Топ-100

МОЙ СВЯТОЙ ЦАРЬ... В нём не было ни честолюбия, ни тщеславия, а проявлялась огромная нравственная выдержка

 

Мой Государь. Его Императорское Величество Государь Николай Александрович.

 

«Сколько лет я жил около Царя, и ни разу не видел его в гневе. Всегда он был очень ровный и спокойный.
/.../ Его платья были часто чинены. Не любил он мотовства и роскоши. Его штатские костюмы велись у него с жениховских времен».
(Из воспоминаний царского камердинера А.А. Волкова).

«В высказываниях Государя о своих врагах никогда нельзя было уловить ни малейшего оттенка раздражения. На выраженное по этому поводу удивление Государь сказал: «Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе умолкнуть. Раздражительностью ничего не поможешь, да к тому же от меня резкое слово звучало 6ы обиднее, чем от кого-нибудь другого».
(Из книги «Государь Император Николай II и его семья», 1993 г., М.).

«Николая 11 упрекали за слабоволие, но люди были далеки от истины. Ее Величество, которая была в курсе всего, что говорится о Государе и о ней самой, очень переживала из-за ложных наветов на Императора. «Его обвиняют в слабоволии, - сказала она как-то с горечью. - Как же плохо люди знают своего Царя! Он сильный, а не слабый. Уверяю Вас, Лили, громадного напряжения воли стоит ему подавлять в себе вспышки гнева, присущие всем Романовым. Он преодолел непреодолимое: научился владеть собой - и за этого его называют слабовольным. Люди забывают, что самый великий победитель - это тот, кто побеждает самое себя».


Ее Величество заметила, что их с Государем обвиняют в том, что они не желают окружать себя настоящими помощниками. «Поразительное дело, Лили, - сказала она. - Мы вот двадцать лет мы пытаемся найти настоящих помощников, и все напрасно. Да и существуют ли они - эти настоящие помощники?».


Ее Величество возмущала злобная клевета, направленная против Государя. «Удивительно, что его не обвиняют в излишней доброте. Во всяком случае, это было бы правдой! - воскликнула однажды Императрица». Клевета в свой собственный адрес Государыню трогала меньше, хотя тоже немало досаждала. «Почему людям непременно необходимо перемывать мне кости? - вырывалось как-то у нее. - Почему они не оставят меня в покое?».
(Из воспоминаний Юлии Ден «Подлинная царица»).

«Сколько писалось и говорилось о характере Их Величеств, но правды еще никто не сказал. Государь и Государыня были, во-первых, люди, а людям свойственны ошибки, и в характере каждого человека есть хорошие и дурные стороны.


У Государыни был вспыльчивый характер, но гнев ее также быстро и проходил. Ненавидя ложь, она не выносила, когда даже горничная ей что-нибудь наврет; тогда она накричит, а потом высказывает сожаление: «Опять не могла удержаться!».


Государя рассердить было труднее, но когда он сердился, то, как бы переставал замечать человека и гнев его проходил гораздо медленнее. От природы он был добрейший человек. «L'Empereur est essentiellement bоп (Император в основе, по своему существу добр - сост.)», - говорил мой отец. В нем не было ни честолюбия, ни тщеславия, а проявлялась огромная нравственная выдержка, которая могла казаться людям, не знающим его, равнодушием.


С другой стороны, он был настолько скрытен, что многие считали его неискренним. Государь обладал тонким умом, не без хитрости, но в то же время он доверял всем. Не удивительно, что к нему подходили люди, малодостойные его доверия».
(Из воспоминаний А.А. Вырубовой «Страницы из моей жизни»).

«Как-то ...Николай II попросил одного молодого офицера что-то передать Великой Княжне Татьяне Николаевне. Офицер взял под козырек и отказался исполнить просьбу Царя: «Виноват, Ваше Величество, но я не могу этого сделать!» - «Почему?» - «Мы поссорились с Великой Княжной и уже три дня не разговариваем».


Интересно было бы знать, как поступил бы в таком случае Император Николай I? А Император Николай II просто взял молодого офицера под руку и сказал: «Пойдемте, я вас помирю...».


(Из воспоминаний Г. А. Нечаева «На яхте «Штандарт»).

«Во время одной прогулки по берегу Днепра, при посещении Императорской Ставки Верховного Главнокомандующего, Цесаревич, будучи в шаловливом настроении, вытащил у меня зонтик и бросил его в реку. Великая Княжна Ольга и я старались зацепить его палками и ветками... Неожиданно появился Государь. «Что это за представление?» - спросил он, удивленный нашими упражнениями около воды.

 

«Алексей бросил ее зонтик в реку, и это такой стыд, так как это ее самый лучший», - ответила Великая Княжна, стараясь безнадежно зацепить ручку большой корявой веткой. Улыбка исчезла с лица Государя. Он повернулся к своему сыну: «Так в отношении дамы не поступают, - сказал он сухо. - Мне стыдно за тебя, Алексей. Я прошу извинения за него, - добавил он, обращаясь ко мне, - и я попробую исправить дело и спасти этот злополучный зонтик».


К моему величайшему смущению, Император вошел в воду. Когда он дошел до зонтика; вода была выше колен... Он передал его мне с улыбкой. «Мне все же не пришлось плыть за ним! Теперь я сяду, и буду сушиться на солнце».


Бедный маленький Царевич, красный от отцовского резкого замечания, расстроенный подошел ко мне. Он извинился, как взрослый. Вероятно, Государь позже поговорил с ним, так как после этого случая он перенял манеру отца, подчас забавляя нас неожиданными старомодными знаками внимания по отношению к женщинам. Это было очаровательно».


(Из воспоминаний баронессы С.К. Бухсгевден «Император Николай II, каким я его знала»).

«Никогда никто из окружающих не слышал от Их Величеств или от Их Высочеств слово «приказываю». Ее Величество ...всегда удивительно ласково заговаривала с нами и, когда я целовала ей руку, целовала меня в висок.


Один раз пришел Государь, и от одного взгляда его чудных синих глаз я чуть не расплакалась и ничего не могла ответить на его вопросы о нашем путешествии. Неудивительно, что я, девочка, смутилась, но я знаю светских дам и мужчин, не один раз видевших Государя и говоривших, что от одного взгляда этих глубоких и ласковых глаз они еле удерживали слезы умиления и готовы были на коленях целовать у него руки и ноги».
(Из воспоминаний Т.Мельник (Боткиной).

«Внешне Его Величество был поразительно похож на короля Георга V. Но у него были незабываемые глаза. Глаза его двоюродного брата, хотя и красивые, лишены того неповторимого выражения, которое было свойственно Государю Императору. В них сливались воедино грусть, доброта, смирение и трагизм. Казалось, что Николай II предвидел и свое трагическое земное будущее, и грядущее Царствие Небесное. Он был Избранником Божиим.


/.../ Его Величество обладал умением расположить к себе. Когда вы находились в его обществе, вы забывали; что перед вами Государь Император. Всякая напыщенность в нем отсутствовала».
(Из воспоминаний Юлии Ден «Подлинная царица»).

«Во время одной из своих прогулок во Франкфурте, уже незадолго до отъезда в Дармштадт, Государь и Императрица зашли в русское посольство и, не называя себя, сказали не узнавшему их лакею, что они желали бы видеть посланника. Посланник, камергер Озеров, чувствовавший себя в этот день не совсем здоровым, раньше, чем принять посетителей, попросил секретаря посольства, камер-юнкера Дубенского, пойти и узнать, кто именно и зачем желает его видеть.


Можно себе представить, какой поднялся переполох, когда Дубенский, не веря своим глазам, увидел сидящих в передней Государя и Императрицу. Побыв у Озеровых около получаса и очаровав их своею любезностью, Их Величества пешком же вернулись во дворец, очень довольные своим визитом.


Надо сказать, что Его Величество совсем не имел привычки носить штатское платье, а в особенности шляпы, и главным образом цилиндр, который при этом был у него далеко не лучшего качества и формы. Войдя как-то в вагон, Государь, будучи в очень хорошем настроении духа, обратился ко мне с каким-то вопросом по поводу своего костюма, а затем вдруг сказал: «Вы, впрочем, с презрением смотрите на то, как мы, военные, носим штатское платье, и подсмеиваетесь над нашим неумением».


Я, конечно, постарался уверить Его Величество в противном. «Но, – добавил я, – цилиндр Вашего Величества, действительно, приводит меня в некоторое недоумение и смущение. Мне кажется, что Ваше Величество могли бы иметь более лучший, и носить его несколько иначе, чтобы скрыть Вашу непривычку к этому головному убору».


Мое замечание, смелости которого я сам испугался, по-видимому, задело Государя за живое. Он быстро снял свою шляпу и начал ее рассматривать. «Не понимаю, – сказал он, – что Вы находите нехорошего в моем цилиндре; прекрасная шляпа, которую я купил перед самым отъездом у Brunot и очень ею доволен. Ваше замечание не больше, как простая придирка штатского к военному».
(Из книги В. И. Мамонтова «На Государевой службе»).

«Ольга Николаевна ...много читала вне уроков. Когда она стала старше, всякий раз, как я давал ей книгу, под предлогом трудности текста или незначительности интереса, который он представлял, я отмечал на полях места или главы, которые она должна была пропускать, с тем, чтобы потом вкратце передать ей их содержание.


Я делал так из предосторожности... Ольга Николаевна читала «Les Misårables» Виктора Гюго и дошла до описания битвы под Ватерлоо. В начале урока она передала мне, как всегда, список слов, которые она не поняла. Каков же был мой ужас, когда я увидел выписанным слово, создавшее славу героя, командовавшего гвардией! Я был уверен, что соблюл все предосторожности... Я попросил книгу, чтобы проверить свои отметки, и убедился в своей непростительной забывчивости. Чтобы избежать щекотливого объяснения, я вычеркнул злосчастное слово и вернул ей листок.


Ольга Николаевна воскликнула: «Каково! Вы вычеркнули слово, смысл которого я вчера спрашивала у пап'а!». Если бы молния упала у моих ног, она не произвела бы во мне большего потрясения: «Как, вы...». - «Ну да, и он сначала меня спросил, откуда я знаю это слово, а потом сказал, что это очень сильное выражение, которое повторять не надо, но что в устах генерала, его сказавшего, оно было в ту минуту самым прекрасным словом французского языка».


Несколько часов спустя я встретил Государя на прогулке в парке; он отозвал меня в сторону и сказал мне самым серьезным голосом: «Вы, однако, обучаете моих дочерей странному подбору слов!». Я запутался в смущенных объяснениях, но Государь расхохотался и перебил меня: «Бросьте, не смущайтесь, я отлично понял все, что произошло, и сказал моей дочери, что это страница славы французской армии».


(Пьер Жильяр, «Из воспоминаний об Императоре Николае II и его семье»).

Православный календарь 2010.

15 апреля 2024 Просмотров: 8 765