Родился я в Хвастовическом районе Калужской области. Наш край был богат лесом, и все мужчины нашей многодетной семьи занимались его переработкой. Семья была работящая, но большевики почему-то таких не любили. Отца за случайно сказанное слово в адрес председателя колхоза отправили в ссылку, где он продолжал ворочать лес – был очень крепким.

Во время войны меня взяли в армию, а в конце ее под Кенигсбергом я был ранен. Лежал в Польше в госпитале, который размещался в женском монастыре. Весной привезли в Россию в г. Тамбов. Я еще не был ходячим. Как-то на второй или третий день слышу в палате такие радостные слова: “Шеф приехал!”. Зашумели в палате. И хромые, и всякие стараются выйти в коридор. Я спрашиваю, что такое они говорят, «шеф приехал»?

Видимо какому-то раненому плохо. В Тамбовской области было примерно 19 госпиталей. В.Ф. Войно-Ясенецкий был назначен главным консультантом всех госпиталей. Он как старший сказал каждому главврачу госпиталя, это я пишу и говорю, как слышал: “Как только плохо будет раненому, вызывайте меня”. У него была санитарная машина и самолет. Вот с такой новостью и радостью я ознакомился.

Следующая радость была такая, в Тамбове было шесть госпиталей в школьных зданиях, но настало время мирное. Обком Тамбова попросил Войно-Ясенецкого освободить хотя бы две школы. В одной из них лежал я. И вот в один день приезжает к нам он сам, и лично пересмотрел всех раненых и их истории болезни. Если кто-то не долечился, то давал указание девушкам медсестрам, находящимся рядом, записать его номер, что бы перевезти в другой госпиталь. Подхожу я, а у меня рана затянута, но идет свищ. В Польше у меня вынули два ребра. Видимо, свищ образовался из-за переезда из Польши в Тамбов.

Мы ехали 15 дней. Потому что в первую очередь отправлялись поезда на фронт с солдатами, пушками, танками и всеми боеприпасами. Меня назначают на завтрашний день подготовить к операции.

Я остался один в палате, а, может, было и еще несколько человек - точно не помню. Подходит утро. Приходят и говорят: “Тишкин, идите на операцию”. Я иду, а в коридоре сестра говорит: “Тишкин, знаешь, кто тебе будет делать операцию? Шеф будет делать!”

Она меня как бы порадовала, и на душе повеселело. И вот захожу я в операционную, на первом этаже стоят медсестры, а он лицом к ним, а спиной ко мне. Я ему и докладываю по военному: “Товарищ шеф, Тишкин прибыл на операцию!”. Поворачивается он ко мне и говорит: “Вот молодец!” Знаете, что я ему сказал, и что меня заставило сказать такие слова? В Польше я лежал вместе с одним старшим лейтенантом, у которого было схожее ранение. Вот нам две недели почти ежедневно большим шприцом между ребер высасывали жидкость. Потом она свернулась, стала комом и не пошла, а нам дышать нечем. Вечером назначили операции.

И вот представляете себе - ломать ребра и без общего наркоза, а под местным уколом. Все муки не опишешь…. Когда он мне сказал «Молодец!», я ему и говорю: “Дадите наркоз – дамся, не дадите – не дамся”. «Нет, – сказал он, – наркоз не дам». Я и ухожу. Поднялся на одну лестницу второго этажа. Он говорит девчатам: “Ну-ка, догнать!» Они привели меня и положили на стол. И он мне: “Ну что, убежал?» Я ему говорю: “Куда тут от Вас убежишь!”

И вот, слышу, как концы ребра загнившие зачищает, как рашпилем. Были боли, но не такие, потом все забинтовали. Он мне говорит: “Ну что тебя на носилках снести”. Я ответил: “Не надо, я сам пойду”. С тех пор никакого нагноения и рана затянулась полностью. Выписали меня, и самостоятельно я добрался вначале на Урал, где отбывал ссылку мой отец, а затем вернулся в родные мои места в Хвастовическом районе. И лишь спустя много лет уже в Обнинске я узнал, что оперировал-то меня святой Лука.

Николай Тишкин (г. Обнинск)

Текст заметки – это несколько обработанный рассказ Николая Захаровича, собственноручно им записанный в школьную тетрадь, в которой есть и духовные песнопения и рассказы других на религиозные темы. Сейчас он практически не выходит из дома. Да хранит его Господь.

Б. Суринов

11 июня 2023 Просмотров: 13 100