасателей на вертолетах, были бы спасены люди, которые облепили окна горящего здания.

С моей, южной, стороны я увидел только полоску огня, охватившего башню поверху. Я решил, что просто произошел гигантский пожар. Надо сказать, что в то время у меня было такое молитвенное правило: перед тем как выйти из дома, я каждый раз клал земной поклон перед иконами и говорил: «Господи, не призови меня неготового!» И, видимо, эта молитва моя в тот день и была услышана.

От ВТЦ я пошел к себе на работу, поминая страждущих, которые оказались внутри. Запомнилась одна женщина - с совершенно безумными глазами она неслась к торговому центру. Наверное, у нее кто-то там был. Когда мне оставалось сто метров до здания, где я работал, грохнул страшный взрыв, земля сотряслась. Витрины в соседнем кафе вдруг стали как резиновые: они сделались сначала выпуклыми, а потом вогнутыми. Сквозь эти стекла я видел телевизор, он показывал, как самолет входил в здание. Только тогда я понял, что случилось. Сначала народ высыпал из того здания, где я работал. Потом нам, наоборот, велели зайти в помещение, потому что там профильтрованный воздух.

Внутри - как во время войны - темные коридоры, орут сирены, включенные мигалки сигнализаций. Я зашел к себе на 23-й этаж. Оттуда открывалась отличная панорама на башни, и мы все видели в малейших подробностях.Мой начальник, индиец, был большим любителем пилотирования и, как никто, понимал, что наше здание, в котором располагалось хранилище государственных бондов, - отличная мишень для террористов. Он сидел и бледными губами повторял: «Только бы не в нас, только бы не в нас».Я посмотрел на то, как люди в истерике бьются, чуть ли не на стенку лезут, и пошел к своему рабочему столу, сел под иконку Иверской Богородицы и начал молиться. Думаю, надо бы позвонить батюшкам, они же сейчас праздничную литургию служат. Пусть помолятся о всех страждущих. Сразу же дозвонился в Архиерейский синод. Там как раз служил тогдашний мой духовник протоиерей Георгий Каллаур. Он через дежурного синода передал записку в алтарь, что звонит иподиакон Вадим, просит помолиться о жертвах катастрофы. Когда священнику это передали, он уже знал, что произошла авария. И помолился на Горнее место: «Помяни, Господи, о упокоении иподиакона Вадима». Ему говорят: «Батюшка, да он жив!» Тут же батюшка разворачивается снова к Горнему месту, крестится и говорит: «Помяни, Господи, о здравии и спасении иподиакона Вадима». И только потом он обнаружил, что записка, собственно, о всех страждущих.

Еще мне удалось дозвониться до храма святых отцов Всех Вселенских соборов, где я теперь служу. В нем тогда служил мой теперешний настоятель, а тогда просто близкий духовный друг отец Александр Бочаров. Сослужил ему духовник моей матушки отец Илия, старенький священник. И вот этот батюшка как бы случайно забыл переносной храмовый телефон в алтаре. Мой звонок раздался во время литургии прямо в алтаре. Отец Александр возмущенно жестом показал отцу Илье, чтобы тот убрал телефон. Тот, кланяясь и желая отключить телефон, нажимает, опять же якобы случайно, на кнопку включения. И я, сидя в этом кошмаре, под вопли окружающих меня людей, переношусь прямо в центр Божественной литургии. Как раз начинается евхаристический канон. Я подумал, что Cам Господь перенес меня на богослужение. И я молился так в храме вплоть до «Отче наш». А потом прервалась связь. Чудо, кстати, состояло еще и в том, что все телефонные линии были обрублены. А моя почему-то работала.После этих событий произошел подъем патриотизма. Люди, даже неверующие, потянулись в церкви различных конфессий.

Народ наполнил храмы, они были битком набиты в течение нескольких дней. Собор Александра Невского в Нью-Джерси, куда я тогда ходил, стал собирать людей каждый день на утренние и вечерние молитвы. Тогда, правда, было еще неизвестно, как поминать людей - о здравии или об упокоении. Служили просто молебны о ниспослании милости Божией.Никто из церковных людей не погиб. Погибли несколько крещеных, но они никогда не заходили в церковь. Потом, когда собирали свидетельские показания о теракте, наши братья и сестры рассказывали, каким чудом они спаслись.

Православную часовню в США оштрафовали на $65 000