Бабушка, а почему? или Разговоры с внуками. Педагогические заметки

 «Мирись, мирись, мирись…»

 

До моих ушей доносится громкий приближающийся рев. Дверь из детской комнаты распахивается, мне навстречу медленно движется Ваня с квадратным от горького плача ртом:

 

– Меня Коля уда-а-а-рил!

 

 Я с негодованием кричу Коле:

 

 – Коля, ты почему обижаешь Ваню?

 

 Но тут же осекаюсь, потому что у Коли точно такой же квадратный рот, а из глаз катятся слезы.

 

 – Этот Ванька ткнул меня кулаком прямо в нос!

 

 – Ваня, разве можно кулаком в нос тыкать? – с возмущением поворачиваюсь я к Ване.

 

 – А он у меня отобрал машинку!..

 

 – Нет, это ты первый!..

 

 – А ты!..

 

 Моя голова поворачивается в разные стороны, я стараюсь понять, кто же из них двоих прав, кто виноват. Наконец мне становится ясно, что дело это совершенно безнадежное, никаких концов тут не найти. Надо действовать как-то иначе.

 

 – Так. Если вы не умеете жить вместе, то с этого момента будете жить отдельно! Ты, Коля, останешься в этой комнате, а Ваня со своими игрушками пойдет жить в другую!

 

 Я крепко беру Ваню за руку и хочу увести с собой. Но не тут-то было: Ваня изо всех сил упирается и, снова обливаясь слезами, кричит:

 

 – Нет! Я не пойду в другую комнату! Я не хочу жить отдельно! Я хочу с Колей! Коля, давай мириться!

 

 Он вырывается у меня из рук, бежит к Коле и пытается взять его за руку. Коля отбивается, но не очень активно: он явно польщен тем, что Ваня дорожит его обществом, да ему и самому не хочется оставаться в одиночестве. Вскоре Ване удается зацепить свой мизинец за Колин – это абсолютно необходимое условие для дальнейших действий. Теперь они оба, покачивая в такт руками, заводят примирительную песенку, знакомую мне еще из моего далекого детства:

 

 Мирись, мирись, мирись,

 Больше не дерись…

 

 Ваня тревожно поглядывает на меня: переменится ли гнев на милость? Я подхватываю:

 

 Если будешь драться…

 Дальше в рифму должны следовать слова «я буду кусаться!» Но мы давно уже по общему согласию заменили их на другие, хоть и не такие складные:

 

Я все равно не буду кусаться!

 

 Присказка эта проверенная, она частенько выводит нас из очень трудных положений. Обычно мне самой приходится, уловив подходящий момент, предлагать: «Ну всё, всё, давайте мириться: мирись, мирись, мирись…»

 

 Но заканчиваем мы неизменно хором, губы у всех сами собой разъезжаются в улыбке, а слезы высыхают.

 

 Недавно я услышала еще один вариант этой чудодейственной песенки. После слов «я буду кусаться!» поется:

 

А кусаться нам нельзя,

Потому что мы друзья!

 

 Ну что ж, можно и так.

 

И снова вранье

 

 Ваня пришел с улицы с мокрыми по локоть рукавами. Я спрашиваю:

 

 – Ты почему, Ваня, ходил в огород к ванне с водой? Я ведь не разрешала!

 

 – Меня туда ветром ждуло, – отвечает Ваня, потупив взор.

 

 Я не могу удержаться от смеха, о чем мне сразу же приходится пожалеть: довольный таким оборотом дела Ваня пытается усилить успех от своего вранья:

 

 – И волк присол!

 

 Такую нахальную разрастающуюся ложь нельзя оставить без последствий, и я возмущенно говорю первое, что приходит в голову:

 

 – Если будешь врать, Ваня, я позвоню папе с мамой, и они тебе игрушек из города не привезут!

 

 – Не пливезут? – пугается Ваня.

 – Не привезут! – подтверждаю я безжалостно.

 

 – Я больсе не буду, бабуска.

 

 – Чего ты не будешь?

 

 – Ни-ци-во не буду!

 

Правда

 

 – Бабушка, а почему блины переворачивают на сковородке, а пирожки не переворачивают?

 

– А как ты узнала, бабушка, что кошка любит молоко?

 

 Но вот наконец поступает вопрос, ради которого стоило потерпеть все предыдущие:

 

 – А почему, бабушка, когда соврешь, то радуешься, а когда скажешь правду, то хочется плакать?

 

 – Может быть, это потому, Коля, что когда соврешь, то кажется, что ты ловко скрыл свой плохой поступок и никто теперь об этом не узнает. Ты и радуешься. А правду сказать очень трудно. Ведь теперь все узнают, что ты не такой хороший, каким хотел показаться. И от этого хочется плакать. Вот только давай подумаем, а разве бывает так, чтобы никто не узнал, что ты врешь? КТО ВСЕГДА ВСё ЗНАЕТ? – последнюю фразу я говорю значительно, с расстановкой, и Коля, конечно, отвечает правильно:

 

 – Бог.

 

 – А еще кто знает?

 

 – Ангел-хранитель.

 

 – Да, когда ты врешь, он плачет и отступает от тебя. А еще кто-нибудь знает об этом? – продолжаю я вопрошать.

 

 Коля морщит лоб, но ответа не находит. Я подсказываю:

 

 – Когда светлый ангел отходит, то кто всегда прибегает на освободившееся место? Мохнатенький такой, черненький?

 

 – Бес! – отгадывает Коля.

 

 – Правильно. Он радуется, что человек оказался таким плохим, и хочет, чтобы все всегда врали. А когда ты сказал правду, ты победил беса.

 

Лужа

 

 Замечаю в руках у Коли незнакомую мне маленькую игрушечку.

 

 – Коля, откуда у тебя взялся этот пароходик?

 

 – Мне Артемка подарил.

 

 Артемка – это лучший детсадиковский Колин друг. Я удовлетворяюсь ответом и только говорю мимоходом, не озаботившись последствиями:

 

 – Ты ему тоже что-нибудь подари.

 

 На следующий день вижу, что Коля играет уже с двумя маленькими игрушками: со вчерашним пароходиком и автомобильчиком, которого у него раньше не было.

 

 – Коля, откуда у тебя взялся еще и автомобильчик?

 

 – Мне Артемка подарил.

 

 – А ты что-нибудь Артемке подарил? – опять довольно-таки легкомысленно спрашиваю я.

 

 – Я ему подарил свой вертолет.

 

 Вертолет – довольно дорогая игрушка, недавно купленная Коле мамой. Я осознаю свой промах.

 

 – А ты у мамы спросил, можно ли его дарить, ведь это она его тебе купила. И потом, – спохватываюсь я, – Артемкина мама знает, что он подарил тебе пароходик и автомобиль? Ведь об этом надо спрашивать.

 

 – Хорошо, я спрошу, – как-то уж слишком покладисто отвечает Коля.

 

 Но меня подхватывают неотложные большие дела, и я забываю об этих микроскопических игрушках.

 

В ближайшее воскресенье мы с Колей и Ваней собираемся к причастию. Несмотря на хлопоты с одеванием Вани, я всё же замечаю, что Коля разложил перед собой на столе большое количество игрушек маленького размера. И тут в моей голове что-то проясняется. У меня опускаются руки, я растерянно смотрю на Колю. Он ловит мой взгляд. Мы оба всё понимаем.

 

 – А ведь эти игрушки тебе Артемка не дарил, – озвучиваю я наконец свою страшную догадку. – Откуда они у тебя?

 

 – Я взял их из детского садика, – признается Коля.

 

 – Ты у кого-нибудь спрашивал, можно ли?

 

 – Нет…

 

 – Но ведь взять что-нибудь чужое без спроса – это значит: украсть. Получается, что ты вор и обманщик.

 

 В сборах, на ходу – мы уже опаздываем в церковь – я говорю еще какие-то правильные слова, негодую, сержусь, но чувствую, что всё это не достигает цели… Одновременно я отмечаю про себя, что Колин грех раскрылся как раз перед причастием. Может быть, это означает, что ему уже пора на исповедь?

 

 На пути к храму посреди дороги раскинулась большая лужа.

 – Коля, – предостерегаю я, – иди по краешку, там, где сухо, не торопись.

 

 Коля делает два осторожных шага и, поскользнувшись, падает во весь рост в черную зловонную лужу. Когда он с моей помощью поднимается, я даже не понимаю, что нам теперь надо делать: идти вперед, в храм, или поворачивать назад, домой? Коля, растопырив руки, с которых стекает грязь, с недоумением оглядывает сначала себя, потом смотрит на меня. Грязь, впрочем, стекает у него не только с рук, но и с куртки, и со штанов, и отовсюду…

 

 – Коля, знаешь, почему ты упал в грязь? – я говорю медленно, сама удивляясь своему спокойствию. – Ведь это Бог показывает тебе, что ты изнутри такой же черненький, как теперь эта курточка. У тебя душа запачкалась от вранья. Ты понимаешь?

 

 – Понимаю, – прочувствованно говорит Коля.

 

 – В таком виде к причастию идти нельзя, – раздумываю я вслух. – Что же нам теперь делать?

 

 Взглянув на жалкую Колину фигурку с растерянным лицом, я принимаю решение идти вперед: там, в здании воскресной школы, есть кран с водой.

 

 С помощью двух носовых платков я сердито отчищаю куртку, штаны, руки у Коли, смиренно поворачивающегося в разные стороны. Удивительно, что довольно строптивый Ваня в этой ситуации задумчив и терпелив как никогда.

 

 Результаты чистки оказываются удовлетворительными. Мы бежим в храм и успеваем как раз к причастию.

 

 На следующий день утром, краснея, заплетающимся языком, я объясняю воспитательнице суть дела. Коля, опустив голову, протягивает игрушечки. Воспитательница понимающе смотрит на меня и говорит:

 

 – Хорошо, что ты принес эти игрушки, Коля, теперь все смогут ими играть, а не только ты один. Положи игрушки на место и иди завтракать.

 

 Коля облегченно вздыхает, машет мне рукой и вприпрыжку бежит в группу.

 

 С тех пор прошло уже почти два года, Коля учится теперь в младшей группе воскресной школы, но почти всякий раз, когда мы идем мимо знакомой лужи, у нас происходит примерно такой разговор:

 

 – Помнишь, бабушка, как я упал в эту лужу, а ты меня отчищала в нашей воскресной школе? – говорит Коля.

 

 Ваня подхватывает:

 

 – Это Колю Бог наказал, плавда, бабуска?

 

 – Истинная правда, – отвечаю я.

 

Последний день Помпеи

 

 Однажды летом по какому-то случаю я рассказала Коле с Ваней про вулканы, не поленившись найти в «Большой советской энциклопедии» серию черно-белых фотографий для наглядности. С тех пор редкий день проходил без того, чтобы кто-нибудь из них не попросил:

 

 – Бабушка, расскажи нам про вулканы.

 

 В доме сохранилось большое количество географических книг, карт и многотомных справочников, собранных еще моим отцом, учителем географии в школе, и мы вдохновенно отыскивали в них изображения и описания всевозможных вулканов, устанавливали их местоположение на карте, рассматривали разрезы кратеров, смаковали красивые звучные названия: Килиманджаро, Кракатау, Ключевская Сопка, Фудзияма.

 

 Любовью к вулканам был заражен также троюродный брат мальчиков Андрюшка, средний из них по возрасту. Появление Андрюшки вызвало новый виток разговоров на эту тему. После очередной вспышки интереса к вулканам я почувствовала себя опустошенной, как потухший Везувий. И тут мне в голову пришла интересная мысль. Как же это я забыла о такой замечательной картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи», где изображено извержение вулкана Везувий? Я нашла прекрасную цветную иллюстрацию картины и прикинула, что можно сказать с ее помощью. Пожалуй, наши разговоры о вулканах могли выйти на другой, возможно даже духовный, уровень. Оставалось дождаться дежурного возобновления этой темы. И довольно скоро прозвучали слова:

 

 – Бабушка, расскажи нам про вулканы!

 

 Я кладу картину на середину стола и произношу магические слова:

 

 – Это извержение вулкана Везувий, при котором погиб древний город Помпея!

 

 Немая сцена. Три головы склонились над картиной, пожирая ее глазами.

 

 – Видите, на город течет огненная лава, сыпется пепел, рушатся дома, – подбрасываю я дров и в без того раскаленную, как огнедышащая печь, атмосферу. – А что может означать на этой картине сверкающая молния, как вы думаете?

 

 – Боженька сердится, - догадывается самый маленький из всех – Ваня.

 

 – Да, Он сокрушает статуи ложных богов, которым поклонялись жители Помпеи. Они сами их выдумали, а настоящего, истинного Бога забыли. Грехи их множились, и Господь покарал этих людей.

 

 – И все-все умерли? – трагическим голосом спрашивает Коля.

 

 – Однажды вопрос, похожий на Колин, решился задать Самому Господу Богу один праведный человек по имени Авраам. Было это очень давно, – начинаю я сказочным голосом свое повествование, – тогда Господь решил уничтожить город под названием Содом, населенный нечестивыми людьми. Авраам сказал Богу: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников?» Господь сказал: «Если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу все место сие». Авраам опять спрашивает: «Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти?» Бог сказал: «Не истреблю, если найду там сорок пять». Авраам продолжал говорить: «Может быть, найдется там сорок?»

 

 – Как вы думаете, – обращаюсь я к своим слушателям, – что ответил Бог Аврааму?

 

 Коля не очень уверенно произносит:

 

 – Не истреблю…

 

 – Правильно, – киваю я Коле. – И сказал Авраам снова: «Может быть, найдется там тридцать праведников?» Что ответил Господь?

 

 Радостные голоса вразнобой:

 

 – Не истреблю!

 

 – Авраам сказал: «Может быть, найдется там двадцать?» Что сказал Бог Аврааму?

 

 Дружный хор из трех детских голосов:

 

 – Не истреблю!

 

 – Авраам сказал: «Может быть, там найдется десять?» Что сказал Господь?

 Ликующее:

 – Не истреблю!

 

 – Но в городе Содоме не нашлось даже десяти праведников, – развожу я руками, – их осталось всего четыре. Это была семья праведного Лота. Бог вывел их из опасного места и истребил города Содом и Гоморру. Вот и в Помпее, видно, не осталось ни одного праведника, если Бог уничтожил этот город. А теперь – спать! Уже поздно.

 

 – Ну ба-буш-ка-а-а!

 

Казни египетские

 

 Летом в деревне я почти ежедневно читала мальчикам рассказы из «Библии для детей». В тот день мы дошли до египетских казней. Однако выяснилось, что в детской Библии о них только вскользь упоминается.

 

 – А где же казни египетские? – удивляюсь я. – Да ведь это самое интересное, а про них ничего не написано!

 

 – Какие казни? – на меня смотрят четыре заинтересованных глаза. – А ты, бабушка, сама про них расскажи!

 

 – Да их много, я могу запутаться. О, кажется, у нас есть еще одна детская Библия, сейчас я в ней посмотрю…

 

 Но и в другой книге о казнях египетских нет ни слова. Делать нечего, не пропускать же мои любимые египетские казни, и я беру с полки настоящую Библию в красивом розовом переплете.

 

 Рассказывать я начинаю своими словами, следя по Библии, чтобы не перепутать, что зачем идет, но потом в повествование как-то незаметно вкрапляются кусочки библейского текста, и неожиданно я осознаю, что слова Библии очень понятны детям, как будто и написаны для них. И звучат по особенному: торжественно, красиво, значительно. И я уже без сомнений читаю прямо по Библии:

 

 «– И сказал Господь Моисею…

 

 – И сделали Моисей и Аарон, как повелел Господь…

 

 – И вся вода в реке превратилась в кровь… и рыба в реке вымерла, и река воссмердела…»

 

 В несколько приемов, с краткими моими пояснениями, уж как Бог на душу положил, мы успешно одолеваем все до одной казни египетские.

 

 Когда в следующий раз я прихожу к детям с детской Библией в руках, маленький Ваня бурно протестует:

 

 – Нет, бабушка, ты не то принесла! Ты неси большую розовую книгу!

 

 Коля горячо поддерживает брата:

 

 – Конечно, бабушка, читай нам настоящую Библию!

 

Лариса Калюжная

14 ноября 2017   Просмотров: 8 656