Волкодавы...

---

Две недели на передовой. Группа состоит в основном из новичков, но уже приобрела опыт. Птенцы «слегка оперились». Еще бы: сделали аж три боевых выхода! Умеем ползать, сносно стрелять, немного драться и метать ножи. Медицинская подготовка, к счастью, пока не применялась. За ненадобностью, слава Богу. Имея такой «серьезный» багаж, мы заступаем на ПСС (поисково-спасательная служба).
 
Меняли мы отряд из ОбрСпН (отдельная бригада спецназа) - наших соседей по расположению, друзей по жизни и конкурентов по результатам боевой деятельности. Любая новинка в тактике или приемах индивидуальной подготовки тут же становилась общим достоянием и лихо применялась в деле всеми. Три дня перед сменой мы дружно побегали вокруг «вертушки» МИ-8, привыкая к новой для себя технике и составляющим предстоящей работы: десантированию, охране-обороне, порядку загрузки, размещению. До этого мы действовали на броне.

...Наконец, наступил торжественный день - заступаем на службу. На ПСС заступали на 30 суток. При этом командование всегда старалось назначить одну из лучших групп - ответственность большая. ПСС работает так: если что-то вдруг случится с летчиками, разведчиками или еще с кем-то, через 5 минут после команды группа уже на борту. Инструктаж во время полета, а дальше все зависит от слаженности группы и мужества командира.
 
Мы гордились оказанным доверием и хотели его оправдать. Командир сходил к соседям, посидел с ними за «рюмкой чая», выяснил все нюансы предстоящей работы. ...Вернулся командир слегка возбужденный.

- «Старый», они на борт АГС-17 (автоматический гранатомет станковый) ставили. Говорят эффект - выше всех предположений!

 - Да? И как они это делали?

- Не говорят, барбосы! Темнят.

- Это очень интересно.

- Я уже послал  в роту, сейчас принесут АГС. Пошли к вертолету.
 
Возле вертолета, в тени, сидел небольшого роста капитан в чистом летном комбинезоне, с книжкой и сигаретой. Типичный борттехник, в общем.

- Привет, привет, как жизнь? Мы тут попытаемся пристроить нашу артиллерию?

- Валяйте! - Величавый кивок головой.
 
Мы полезли в брюхо «стрекозы». Установили АГС на станок, и давай его приспосабливать. И так и этак, растяжки к бортам, подвешивали к потолку. Все как-то не так. Не нравится, в общем. После 2-х часов мытарств, родилась гениальная мысль - привинтить его к палубе болтами. Боец тут же убежал за дрелью в парк. В дверном проеме появилось встревоженное лицо бортмеханика.

- Ребята, палубу сверлить нельзя.

- Ну, как же нельзя, ты только посмотри, как удобно и классно он будет здесь стоять. Красота!

Но у "летуна" видно иные представления о красоте:

- Нельзя и все! Не положено!

- Может, еще скажешь, что через твой труп?
 
От командирского прищура с молниями в глазах, даже у меня холод пополз по спине. Я-то знаю, что именно означает такой взгляд. Видел. Летчик тоже что-то почувствовал, отодвинулся от двери и с уже безопасного, как он полагал, расстояния (наивный) скороговоркой выпалил:

- Нельзя, не положено, я буду жаловаться командирам - и своему и вашему.
 
Не знаю, что было бы дальше (а могло быть всякое), но тут меня озарило. Я, как и положено нормальному Архимеду заорал: «Эврика» и в две минуты установил АГС без станка на дверную турель для ПКМа. Штатное крепление не зажимало ствол, но мы привязали его брючными ремнями и стропой. Чуть ли не на бантик. Получилось удобно, больше степень свободы и практически мгновенная наводка в любую точку сектора обстрела. И надежно - АГС сидел, как влитой.
 
На фоне «всенародного ликования» инцидент с летчиком испарился. Он - молодец - быстро сориентировался, поддержал идею, похвалил нас, умных и «технически развитых». На том мы и расстались до вылета, довольные друг другом.
 
Первый же вылет показал эффективность такого приспособления. Огневая мощь группы возросла. Точнее, возросла гибкость огневого воздействия: там, где пулеметов уже не хватало, а штатное вооружение МИ-8  (управляемые и неуправляемые ракеты) было бы чрезмерным, в дело вступал АГС-17. Хватало как раз.
 
...Духи жутко возненавидели нашу команду. Присвоили нам звание «вампиров», грозили нам, затеяли за нами охоту. Пару раз мы возвращались, имея на борту по 18-20 осколочных и пулевых пробоин. Но ничего у них не получилось, потому, что нам крупно повезло с экипажем. Наши летчики - отдельный разговор. Афганский экипаж. Главным принципом у них был, по-моему: «Кто сказал, что МИ-8 - не спортивный вертолет?». Спортивный! Еще какой спортивный! То, что они вытворяли в воздухе, не поддается никакому описанию.

Только мертвую петлю не выполняли. И то, наверное, потому, что не было необходимости. Мне грешным делом все время казалось, что лопасти вот-вот оторвутся от напряжения. Вертолет, к примеру, мог на полном ходу завалиться на бок, развернуться, повиснуть носом вниз вертикально. Затем, развернувшись на 180 градусов, нырнуть вперед, к земле, разогнаться и встать вертикально, на хвост, а затем опять завалиться на бок. Но каждый раз цель была выложена, как на блюдце, что перед пулеметами, что перед АГСом.
 
Если нас сопровождала пара МИ-24, то летчики в них только головой качали. Такой вот экипаж.
 
Самое смешное произошло, когда мы сдавали дежурство через месяц. Соседи, пришедшие нас менять снова, попытались расспросить: как же это мы умудрились установить АГС на вертолет? На наше недоумение они, потупившись, признались, что тогда, месяц назад, они просто пошутили. Что никто из них никогда не ставил АГС. Не получалось...

...Разведгруппа десятые сутки моталась по горно-лесистой местности. Сухпай, выданный на трое суток, благополучно закончился пять дней назад. Все пятнадцать человек, включая командира, были голодными и злыми, как собаки. Прошли многие десятки километров, исследовали множество идеальных мест для баз и опорных пунктов противника. А результатов нет! Нет баз, нет складов, нет лагерей, нет и самого противника! Те три пары, которых мы взяли по-тихому третьего дня - не в счет. А ведь здесь должны быть большие силы духов - около пятисот человек, «гелаевские волки». Командир уже несколько раз докладывал по радио отсутствие результатов, но начальство гнет свое: плохо ищите, ищите лучше.
 
...Зашли на очередной хребет. Высота - 2,5 км над уровнем моря. Буковый лес остался внизу, а здесь альпийские луга. Тишина, покой, как будто нет войны. Вид с хребта завораживает. Мы в сердце горной Чечни. К югу - Главный Кавказский Хребет с вечными снегами, на север - местность опускается, плоскость покрыта дымом. «Оживляют» панораму два огромных нефтяных факела над Грозным. Еще несколько разбросаны на равнине, на Сунженском и Терском хребтах.
 
Группа привычно «села в круг» (заняла круговую оборону). Лежим, наблюдаем по секторам, как учили. Только капитану нашему не лежится, переходит с места на место, то там присядет, то здесь.

Капитан - афганец. Один из немногих «могикан» в спецназе. Зубр спецразведки с потрясающим чутьем и отсутствием нервов. Во всех ситуациях спокоен, как танк. После выпуска из училища ни одного дня мирной службы, везде год за три. Возраст 31 год, а выслуги - 35 лет! Высокий, худой, выглядит на 25 лет, заглянешь в глаза - там мудрость нескольких жизней. Одним словом - КОМАНДИР.

Его сверстники - в майорах, полковниках, а он все капитан. Характер. Подозвал головной дозор, показал точку на карте: «Через полчаса группа должна быть здесь, иначе не успеем». Расстояние - изрядное, и куда не успеем, спрашивать было уже некогда. Бегом, шагом, бегом, шагом, иначе к чему-то там не успеем.
 
Влетели в лес, скользим бесшумно от дерева к дереву. Лес затаился, птицы замолчали. От тишины «шерсть на холке встала дыбом». Сейчас и узнаем точно, к чему это мы так спешили... Подошли к тропе, которая, извиваясь по узкому ущелью, уходит вниз.

Команда: «Стоп! В круг! Минеры - ко мне»! Разбежались, заняли позиции, подослали заместителя командира группы  к капитану узнать, что дальше. Оказывается, будем ставить минную засаду, управляемый вариант: скоро здесь будут духи! Уверенность командира в этом просто поражала. Откуда она?
 
Пока эти мысли носились в голове, руки занимались делом: достал из рюкзака две МОН-50 (противопехотные мины направленного действия). Установили, замаскировали, протянули провод, проверили....У нас с напарником нашлось четыре мины, еще 8-10 у остальных. Распределили их  на пять взрывных машинок, расположились, замаскировались. Ждем. Командир по радио будет называть номера, а мы - нажимать на кнопки. Наш - № 3.
 
Ждали недолго. Через полчаса показался головной дозор духов. Пять человек. Основная группа шла почти вплотную. Идут беспечно, расслабились, видно чувствуют себя хозяевами. Когда посчитали их всех - появился легкий мандраж - тридцать человек с разнообразным оружием, самоуверенные, бородатые, здоровые как лоси, разговаривают громко, хохочут. Как такую силу одолеть? Наши усилия показались мне тогда нелепыми и глупыми. Да нас просто затопчут! Духи были уже в 20-30 метрах под нами, а командир все еще не давал команды! И вот, когда уже показалось, что колонна прошла, и мы опоздали, в наушнике зазвучал спокойный, как за столом, голос капитана: «Третий - контакт!». Бью по кнопке пьезоэлектрической машинки.
 
В напряжении взрыва практически не слышу. Черно-красные вспышки, облака пыли там, где были МОН, и как пластилиновые фигуры людей, сминаемые потоками осколков. В наушнике звучит спокойный голос: «Первый - контакт!», «Пятый - контакт!», «Второй и четвертый - контакт!»... Что происходило под нами - не поддается описанию. Наверное, так и выглядит в действительности кусочек ада. Все случилось за 5-10 секунд. Смерть над тропой ощущалась кожей, как будто кто-то накрыл это место чем-то темным.
 
Но вот легкий ветер отнес дым в сторону, и перед нами открылась картина полного разгрома - из тридцати не выжил никто. Когда досмотровые группы вышли на тропу, все были либо мертвы, либо «доходили». Быстро на плащ-палатки - оружие, боеприпасы, документы. Трупы - в сторону, привалили ветками.
 
...Через 20 минут группа с трофеями потянулась в гору. Марш-бросок километров на 15. Всех мучит одна и та же мысль - каким образом он догадался, что здесь будет проходить группа духов? Колдун, не иначе... На первом же привале мы, дико уставшие, подступили к капитану с вопросом, как он сумел определить место встречи. Ответ потрясающий: «Почувствовал!». И все!
 
РАЗВЕДКА БОЕМ
 
Одна из закономерностей войны: когда идешь на задание в своей штатной группе, слаженной, натасканной на любые виды боя и готовой к неожиданностям, далеко не факт, что эти «неожиданности» будут. Но стоит попасть в сводную группу, заранее планируемую в резерв, собранную «с миру по нитке», то неожиданности, одна за другой, сыплются как из «рога изобилия».

Так произошло и в этот раз: мы были в резервной группе, собранной с роты на всякий случай. Ничего не предвещало грядущих событий. Две наших группы по 13 человек каждая, были выведены в резерв на временную базу отряда в районе Новые Атаги. Отдыхаем, восстанавливаем силы, отъедаемся в резерве.
 
Но идиллия продолжалась недолго. Через пять суток, в 6.00 нас подняли по тревоге, а в 6.20 мы были уже в воздухе. Через 8 минут сели неподалеку от какого-то села. Наш командир, молодой лейтенант, побежал на КП (командный пункт) получать задачу, мы «сели в круг». Ждем. По селу в двух км от нас лупит артиллерия, работает тройка вертушек.
 
В составе нашей группы старшина роты. Случай редкий в спецназе - его задача провожать и встречать группы, а не мотаться с ними на выходы. Но парень он у нас боевой, надежный, решил проветриться. Старшина, он и в Африке старшина, оборотистый и шустрый, побежал к пехоте за водичкой.
 
Возвращается с КП командир и доводит задачу: «Мужики, штурманём вон то сельцо, начало в 13.00».
 
Пока время позволяет, можно и перекусить. Здесь нужно пояснить: если ты поел и сразу в бой, то любое попадание в брюшину - стопроцентная смерть, а если после еды прошло 4 часа и больше, то не так страшно - пища уже более-менее усвоилась, и заражения не будет. Хоть и небольшой, а шанс. Все посмотрели на часы: время 8.00. До боя 5 часов, достали сухпай...
 
Между тем, вернулся старшина с двумя баллонами воды, подсел к командиру и, уяснив задачу, тихо спросил:

- Лень, а ты знаешь, что это за село, там, впереди, что мы нынче штурмовать собрались?

Молодой и здоровый лейтенант с набитым ртом качает головой и тянется за баллоном с водой. А старшина также тихо и внушительно продолжает:

- Лень, мазутеи (пехотинцы, танкисты, артиллеристы - на сленге спецназа и десантников) рассказали, что это Бамут. Его три дня назад ДШБ (десантно-штурмовой батальон) пытался взять, усиленный танками.

Командир перестал жевать и замер с протянутой рукой, а старшина невозмутимо продолжил:

- Лень, у них потерь - 75 двухсотых и  трехсотых. И несколько танков....
 
Командир с усилием проглотил, чего жевал, выпил судорожно воды прямо из баллона, и убежал на КП уточнять задачу. Народ тем временем и задумался. Даже если десантура потеряла не 75, а 25 убитыми - ранеными, то нас же всего 26 человек в 2-х группах!

Между тем, приехал наш комбат, пошел на КП. Народ с большими звездами на погонах начал движение туда и обратно. Солдатское чутье подсказало, что игра пошла по-крупному. И главной картой на этот раз, похоже, будем мы. Ощущение не из приятных.
 
В двенадцатом часу появился снова лейтенант с картами района и поставил задачу: нам дают 10 танков, несколько БМП, следом пойдет ОМОН, мотострелки. Называться наши действия будут в зависимости от результата. Если закрепимся, то, стало быть, удачным штурмом мощного укрепленного района. Если нет, то - разведкой боем. Особое внимание обращать на мины и снайперов.
 
...Пошли к танкистам. У них на пушках и башнях были написаны женские имена. Интересно, танк, он же трактор - существительное все-таки мужского рода, причем здесь «Наташа» и «Тамара»? Интересуемся, чего это они намалевали? Все это чумазое танковое воинство, после неудачи с десантурой, на нас, одетых кто во что, и без знаков различия, посматривало снисходительно и с явным недоверием. А когда узнало, что нас всего двадцать шесть, прямо-таки и сникло. А имена женские, мол, потому, что машина - существительное женского рода и отношение к ней соответственно, трепетное и нежное. Воистину - что война, что клиника - слова синонимы.
 
С командирами мне всегда везло. Лейтенант наш был хоть и молодой, да толковый. Быстро договорились с танкистами о взаимодействии и распределили машины между подгруппами. Решили идти 100-150 метров впереди танков, чтобы не подпустить к ним гранатометчиков, согласовали радиосвязь и целеуказания трассерами.
 
...13.00. Команда «По машинам!». Сели на броню, поехали. Подъехали к северо-западной окраине, спешились, построились в боевой порядок. Придали нам двух поводырей с собаками, обученными вынюхивать мины, поставили их впереди меня (я шел первым в головном дозоре). Трава - по грудь, и я у поводыря интересуюсь: «Растяжки собачки тоже находят?». Тот головой крутит: «Нет, на растяжки не обучены, можем подорваться». Секунда, что мы с командиром смотрели друг другу в глаза, показалась мне получасом, не меньше. Наконец он принял суровый вид, нахмурился и приказал: «Собак - назад! «Старый» - вперед!». Пришлось вести группу вместо собаки. Прошли чисто. Наверное, повезло.
 
Дальше - ничего интересного: попали под огонь, залегли, показали своему танку, откуда по нам стреляют. Он ударил, огневая точка замолчала. Пошли дальше, а в 100-150 метрах полз наш «личный» танк. Были попытки гранатометчиков подпалить хоть один из танков, но мы не оставили духам шансов. И танкисты не подвели, снайперски укладывая снаряд за снарядом туда, куда мы их просили. В общем, классический «бой в населенном пункте», чтобы не говорили про устарелость БУСВа - Боевого Устава Сухопутных Войск.
 
К вечеру дошли до площади. Слева кладбище, права школа. Закрепились. К ночи нас сменили мотострелки, а мы вернулись на КП. На следующий день вторая наша группа тем же порядком дошла до конца «сельца» и все передали пехоте. А потом танкисты угощали нас техническим спиртом, говорили приятные слова, что с нами они ничего не боятся. Мы тоже похвалили их от души. Расстались с ними далеко за полночь.
 
Через день прилетел командующий Северо-Кавказским военным округом с телерепортерами. Мы сопровождали их на БТР. Съездили колонной в бывшую ракетную часть, что под Бамутом. Посмотрели на подземный город, саперы его подорвали, затем в само село, до самого конца. Периодически останавливались, а Шаманов, который руководил штурмом «Бессмертной крепости Бамут» командующему что-то показывал. Телевизионщики норовили на нас камеры направить. Мы уже и косынками обвязались по самые глаза и предупредили, что не нужно нас снимать - секретность все-таки.
 
..Говорят, что мы уничтожили более 350 духов. Не знаю - не считал. Но своих ни одного не потеряли. Потом уже «дома», в Ханкале, узнал подробности того, что происходило на КП. Лейтенант и комбат, пытались убедить Шаманова, что на штурм такой крепости, как Бамут нельзя посылать разведку - «лесных людей», специально подготовленных для автономных действий в рейдах по горам и долинам. Шаманов отрубил: докажите на деле, что вы - элита. А раз вы еще и разведчики, то это и будет называться «разведка боем». Он действительно, жесткий командир. Десантник. Они там все такие. Ремесло накладывает печать на человека, а не наоборот.
 
Подготовил