Топ-100

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ. Новомученики и исповедники России. Май. Часть-2. Священник Виктор Кузнецов.

Священник 
Виктор Кузнецов
«Мученики нашего времени»
МУЧЕНИКИ. МАЙ.

Часть 2-я.
КРЕСТНЫЙ ПУТЬ

+       +        +
«Мученичество и спасительно и достохвально  лишь тогда, когда человек осознанно идёт на муки из любви к Богу, когда он полон сознания, что ни смерть, ни страдания не могут осла­бить его верность Богу». 
Митрополит Иоанн Снычев.

+        +       +
ВОИН   ЕВГЕНИЙ   РОДИОНОВ 



ЗА ВЕРУ ХРИСТОВУ
 ЖИЗНЬ СВОЮ ПОЛОЖИВШИЙ

«Он был облечен в одежду,
обагренную кровью»
(«Откровеие» Иоанна Богослова гл. 19, ст. 13)

Их захватили в плен у ингушского селения Галашки на чечено­ингушской границе. Женю и ещё троих солдат, всего полгода прослуживших в армии и только месяц назад прибывших на эту заставу. Их одних, без сопровождения командиров, отправили на блок­пост. К посту подъехала машина скорой помощи, пограничники вышли проверить, что находится внутри. Как выяснилось, в автомобиле перевозили оружие. Из «скорой помощи» внезапно выскочили боевики, внезапно наставили автоматы на молодых пограничников, которым было категорически запрещено «первыми применять оружие». 

С глазу на глаз оказались вооруженные до зубов сорокалетние, побывавшие на войне вояки и, уже прошедшие не через один бой, и неопытные новички­часовые. При таком положении, силы были неравны. Бандиты схватили их и затолкали в машину. Так начался мученический путь четырех русских парней из числа многих и многих сотен томящихся в плену.

А в подмосковный поселок Курилово, где живёт мама Евгения Родионова, прилетела телеграмма. Любовь Васильевна не могла поверить: её сын, говорилось в сообщении, покинул расположение части. И тогда она не мешкая сама поехала к месту его службы. Здесь всё и выяснилось: Евгений никакой не дезертир, он не изменил воинской присяге. Женя находится в плену, и каждая минута его пребывания в руках бандитов опасна для её сына. И ещё одну простую и одновременно страшную истину узнала здесь мать солдата: никто не спасет его, не вытащит из плена, кроме неё самой.

Она помнит лица и рассказы всех 67 опрошенных ею солдат, освобожденных из плена. Подходила к ним с одним и тем же вопросом: не встречали ли они её сына? Помнит каждую гору, каждый аул, встречавшиеся на её долгом пути мытарств и скорбей. Она обошла около семидесяти населённых пунктов. На всю оставшуюся жизнь отпечатались названия: Итум­Кала, Мескер­Юрт, Автуры, Курчалой, Шатой...

Мать плененного раздала около семи десятков ксерокопий с фотографий сына – только через посредников из числа чеченцев можно было напасть на след Евгения. Она не знала тогда, что находится неподалеку от него всего в семи километрах. Женю казнили в Бамуте 23 мая, в самый день его рождения. Мать узнала об этом лишь в сентябре.

В ауле Гельдыген чеченцы устраивали скачки на лошадях — это их любимое развлечение. Она отправились туда, чтобы встретить посредников со всех аулов.

В толпе её отыскал немолодой чеченец, протянул сложенный пополам листок с фотографией Жени. «Твой сын погиб, ищи его в Бамуте», — сообщил он. Потом подошёл ещё один, и ещё... Восемь раз пришлось ей выслушать в этот день страшную весть, восемь фотографий держала в руках отчаявшаяся мать к концу праздника, который устроили шумные и довольные собой чеченцы. Только тогда она поверила, что её Жени уже нет в живых.

Спустя четыре месяца после смерти Жени Любовь Васильевна встретилась с убийцей своего сына. Звали его Руслан Хайхороев. Расспрашивала она его дотошно, надеясь узнать подробности о последних минутах своего сына. Бандит врал, выдумывал разные истории: то Женя будто бы погиб во время бомбежки, то был застрелен при попытке сбежать из плена. Не выдержав расспросов этой худенькой, с запавшими скорбными глазами и с почерневшим лицом женщины, рассказал правду. Русскому парню, её сыну, был предложен выбор: погибнуть или сменить Веру. Он выбрал первое. И крест, что был на его груди, ни за что не захотел снимать, как его ни мучили.

Палач отказался показать, где захоронен Женя, — ставил то одно, то другое условие. И даже за мертвого, убитого им же парня этот недочеловек требовал от несчастной матери денег. У чеченских боевиков существовали свои расценки: за живых и за мертвых, за рядовых и офицеров. Размер выкупа исчислялся тысячами долларов.

Через несколько дней Любовь Васильевна встретилась с очередным посредником. Он отыскал её сам, пообещал показать место, где зарыто тело. Чеченец потребовал половину той суммы, которую запросил Хайхороев.

В помощь Л.В. Родионовой дали двух саперов, медбрата и водителя. Автомобиль «Урал» с печально известной надписью «Груз 200» взял направление на Бамут. Ни у кого из пятерых находившихся в машине не было уверенности, что они вернутся обратно живыми.

«Это где­то здесь», — посредник указал квадрат размером 100 на 100 метров. Опавшие листья уже щедро засыпали землю, найти могилу расстрелянных воинов казалось просто невозможным. Копать решили с самого утра — непродолжительный осенний день давал всё же надежду отыскать тела погибших ребят. Но чеченцы не допустили сапёров к указанному месту, потребовали сначала разминировать пойму реки. Когда это было сделано, пришлось очищать от мин дорогу, что вела к тому квадрату, который указал посредник. Затем настала очередь ещё девяти дворов...

День подходил к концу. В шесть часов вечера к группе поиска подъехала черная «Волга». Прибыли новые бандиты, с новым требованием: срочно освободить из назранской тюрьмы трёх их приятелей, попавших в заключение за совершение уголовных преступлений. Требования боевиков об их освобождении были категоричными. Пока шли переговоры, начало темнеть. Ясно, что завтра боевики будут ставить новые условия за могилу сына…

Тот маленький крестик, который двумя руками прижимал к груди её сын, этот символ победы христианства над силами зла, распятие, к которому воин Евгений обращал свою последнюю молитву, был найден в ту ночь на его обезглавленном теле.
Любовь Васильевна передала его потом в московский храм.

На могиле Жени, рядом с памятной плитой, воздвигнут высокий деревянный крест. Его поставили на деньги простых людей.
Кладбище, где похоронен Евгений Родионов, находится возле церкви в честь Вознесения Господня села Сатино Русское. Туда с хоругвями и иконами приходят люди, к могиле православного воина, жизнь свою положившего за Веру и Отечество. Силою Креста победившего смерть.
«Православная Москва», № 21, 1999 г.

Детство Жени
(Из рассказа матери)

«Появился на свет мой Женя в лесном краю Пензенской области, в селе под названием Чистая вода.
Родился Женя в половине первого ночи 23 мая 1977 года. Роды не были тяжелыми. Женя был крепким, здоровеньким ребёнком, рост 52 см, вес 3900.

В четыре с половиной или в пять лет я обнаружила, что при всей его тихости, незаметности он обладает достаточно твёрдым характером.
Жизнь сложилась так, что мы остались вдвоём с сыном и переехали в Подмосковье, в Подольский район. Мы шли на новое место жительства – поселок Курилово пешком, по той самой дороге, по которой он через четырнадцать лет уйдёт в армию, чтобы больше никогда не вернуться.

Лет в одиннадцать или двенадцать он вернулся с летних каникул с крестиком на шее. Я удивилась, спросила: «Женя, что это?» Он сказал: «Это крестик. Я ходил с бабушкой в церковь перед школой, исповедался, причастился, и там мне его дали».

— Женя, сними, ты что, над тобой будут смеяться.
Промолчал он, ничего не сказал, но крестика не снял. Потом со временем увидела, что цепочку заменил на верёвочку. Начала как­то по­другому, строго спрашивать: «Ты что, в какое время ты живёшь? Ты у кого­нибудь из своих друзей видел такое? И коль тебе уж так хочется носить этот крестик, если тебе действительно это нужно, то почему не цепочка, почему эта грубая верёвка?». Он ответил просто, тихо, но достаточно твёрдо: «Мне так удобно, носить буду так».



Всегда я уважала решения Жени, он — мои, у нас не было разногласий.
Учился Женя легко, все предметы давались ему без напряжения. Учился с удовольствием, но закончил только девять классов. Сказал: «После армии приду, тогда пойду учиться». Пошёл сразу работать на мебельную фабрику. Мебель делал хорошо. Работа ему нравилась. Помимо всего прочего, он получал довольно большие деньги. Я на трёх работах столько не зарабатывала. В 1994 году мы получили двухкомнатную квартиру, и жизнь, я думала, всегда будет такой.

25 июня 1995 года Женя в последний раз ушёл из дома, из посёлка — его взяли в армию. Идти в армию он не рвался, но долг — это всё. И он, и его ребята из компании, все прекрасно понимали, что есть вещи, которые хочешь, не хочешь, а делать надо. Ни о каком увиливании от армии никогда вопрос не стоял.

Служить Женя попал в пограничные войска, чем очень гордился. В каждом письме, в каждом телефонном звонке подчеркивал, что он — пограничник. Из него получился хороший, ответственный солдат.


Присяга.

13 января 1996 года Женя улетел в командировку под командование Назранского погранотряда, воинская часть 2038. Командировка была рассчитана на шесть месяцев, хотя все ребята задержались там почти на девять. Я получила только одно письмо.

Ровно месяц Женя прослужил на заставе и 13 февраля 1996 года Евгений попал в плен. Он попал в плен не один, их было четверо: Железнов Александр, Трусов Андрей, Яковлев Игорь и Женя. В плен они попали по халатности офицеров. Тех офицеров, которые, приехав с ними из Калининградской области, думали, что они едут отдыхать; тех, которые прежде, чем обезпечить безопасность солдат, первым делом построили себе баню. Первая же задача должна быть — обезпечить безопасность солдат. К сожалению, ничего этого они не сделали, но в последующем за что­то получили награды.

Застава стояла на единственной в горах «дороге жизни», которая позволяла боевикам провозить по ней оружие, боеприпасы, пленных, то есть был очень ответственный участок. КРП, контрольно­регистрационный пункт, где как раз Женя и попал в плен, находился метрах в двухстах от заставы. На дороге стояла будка без света, без связи, без какой­либо огневой поддержки. Кроме того, пограничникам было запрещёно применять оружие до тех пор, пока не было явного нападения. Но это же — абсурд!

Страшно было и то, что, чтобы как­то уйти от ответственности за судьбу солдат, дали мне телеграмму домой, что мой сын, Родионов Евгений Александрович, самовольно оставил часть и что они просят принять меры для его возвращения. Получила я эту телеграмму 16 февраля 1996 года. Знала, была уверена: никогда Женя не сделает такого. Получив такую телеграмму, от горя, от обиды за сына решила добраться туда любым путём. Посмотрела на карте на эту мелкую, едва различимую Чечню и подумала: «Я всю её перерою, руками переберу и найду сына. Живого, изувеченного, мёртвого – любого…». Уехала туда, а здесь, дома, по подвалам стали лазить милиционеры — «искать дезертира».

Когда я приехала в часть, мне сказали, что в суматохе не разобрались сразу, погорячились. На самом деле там все было настолько очевидно, что даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы — что не как цыплят их покидали в машину. Как потом рассказывал наблюдающий, он видел, как в три часа подъехала к блокпосту «скорая помощь», он даже слышал выстрелы, крик: «Помогите!». После этого — тишина. Никого почему­то это не взволновало, почему­то не был поднят по тревоге отряд. Только в четыре часа утра, когда пошли менять солдат, их уже не было.

Они три с половиной месяца находились в плену. Они ждали, надеялись, что их не оставят, освободят и всё закончится. Они не знали, что оказались никому не нужными. К сожалению, и не они одни...

Уверена, если бы тогда предали всё огласке, приняли меры, — ребята были бы спасены. Как это так, захватили четырех пограничников?! И — тишина!..
Солдат предали.

Боевики затребовали выкуп. Наши командиры даже искать возможностей освобождения солдат отказались – с боевиками, мол, дел иметь не будем. Нам бы тогда, родителям, хоть сообщили об этом. Мы бы спасли своих детей. Сохраняли офицеры «честь мундира» ценой жизни наших сыновей. Не своих. Тех простых солдат, которые не откупались, не прятались от армии, которые, как Женя, честно и добросовестно пошли служить Родине.

Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен — это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен — это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете.

Три с половиной месяца плена, унижений, издевательств, побоев… Это выдержит не каждый. Сын мой и его сослуживцы могли прекратить это в любой день. Для этого нужно было сдаться, только согласиться на их условия. У ребят был выбор – только протяни руку, крикни: «Аллах акбар!», возьми в руки оружие и стреляй в своих – тех, с кем вчера вместе в дозор ходил, ел кашу. Останешься жив, и тебя не тронут, а наоборот, будут называть «братом», сытно кормить – вот и всё, ничего больше не нужно делать!..

Особенно бандиты наседали на Женю, заметив на нём православный крестик. Каждый день ему говорили: «Ты можешь жить. Для этого тебе надо снять крестик. Принять нашу «веру», стать нашим братом, и всё. И все эти кошмары сразу закончатся». В неполные девятнадцать лет, рядом нет наставников, никого из людей...

И русский паренёк делает выбор!
Нашла я своего сына только через десять месяцев с огромным трудом. Мне пришлось пройти все муки, все круги ада, какие только есть на земле, какие только мог придумать человек. Видно, Господь меня водил, по тем дорогам, где я ходила и не подорвалась, хотя мин там было больше, чем камней. Он меня защищал от бомбежек, не дал погибнуть, посчитал, что мой долг, долг матери — найти сына, похоронить его в родной земле. Похоронить так, как хоронили наши деды и прадеды, по христианскому обычаю, с отпеванием, преданием земле...

У Жени на могиле стоит большой двухметровый крест, горит лампада. Крест поставлен старанием добрых людей.



Как­то к Жене на могилу приехал поклониться ветеран Великой Отечественной войны. Он снял с себя фронтовую награду — медаль «За отвагу» и положил на могильный камень...

Вот это перевернуло всё мое сознание. От этого возникло совсем другое состояние. Подумала: «Господи, почему я считала, что в мире вообще уже нет нормальных людей? Они есть! Вот они — рядом. Они, незнакомые мне, но почему­то откликнулись. Они, бросив свои дела, едут на могилу, а ведь у каждого из них семья, свои проблемы. Они оценили подвиг Жени, не просто отдав награду, а душой восприняли».
Чечня – это такая дыра, до ада, в которую вся Россия провалиться может (а за ней весь мир!) без остатка. Поэтому я мечтаю о нашей Победе над силами зла! Я, как и мой сын, сделаю все, что могу, для Победы! Я хочу, чтобы нечисти, которая мучит и отрезает головы, распинает на телеграфных столбах наших солдат, не было места на земле. Они не имеют права жить на ней! Только под ней, в аду.

…Тело Жени было привезено на Родину 20 ноября 1996 года, в день памяти мучеников Мелитинских. Они были воинами­христианами Римской армии, и за отказ отречься от Христа им отсекли головы. Один из этих тридцати трёх воинов носил имя Евгений».
(Из кн. «Новый мученик за Христа, воин Евгений Родионов»)

Путь ко Кресту

Беседа на радиостанции «Радонеж»
со священником Владимиром Переслегиным

О. Владимир: Группой чеченских журналистов был снят фильм о войне. В этом фильме использованы съемки казни наших солдат боевиками. Снимали сами чеченцы. Частично эти кадры были показаны в передаче «Русский дом», но не все. На этих сатанинских кадрах видно, как расстреливают двух связанных ребят, а потом у третьего заживо пилой отпиливают голову. Скорее всего, такой казни и подвергся Евгений. Вместе с ним за отказ принять магометанство были замучены ещё трое: воины Игорь, Андрей и Александр. Евгений, за отказ снять крестильный крестик, принял особую муку.

Надо сказать, что вера Евгения была сознательной. Перед армией он по собственной инициативе, по свидетельству матери, исповедовался и причащался. Будучи подростком, имел благоговение к Церкви, любил посещать храм. Он осознанно сделал свой выбор — смерть за Христа, проявив тем самым глубокую личную веру в Воскресшего из мертвых. Юный человек, которому предложена жизнь, выбирает смерть, притом мученическую, мучительную и безвестную — ведь боевики специально говорили, что они числятся в дезертирах и от них все отреклись, никто их не найдёт. Он выбрал крест и смерть. И только заключенная в кресте победа над смертью могла подвигнуть Евгения на это. Ангел­хранитель, приставленный в Крещении к Евгению, укрепил его. Крестик Евгения был найден в могиле на его обезглавленном теле.

Летом 1999 года при налёте на российскую погранзаставу был убит родной брат убийцы Евгения. Он был убит на том самом месте, где прежде были захвачены Евгений и трое других солдат. А в начале осени пришло известие о смерти самого Хойхороева. 23 августа 1999 года (ровно через три года и три месяца после смерти Евгения) он был убит вместе со своими головорезами­телохранителями в Грозном, во внутричеченской бандитской «разборке».

Страдания и смерть за Христа Евгения Родионова и пострадавших с ним поразительно напоминают страдания новомучеников, особенно — греческих и балканских, пострадавших от магометан и огнепоклонников. Так, мы можем вспомнить Иоанна Нового из Янины, Иоанна Кулика из Эпира, пострадавших в XVI веке, великомученика Иоанна Нового Сочавского, который отказался похулить веру во Христа и после страшных мук был обезглавлен, и тысячи греческих, сербских и других балканских страдальцев за веру, которых убивали только за то, что они исповедовали себя христианами. Их тоже принуждали сменить веру, их тоже убивали за одно слово «христианин» или «православный». Им тоже, как и Евгению, после пыток отрубали голову.

Само название «новомученики» пришло к нам от этих страдальцев XVI, XVII, XVIII, XIX и XX веков. Такие страдальцы немедленно причисляются Церковью к лику святых мучеников. Страдание за Христа, за имя Христово вменяется им в праведность, так как они умерли со Христом и царствуют с Ним. Достаточно вспомнить последнего из сорока мучеников Севастийских, ничего не знавшего о Христе, но принятого вместе с остальными мучениками за решимость умереть вместе с ними.

Значение этого подвига и молитвенного почитания, которое уже открывается в нашем народе, невозможно переоценить. Мученики были и будут главной любовью Церкви, Её славой и торжеством. По отношению к нашей молодежи в прославлении мученика воина Евгения видится особая милость Божия к нашему времени.

А таких подвигов, я уверен, было много. Троих наших ребят чеченцы распяли на телеграфных столбах перед Пасхой в 1996 году. Об этом сообщали газеты. Другое дело, что эти факты не получили пока адекватного восприятия прежде всего среди народа Божия, в Церкви. Но сейчас, когда Господь так поворачивает историю, мы понимаем, что, возможно, придётся кровь свою проливать за Православие. И эти факты получают особое звучание и особое осмысление в Церкви. Они укрепляют всех нас.

Мне запомнились слова одной верующей женщины, когда она узнала о мученическом подвиге воина Евгения. Она сказала, что это событие красноречивее всех других фактов говорит о том, что не всё потеряно в России, есть надежда. Все десять лет так называемой перестройки, «реформ», растления, уничтожения всего святого в России не достигли своей цели: этот юный воин проявил такую стойкость перед силами ада, что на нём зло затупилось и оборвалось — Христос победил!

Безценный дар

В Чечне — шла жестокая война...
Рядовой пограничник Евгений Родионов завершал обучение в части спецподготовки погранвойск в г. Неман Калининградской области.
Как он гордился этим! В каждом письме домой писал: — Мама, я не просто солдат, я — пограничник! В его записной солдатской книжке были строки:

Налейте полные бокалы!
Встать! Смирно!
Русь, ты велика!
Я пью за наши идеалы —
За пограничные войска!!!


Ободряя маму.

По окончании учебки Женю, как и других ребят, ждала пограничная застава. Однако из трехсот молодых воинов двести пятьдесят написали рапорта, желая служить в «горячих» точках. Они хотели проверить себя, послужить Родине там, где опаснее. Евгений был в числе желающих.

«Ведь кто­то должен служить и там... Зато я вернусь из армии на полгода раньше, обещаю тебе, — успокаивал юноша свою маму.
…Совсем рядом находилась граница с Чечней. Вместе с другими солдатами Женя нёс службу на контрольном пункте, через который проезжали машины, проходили люди, следуя в Чечню и обратно. Блок­пост был абсолютно не оборудован для проверки: ни света, ни связи, ни огневой поддержки... При таких условиях их легко пленили.

Боевики хотели, чтобы Женя и его товарищи написали своим родным письма и попросили выкуп. Ребята отказались. Женя сказал, что у мамы больное сердце и денег у них нет.

Их снова били, снова морили голодом... Не осталось пыток, которые не испробовали чеченские торговцы людьми на юных солдатах. Потом ребят заставляли отречься от Православной веры и принять мусульманство, обещая отпустить пленников на свободу. Торг не удался. Избитые, голодные, измученные безконечными издевательствами, они не предали веру и Матерь­ Церковь.

Особенно выродки-иноверцы издевались над Евгением, видя на нём православный крестик. Ему был предложен выбор: погибнуть или сменить веру. И как его ни мучили, он ни за что не захотел снять крест, что был на его груди...

В лицо матери «бригадный генерал» Бамутского полка боевиков Хайхороев кричал:
—  Ты вырастила борзого сына! Он не хотел подчиняться. Дважды пытался бежать, но от нас не убежишь! Он не любил тебя, мать. Если бы любил, то перешел бы на нашу сторону. Нам нужны такие крепкие бойцы. Принял бы нашу веру, воевал бы против федералов, а после войны вернулся бы к тебе. Он бросил тебя. Он плохой сын, непокорный и упрямый. Но мы упрямее и сильнее! И мы убиваем всех, кто не подчинится нам. Он сам не захотел. Наше терпение не безгранично. Мы умеем убеждать людей. А кто не хочет — убьём любого. Придёшь ещё раз — и тебе конец, не испытывай судьбу!

Припадок ярости «свободолюбивого горца» перед слабой безоружной женщиной, по возрасту годившейся ему в матери, показал, что ничего не добились бандиты от Жени и его друзей.

Озверевшие бандиты с особой жестокостью казнили Евгения, отрезав голову непокорному пленнику.
Обезглавленное тело Жени так и не рассталось с крестиком. Руки бойца крепко прижимали его к груди, как самую большую драгоценность в жизни.

Этот крестик стал символом победы Православия над силами зла, и к Распятому на нём Христу воин­мученик Евгений обращал последнюю молитву.

Они предпочли смерть предательству. И Господь укрепил их своею благодатью.
После долгих мытарств, разыскав наконец могилу, обретя тела мучеников, мама Евгения забрав всех четверых, завернув их в фольгу, отправилась на Ханкалу. Для кого­то это будет «груз — 200», а для неё — самое дорогое на этой земле.

В этой трагедии ещё не будет поставлена точка. В лаборатории   Ростова­на­Дону матери Евгения не отдадут тело сына — нет головы. И она снова поедет в Бамут.
Мать солдата снова пойдёт к убийце и скажет: «Верни голову сына».

Тот засмеётся и уйдёт, а через время принесёт ей несколько кусочков черепа. Суеверный горец-сатанист боялся его и мертвого, поэтому разбил отрезанную голову прикладом автомата, чтобы «не преследовал убийцу на том свете...»

21 ноября, в праздник Архистратига Божия Михаила и всех Небесных Сил безплотных — день торжества Правды Божией над предательством падших ангелов — вознесутся молитвы об упокоении раба Божия Евгения. Земля поселкового кладбища распахнёт свои объятия, принимая тело воина­мученика Евгения Родионова.

Написано 160 икон воину­мученику Евгению, в 26 храмах России появились его иконы. На Алтае вознесёт молитвы Свято­Евгеньевский храм...

Образа̀ мученика Евгения­воина будут продолжать мироточить, как живой памятник солдату.
На его могилу едут с Поволжья, Санкт­Петербурга, Чувашии, Украины...

Одиннадцать детских организаций в России названы его именем...
Его любят солдаты, его помощи просят в тюрьмах и там, где трудно...
О нём знают в Америке, Японии, Германии... В Сербии его называют Евгением Русским. Его чтут повсюду...
Священник Г. Ханов.

Сквозь ужасы чеченского плена

«Кто молнией промчался по Земле, Тот светом облечён под небесами».
Иеромонах Василий Росляков
 (убит сатанистом на Пасху в возрасте 32 лет)

Чеченские головорезы убили Евгения Родионова 23 мая 1996 года — в праздник Вознесения Господня, в чеченском селении Бамут. В день смерти у Евгения был день рождения — ему как раз исполнилось 19 лет. Очередное ритуальное убийство. В иудейский праздник Шавуот (День дарования Торы), совершена зверская казнь потомками хазар — чеченцами. 

Мама Евгения  тогда была в каких­то семи километрах от места казни. Российскими войсками Бамут был взят на следующий день.
О смерти сына мать смогла узнать лишь в сентябре. Чтобы найти тело Евгения и потом вывезти его вместе с другими погибшими товарищами на родину, ей пришлось заложить собственную квартиру. Множество фотографий сына раздавала Любовь Васильевна чеченским посредникам, надеясь узнать хоть что­то. За бешеные деньги один из чеченцев согласился указать место захоронения.



«Когда я приехала в конце февраля, рядовой солдат, живой, стоил 10 миллионов. В августе рядовой солдат, живой, стоил 50 миллионов, когда они уже были в роли победителя. У Мелиховой за её сына требовали 250 миллионов, потому что он офицер.

Была уже ночь, когда я с саперами украдкой при свете фар раскапывала яму, в которую бросили тела четверых ребят. Я стояла и только молилась, чтобы среди них не было Жени. Я не могла, не хотела верить, что его убили. Доставали останки — одного, потом другого. Я уже узнала его сапоги, стоптанные так, как снашивал только он, но все говорила: «Я не поверю, если не найдете жениного крестика». И когда кто­то крикнул: «Крестик, крестик!», — я потеряла сознание».

По возвращении Любови Васильевны домой, на 5­й день после похорон, скончался отец Евгения, не отходивший от могилы сына, — у него не выдержало сердце. А сам Евгений в ту же ночь, после панихиды, приснился матери. По её словам, уже «радостный и сияющий».

+      +      +
И.о. председателя отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами протоиерей Димитрий Смирнов говорит, что «вопрос о канонизации рядового Евгения Родионова будет решён положительно — это вопрос времени». Запрос об этом в Синодальную комиссию по канонизации сделан ещё в 2003 году.

У входа в школу, где учился Евгений, установлена мемориальная доска героя­пограничника. Вышли несколько документальных фильмов, посвященных ему.

На кресте, установленном над могилой Воина­мученика, надпись: «Здесь лежит русский солдат Евгений Родионов, защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа, казнённый под Бамутом 23 мая 1996 года».

Важно не только выжить

Главное сейчас — остановить войну в наших домах, между собой. Это нам мешает. С внешним врагом мы тогда легко разберёмся.
Мария Мономенова.

Эта война не только в Чечне — она везде. И плачут тысячи матерей по своим детям, погибающим кто под пулей, кто под наркотической иглой, по пропавшим без вести, потерявшимся в этом жестоком мире — в мире, где они оказались не нужны, одиноки. Часто задают вопросы молодые: «Не пустое ли слово —патриотизм? За что я должен любить Родину, когда всё разваливается, приходит в упадок? За что любить государство, неспособное достойно обезпечить жизнь стариков и детей?». Действительно, за что? За что, в конце концов, отдал жизнь Евгений Родионов?

Многие семьи по всей России получали телеграммы, подобные той, что получила мама Жени. Отметка в личном деле солдата — СОЧ (т.е. самовольно оставил часть) стала характерной чертой первой Чеченской войны. Командующие частей не хотели признавать, что их солдаты находятся в плену, гораздо проще было считать их дезертирами.

Первая поездка на Кавказ оказалась практически безрезультатной. Командир сказал, что Женя в плену. Мать поняла — искать ей придётся самой.     

В то время похищение людей в Чечне стало прибыльным бизнесом. Участвовали в этом грязном деле не только бандиты, но и так называемые посредники, которые, подобно таксистам, собирались на площади, и за деньги или в обмен на своих преступников, предлагали свои услуги в поисках пропавших. Через таких посредников Любовь Васильевна вышла на Хаттаба, Басаева и др. Три дня мать пограничника была заложницей у Шервани Басаева. 

«Они себя называют: воины аллаха, шахиды, я бы по­другому их назвала — шакалы они, если матерям перебивают хребет и всё, что можно отбить». Брат Басаева – Шервани жестоко избивал её и перебил ей прикладом автомата позвоночник. Оставив её только тогда, когда сочли, что она уже мертва. Придя в себя, через продолжительное время, она с невероятным усилием, преодолевая невыносимую боль смогла доползти до позиций русских войск.  

...И иже с ним за Веру и Отечество живот свой положившие

У молодых солдат был выбор: принять «веру» врага и сохранить себе жизнь или мученически погибнуть. Они предпочли смерть предательству. Вместе встретили они самые страшные дни своей жизни, вместе сделали свой выбор — рядовой Евгений Родионов, младший сержант Андрей Трусов, рядовой Игорь Яковлев, рядовой Александр Железнов. О воине Евгении, не снявшем креста в чеченском плену, писалось неоднократно. Подробности жизни остальных пограничников приводятся:

Андрей Николаевич Трусов родился 21 ноября 1976 года в сельском пригороде Орла в семье Николая Александровича и Нины Николаевны Трусовых. Крещен Андрей был в трехмесячном возрасте, в храме Иверской иконы Божьей Матери.

В детстве Андрея нянчила ныне здравствующая бабушка Татьяна Ивановна, которой в войну пришлось пройти немецкие концлагеря под Штутгартом.

До девятого класса учился в орловской школе № 30. После школы окончил ПТУ № 22 по специальности пчеловод­водитель. Эту сугубо мирную профессию выбрал он сам.

Чтобы призвали в погранвойска, сам сходил в военкомат. А когда пришла повестка, сразу же убыл в пункт сбора.
Тело воина Андрея Трусова похоронено на погосте храма Святителя Николая рядом с деревней Лепешкино. На школе, где учился Андрей, установлена памятная доска.

Игорь Владимирович Яковлев родился 26 января 1977 года в деревне Петровское Тербунского района Липецкой области, в крестьянской семье Владимира Ивановича и Анны Васильевны Яковлевых.
Крещён был трёх лет от роду в церкви Вознесения Господня в селе Бурдино.

В школу ходить приходилось пешком, в любую погоду по пять километров. С двенадцати лет Игорь помогал родителям в тяжёлом деревенском труде: работал штурвальным на комбайне, пахал на тракторе, ухаживал за домашней скотиной.

В юности чуть не замёрз в сильный мороз в дороге. Когда его отогрели дома — сказал: «Святитель Николай помог». Что стояло за этими словами, теперь не узнать. Роста Игорь был невысокого — в отца, физически крепок, вынослив. Отличался немногословностью, ровным, спокойным характером. Из школы приносил только хорошие и отличные оценки. СПТУ окончил с отличием. Товарищей имел старше себя, жалоб от него никогда не слышали. К службе в армии готовился: помимо тяжелого деревенского физического труда, занимался гирями, бегом. Обрадовался, что попал в пограничные войска. 

Письма с его службы были лаконичными: «Всё хорошо. Всем доволен». Когда привезли тело Игоря из Ростова, на похороны пришло очень много народа из соседних деревень. Возможно, среди пришедших попрощаться с Игорем были двое юношей из соседних Тербунов, ставших впоследствии воинами Шестой роты Псковской воздушно­десантной дивизии. Учились они, по­видимому, в одной с Игорем школе и легли на соседнем погосте.

Александр Михайлович Железнов родился 10 августа 1976 года в районном центре — городе Вача Нижегородской области. Родители Александра Михаил Иванович и Нина Ивановна крестили сына в семилетнем возрасте. Крестины проходили в июле 1983 года в Храме Святой Живоначальной Троицы в селе Арефьево, который за время своего существования никогда не закрывался. В этом же году Александр пошёл в Вачинскую школу, где проучился до восьмого класса.

Когда мальчику было двенадцать лет, произошла трагедия. Погиб отец Саши — Михаил Иванович. Все работы по дому и подсобному хозяйству легли на плечи Александра. Может быть, поэтому учеба в школе давалась ему с трудом. После восьмого класса пошёл в вечернюю школу и ПТУ, где учился на слесаря. Не курил, в общении был прост, не любил драться и ссориться. Телосложения был плотного, роста среднего (около 170 см). Когда мать хотела похлопотать в военкомате, чтобы сына — последнюю опору семьи — послали служить поближе к дому, он категорически отказался. Хотел служить в пограничных войсках.

В учебном центре ФПС в Багратионовске, что под Калининградом, сдружился с Андреем Трусовым. Не желая расставаться с товарищем, с первой волной поехал служить на чечено­ингушскую границу. Хотя возможность остаться под Калининградом была. Присылал шутливо­бодрые письма, начинавшиеся со слов: «Привет из санатория...» или «Привет из пионерлагеря...». Похоронили Александра на Вачинском кладбище на горе.



Разные были эти ребята. Они отличались не только характерами, но даже речь выдавала в них жителей разных областей. Но общего все же было больше. Это были крепкие ребята из добрых работящих семей. Формирование мужских качеств проходило у них в безвременье первой половины 90­х годов, когда многие семьи познали нужду и безработицу. Тогда никто из них не погрузился в отверзшийся вдруг мир губительных развлечений. 

Они честно подставили свои юношеские плечи и понесли тяготы вместе с отцами и матерями, став опорой и надеждой своих семей до армии. В пору, когда в стране господствовала идеология, пронизанная ненавистью к Родине, никто из них не подумал об уклонении от службы. Рождённые в безбожные времена, юноши были Крещены в Православии. Житель Подмосковья Евгений посещал до армии церковь, носил крестик, остальные ребята — нет. Один крестик был найден в могиле­воронке под Бамутом — нательный крестик Евгения. Но единый мученический крест выпал им всем четверым.

Попав в плен, никто из ребят не написал домой писем с просьбой о выкупе и даже не дал своих адресов бандитам. В лютом чеченском плену это было сделать непросто. От момента, когда они опустили шлагбаум перед санитарной машиной, набитой боевиками, и до своего смертного часа — были вместе. Как они укрепляли друг друга, как подбадривали — мы уже никогда не узнаем. Но выбор — стоял перед всеми четверыми.
Юрий Юрьев.

Возвращающие нас

…Напомним, что 1996 г., когда началась «ингушская командировка» русского солдата Евгения Родионова, был годом президентских выборов…

Ещё на новогоднем детском празднике в Кремле Ельцин сказал, что будет баллотироваться на пост президента России на второй срок.
Дальше события развивались стремительно и трагично…

8 января банда Салмана Радуева напала на больницу дагестанского города Кизляр.
10 января, погрузившись в автобусы и КАМАЗы, 250 бандитов покинули Кизляр, увозя с собой 165 заложников. Борис Ельцин улетел тогда в Париж на похороны Ф. Миттерана, и военные попытались блокировать колонну боевиков в станице Первомайской.

Как бы в ответ на это 16 января в Грозном чеченские боевики захватили 30 русских энергетиков, а 17 января захватили в турецком порту Трабзон теплоход «Аврасия», следовавший в Сочи. На борту находились 120 пассажиров и 45 членов экипажа.

Так продолжалось до 18 января. Тогда, в Крещенский сочельник, боевики Масхадова нанесли удар в тыл группировки российских войск, блокировавшей Первомайскую. Освобождены были 82 заложника. 26 военнослужащих погибли. Радуеву и его бандитам с частью заложников удалось уйти. Борис Ельцин, вернувшийся с похорон Ф.Миттерана, приказал считать операцию по освобождению заложников в Первомайской «завершенной».

И уже 5 февраля резко обострилась обстановка в Грозном, в город начали стягивать бронетехнику.
8 февраля боевики Ахмеда Закаева захватили православных священников — Анатолия Чистоусова и Сергия Жигулина…
Об этих событиях не могли не знать в Назранском погранотряде, тем не менее 13 февраля 1996 года молодых, необстрелянных солдат послали дежурить на необорудованный контрольно­регистрационный пункт, в 200­х метрах от части.

Этот КРП находился на дороге, по которой боевики перевозили из Ингушетии оружие, боеприпасы, но досматривать разрешалось далеко не все машины. Ежедневно без досмотра через блок­пост проезжал санитарный «уазик», который солдаты прозвали «таблеткой».

В ту ночь «уазик» остановился сам. Из него высыпалось 15 хорошо вооруженных боевиков Р. Хойхороева. Несколько мгновений, и четверо наших солдат были блокированы, захвачены в плен… Ни одному из четверых не суждено было вернуться из чеченского плена.

На заставе слышали шум схватки, но – загадка! – никто не поспешил на помощь. Солдатами в нашей армии служат теперь преимущественно те ребята, родители которых не сумели откупить их от армии… В основном – из деревень и небольших городков нищей русской глубинки…
Мы знаем, что были и такие, как генерал Шаманов или полковник Буданов, которые ради того, чтобы сберечь солдат, готовы были рискнуть и карьерой, и самой своей жизнью.
И шли, и рисковали...

И, может быть, именно поэтому те офицеры и генералы, которые и дальше собираются торговать с чеченцами ходовым товаром — жизнями русских солдат, добиваются, как показывает ход судебного процесса, ещё упорнее, чем сами родственники Эльзы Кунгаевой, обвинения и осуждения полковника Буданова. И не празден, не празден этот разговор.

Если бы Евгений Родионов был другом Березовского, корреспондентом НТВ или хотя бы каким­нибудь «представителем», его бы и обменяли. Но он был простым солдатом, а на простых солдат, чеченских бандитов в лагерях России не хватало.

Пять миллионов рублей, которые Любовь Васильевна привезла с собой, продав единственную свою квартиру, быстро перекочевали в жадные руки чеченских посредников, высасывающих из матерей деньги за каждое слово информации о судьбе их сыновей. Ей пришлось идти работать уборщицей в офицерскую гостиницу, чтобы иметь возможность продолжать поиски сына.

Нет никакого сомнения, что смешивание понятий добра и зла, подлости и благородства, честности и продажности осуществляется целенаправленно и осознанно. Без расшатывания нравственных норм в общественном сознании едва ли удалось бы врагам нашей страны сделать то, что они сделали.

Когда пленённые сказали, что их родители не смогут найти таких денег, для них начался ад. Их избивали, морили голодом и снова избивали. Не было пыток, которые бы не испробовали чеченские торговцы людьми на восемнадцатилетних русских парнях.

Мне больно об этом рассказывать… — говорит Любовь Васильевна. — Больно думать... Я до сих пор не могу понять зачем... Если перед тобою враг, убей... Но зачем мучить? Что чеченцам от этого? Сломать человека? Уничтожить как человека?..
Конечно же, сломать...
Конечно же, уничтожить...

Это совершенно ясно, хотя православному человеку и невозможно понять это.
Невозможно понять и другое.

Представьте себе на минуту, что вы приезжаете в русскую деревню и видите: посреди неё сделана земляная тюрьма, в которой содержат украденных из Москвы и Петербурга чеченцев... По вечерам пьяные и обкуренные мужики отстреливают этим чеченцам пальцы, отпиливают бензопилами головы...

— И вот я слышу, что надо пожалеть мирную чеченскую женщину. А если она неделями не кормила наших детей, которые у неё сидели в подвале?! Она что, не могла им кусок лепёшки дать? Её дети измывались над нашими пленными ребятами?! Те, которым удалось освободиться из плена, рассказывают, что чеченские дети и стрелять на них учились, и палками насмерть забивали... Там выросла за эти года — нелюдь. Посмотрите... Мы говорим, что есть боевики и есть мирное население... Но издевались над пленными не только боевики. Деньги из настоящих солдатских матерей тянули не только боевики. 

Нет, другой такой звериной нации я не знаю. А что они творят по всей России, при поддержки «наших» властей?.. Какие страшные, ненаказуемые злодеяния!.. Всё­таки я считаю, что не имеют они права жить рядом с нормальными людьми. Вот говорят о правах человека, а почему не говорят о правах русских? Ладно, этот Ковалев не боится Суда Божия за своё враньё... Но ведь он лжец вдвойне. Разве наши русские дети, их родители тысячами зверски растерзанные чеченцами не имели права на жизнь?»

Основанные на этом советско­атеистическом гуманизме ссылки на особую ментальность горных народов нелепы, как и попытки романтизировать средствами кинематографа торговлю людьми, а также джигитов, захватывающих роддома и больницы...
Евгений Родионов и такие, как он, заслонили своими жизнями от нас чёрную дыру чеченского зла, как некогда Александр Матросов закрыл своей грудью амбразуру немецкого дота.

Евгений Родионов — преодоление кризиса гуманизма. Его судьба указывает путь, на котором может быть преодолён этот кризис. Путь этот единственен. Это путь возвращения нашего мира, в котором не оставлено было места Богу, к Богу...
Н. Коняев.

Три дуба под Бамутом

Крещён Евгений был в детстве. Это была скорее дань традиции, нежели чёткое и осознанное решение. Как и большинство советских людей, родители его в 70­х годах редко вспоминали о Боге. Сын же, с детства отличавшийся упорством, был другим. В двенадцать лет — шёл «перестроечный» 89­й год — он надел на себя крестик и уже более не снимал его. Любовь Васильевна как­то стала увещёвать мальчика: «Ты хотя бы иногда, на людях, прячь крест, не показывай, что носишь его». «Никогда, мама, так больше не говори», — попросил сын.


Нательный крестик Жени Родионова, который он не снял и перед озверелыми чеченскими бандитами.

Мальчик он был не замкнутый, друзья были. Но что­то в себе Женя носил, что­то обдумывал. Ездил на службы в Подольский храм. Всегда носил на себе христианский пояс «Живый в помощи Вышняго в крови Бога Небесного водворится...» В нём и в армию поехал.

Как парня крепкого, не имевшего отклонений, Евгения определили в пограничные войска. Из «учебки» он писал нежные, полные любви, стихи...

Резко изменилось всё после получения матерью Жени телеграммы, извещавшей о том, что рядовой Родионов самовольно оставил воинскую часть.

Мать сразу же выехала в Чечню.
Командир части, полковник В.Н. Буланичев не стал интересоваться, как добралась Любовь Васильевна, где разместилась и не голодна ли она. Он только недовольно буркнул стоявшей перед ним женщине, что, мол, не разобрались: её сын не дезертир и находится в плену.

Тогда в марте она решила идти к Сергею Ковалёву, находившемуся с «Комитетом солдатских матерей» в станице Орджоникидзевская. Сей «Комитет» почему­то оказался состоящим из одних чеченок, получавших от Ковалёва гуманитарную помощь. В окружении их, явно рисуясь, господин правозащитник N 1 заорал на Любовь Сергеевну: «Зачем ты пришла ко мне? Ты вырастила убийцу, он приехал убивать мирных жителей!» 

Интеллигентный с виду человек, между прочим, «совесть» теперешних «демокрадов». Больная совесть! «Недаром, он таким образом, заработал себе орден от Дудаева», — свидетельствует мать замученного солдата.

В начале своих хождений ей повстречалась Любовь Герасимовна Мелихова — мать другого военнопленного. Он был офицером и «чехи» (чеченцы) — требовали за него выкуп в размере 250 миллионов. Она дала Любови Васильевне важный и почти пророческий совет: «Твой сын, кроме тебя, никому не нужен. Ты обойдешь всю Чечню, всех их бандитских командиров. Никогда перед ними не рви на себе волосы, не валяйся в пыли. Веди себя достойно». Она так и старалась поступать в дальнейшем, насколько хватало сил.

Как и предсказала Мелихова, Женина мама обошла всю Чечню. Была у Аслана Масхадова, Руслана Гелаева, иорданца Хаттаба.
Продав квартиру, бездомная мать пленённого солдата, снова уехала в Чечню.

Она молилась Богу, молилась своими словами и жива осталась чудом. Не погубили солдатскую мать ни минные поля, ни бомбежки, ни бандиты. Особенно тяжело приходилось у ваххабитов — уж больно они наседали насчёт принятия ислама, угрожали.

Много о чём может рассказать эта женщина. Например, о высокогорном лагере в Шатойском районе, обращение с пленными в котором было изощрённо жестоким. Там томились 150 узников.

Евгения Родионова казнили 23 мая 1996 года в день его девятнадцатилетия. Мать находилась тогда в семи километрах от него. 24 мая Бамут был взят, а через две недели оставлен российскими войсками в силу очередного предательства — соглашений в Назрани.
О том, что её сын был взят в плен полевым командиром Р. Хойхороевым, Любовь Васильевна узнала только 21 сентября того же года. Тот сначала врал, говорил, что Женя погиб во время бомбежки. Потом нервничал и, хватаясь за кобуру, всё­таки рассказал, что именно он казнил сына.

Видя, что Хойхороев не пристрелит её перед представителем ОБСЕ Ленардом, мать стала упорнее наседать на полевого командира. Тогда тот сказал, что у сына был выбор: мог бы Веру сменить, но не захотел с себя крест снимать.

Шестнадцать раз Хойхороев ставил разные условия выдачи тела Жени. Тянул время, чтобы тело сильнее разложилось и не было видно, каким образом он казнил Евгения. К тому же существовал приказ Масхадова, который естественно не афишировался, — обезображенные тела не выдавать. В конце концов, Хойхороев отправил мать искать могилу на... минном поле. При этом погиб помогавший Любови Васильевне капитан, подорвавшись на мине. У него осталось двое детей...

Не выдержал даже находившийся при Хойхороеве представитель ОБСЕ Ленард, начавший просить за измученную русскую женщину. Бандит, в конце концов, милостиво согласился отдать тела четверых пограничников, запросив сорок миллионов рублей. Таких денег у матери не было. Но на Ханкале её нашёл очередной посредник: «Давай сколько у тебя есть. Я покажу, где их зарыли. Буду ждать на окраине Бамута. Клянусь».

Мать знала, что верить нельзя. Чеченцы всегда врут. Но в этот раз произошло чудо — в назначенное время её и полковника Попова с сапёрами на окраине опустевшего Бамута ждал посредник. Он указал квадрат поиска: сто на сто метров...


Любовь Васильевна передвигалась в Чечне по всякому, и на танке с нашими бойцами.

На этом хождения по чеченскому аду не закончились. Пока женщина перевозила тело сына в Ростов, он снился ей, и все просил: «Мама, помоги!» И тогда мать солдата вновь решила идти в Чечню, чтобы не оставить там голову Евгения. Любовь Васильевна пришла в Ачхой-Мартан, нашла того чеченца — посредника и сказала ему: «Деньги ты у меня взял, а сына мне из морга без головы не отдают — не могут опознать». Тот указал место, а затем принёс голову. Наверное, тоже участвовал в казни.

За время пребывания в Чечне Любовь Васильевна пересмотрела немало голов и даже черепов и всякий раз у неё не возникало сомнений — не он. Сейчас же она без колебаний узнала: это он — её Евгений. Уложив голову в сумку, выбиралась из Чечни. В Ростов возвращалась поездом. В вагоне к ней пристала проводница: «Что вы там везёте? Такой запах». Тогда она показала проводнице, что везла с собой. «Сумасшедшая», — закричала проводница. Мать ответила: «Я то — нормальная...»

Далее начались мытарства, связанные с отправкой тела Евгения на Родину. Денег не было ни копейки. Квартира в Подмосковье, в которой они жили с сыном, заложена. Вырученные деньги пошли на уплату «чеченских услуг». Пограничные начальники почему­то посчитали, что не их забота заниматься отправкой и похоронами солдата. Пришлось давать телеграмму самому Николаю Бордюже — тогдашнему директору ФПС (ныне глава президентской администрации и секретарь Совета безопасности России). В телеграмме говорилось, что если никто не отправит тело сына на Родину, то она, мать, привезёт его на Лубянку, к зданию ФСБ. Это был крик отчаяния.

Дома мать переложила сына из «цинка» в гроб, укрыла саваном. Друзья Жени выбрали хорошее место для могилы на ближайшем погосте в Сатино-Русское. Совершили отпевание. Во время службы пела в хоре бывшая классная руководительница Жени. На пятый день после похорон сын приснился Любови Васильевне радостным и сияющим. В этот же день, пролежав долгое время на могиле сына, скончался от инсульта его отец Александр.

Любовь Васильевна знает не понаслышке, чем в Чечне занимались все эти «врачи без границ», представители ОБСЕ и другие иностранные и «наши» наблюдатели и СМИ.

Мать солдата помнит также, с какой надеждой смотрели все на генерала Шаманова. Почему нельзя было разговаривать так, как он? Захватили «чехи» по подлому двадцать одного человека. Тогда генерал снимается со своей бригадой, подходит к ближайшему аулу, вызывает чеченцев на переговоры: «Если не вернете наших бойцов к вечеру — этого села не будет. Слово Шаманова». К назначенному времени все люди были возвращены. Только так надо разговаривать с потомками хазар.

Характеристика, которую даёт эта женщина встреченным ею людям, поистине ужасна: «Был там один хороший чеченец. Учитель. Я потом видела на распространявшихся на территории Чечни видеокассетах его расстрел. Басаев застрелил его, как врага «ичкерийского» народа».

Один (!..) только человек повстречался, — почти за год блужданий! Мы все как­то пытаемся сгладить острые углы этого вопроса, дипломатично утверждая, что режим или некие силы пытались поссорить чеченский и русский народы. Все это не так! Вопрос не в том, что вайнахи воевали против славян. Вопрос в том, КАК они воевали. Их «борьба» заключается в съёмках безконечных казней русских солдат. Эти кассеты они снимали для себя, так сказать для «внутреннего пользования». На подобного рода тематике воспитывается подрастающее поколение чеченцев.

Но адское пламя вырвалось не только из бандитских душ. Как встретили дома женщину, для которой война ещё не закончилась? Хотя все знали, куда и зачем она поехала, на работе её сократили. У нас ведь рыночные отношения, то есть нами управляет Мамона. Квартира продана. Деньги пошли на уплату чеченцам за тело Евгения. Она осталась одна. Практически без жилья, без средств, без элементарной моральной поддержки. Люди шарахались от несчастной, как от прокажённой, — «своих бед навалом». Даже орден Мужества сына ей вручили тихо… Лишь после, когда все узнали о подвиге её сына. Нашлись добрые люди, помогли, выкупили и вернули ей кров над измученной её головой.

За Веру и Отечество живот свой положившие — это пополнение Воинства Небесного. Они наши заступники, молитвенники. Наша надежда. 

Но есть и другое — полтора миллиона в год погибших в пьяном чаду или от передозировки наркотиков, в поножовщине, самоубийц, жертв насилия и абортов. Это — наша национальная трагедия. И поможет нам её преодолеть Бог, который есть Покровитель и Заступник, который есть — Любовь.
Юрий Юрьев

Отзыв:
Гость:
«Кавалер ордена Мужества Евгений Родионов, но не Герой, а вот Рамзан Кадыров  («Первого русского я убил в 16 лет». — из его воспоминаний), он вот награждён высшим орденом страны и является — Героем России…   
Что-то не так в моём Отечестве...»


Молодой, 16-ти летний Рамзан Кадыров в компании наставника,
«головореза № 1» — Ш. Басаева. 

Воин в красном плаще

«В мире скорбны будете.
 Но дерзайте, ибо Я победил мир».
( Ин. 7, 12)

Ещё в 1997 году я побывала в новом тогда реабилитационном православном детском приюте. Там одна из девочек­бродяжек рассказывала мне о некоем солдате — «высокий такой, в красной плащ­палатке», который «назвался Евгением, взял меня за руку и привёл в церковь». 
Я удивилась, красных плащ­палаток вроде не бывает, потом ахнула: «Да это же плащ мученика!»

Дальше — больше. По многим церквам пошли рассказы о некоем «Божественном воине в огненном плаще», помогающем в Чечне пленным солдатам найти путь к свободе, показывающем им мины и растяжки... О нём же я услышала и от солдатских матерей в мае 1999­го: «Есть такой святой воин Евгений — мученик. Он нашим ребятам в плену помогает. Мы на него, на его молитвы перед Господом очень надеемся».
Елена Григорьева.

РОССИЯ — НЕПОБЕДИМА

«Раб Господень, девятинадесятое лето от рождества земного ныне завершает, начинает же житие надвременное. и вечное, возрожденный во Царствии Божий, Евгений, мученик всехвальный» 
(Из службы, св.мученику Евгению).

25 сентября 2010 года в городе КузнецкеПензенской области был открыт и освящён памятник Евгению Родионову: бронзовая свеча, пламя которой обнимает фигуру Евгения; вокруг головы Евгения — нимб, в руках у него восьмиконечный крест. Памятник установлен на территории школы № 4, носящей имя Евгения Родионова. 

Заведующий сектором военно-воздушных сил Синодального отдела Московской патриархии по взаимодействию с вооружёнными силами священник Константин Татаринцев предлагает прославление по формуле «Воин-мученик Евгений Родионов и иже с ним пострадавшие воины Андрей, Игорь и Александр».

Евгений Родионов является местночтимым святым в Сербии.

В мае 2011 года включён как «новомученик Евгений Воин» в воинскую панихиду, рекомендованную православным капелланам армии Соединённых Штатов Америки для совершения поминовения погибших воинов в праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи и Димитриевскую субботу.

27 апреля 2016 г. в Москве, на очередном заседании круглого стола Изборского клуба, объединяющего экспертов, аналитиков, публицистов и политиков патриотического толка, было подписано Обращение к Патриарху Кириллу о запуске процесса подготовки канонизации (прославления в лике святых) Евгения Родионова, поскольку 23 мая 2016 года исполнялось ровно 20 лет со дня его гибели. Как было сказано в Обращении, фигура воина-мученика Евгения Родионова является образцом героизма и подвижничества, мученичества за Веру и Отечество, столь необходимого нашему народу, в первую очередь, молодому поколению. 

Участники круглого стола призвали называть именем воина Евгения улицы и площади российских городов. Было отмечено, что даже нынешняя власть Чечни с огромным уважением относится к подвигу Евгения Родионова. Среди подписантов Обращения — видные священнослужители, советник Президента России Сергей Глазьев, депутат Госдумы Евгений Фёдоров, Президент Академии геополитических проблем генерал Леонид Ивашов, а также мэры городов Красногорска и Кузнецка, где родился и учился Евгений Родионов.

В десятках храмов находятся портреты Евгения (портрет-икона на алтарной двери в храме апостолов Петра и Павла в усадьбе Знаменка возле Петергофа находился примерно с 2000 г. ; на Алтае — в Акташе, Новоалтайске, Заринске и др. 

Иконы воина Евгения Русского пишутся и в Сербии. Образ «Evgheni Militarul» в росписи церкви Св. Валерия в Кишинёве, Молдова. На Украине у священника Вадима Шкляренко из Днепропетровска, (и у меня, недостойного иерея Виктора Кузнецова 23 мая 2003 г. в Подмосковье — автор), в храме мироточил образ Евгения Родионова. «Миро светлого цвета, с легким запахом хвои». Мироточил образ Евгения 20 ноября 2002 года в храме во имя святого мученика Евгения на Алтае.

23 августа 2008 г. в Харькове освящён новопостроенный храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» и в память подвига веры воина-мученика Евгения Родионова и иже с ним убиенных воинов. Также образ Евгения в полный рост расписан в храме святого мученика Иоанна Воина, который располагается на территории Военного института танковых войск Национального технического университета «Харьковский политехнический институт». 
И это далеко не все свидетельства...

Он ещё не прославлен временщиками века сего. Главное, что героический воин, исповедник Христов прославлен в народе (не только нашем, русском), особенно же и вне сомнения Тем, ради Которого он отдал свою молодую жизнь.
Священник Виктор Кузнецов.

Молитва мученику воину Евгению:

Святый мучениче Российский, воине Евгение! Милостиво приими молитвы наша с любовию и благодарением тебе приносимые пред святою твоею иконою. Услыши нас, слабых и немощных, с верою и любовию поклоняющихся пресветлому образу твоему. Твоя пламенная любовь ко Господу, верность Ему Единому, твоя неустрашимость пред муками даровали тебе жизнь вечную. Ты не снял Креста с груди своей ради жизни сея временныя. Крест твой всем нам просиял звездой путеводной на пути спасения. Не остави нас на этом пути, святый мучениче Евгение, со слезами тебе молящихся.

Кондак, глас 4-й:

Явился еси преудивлению крепостию, Христову терпению даже до смерти подражая, агарянскаго мучительства не убоялся еси, и Креста Господня не отреклся еси, смерть от мучителей яко чашу Христову прияв; сего ради вопием ти: святый мучениче Евгение, присно моли за ны, страдальче.



В подвиге молодого воина в чеченской войне его вера превысила всё, что от мира сего. Он не отрекся от Христа, и его земная жизнь на этом завершилась. Но он заслужил жизнь вечную и мученический венец.

Евгений Родионов — представитель именно того поколения, которые многие считают потерянным. Однако он отличался крепкой Верой. В окружении кровавых нелюдей он не дал разлучить себя со Христом. Крест был оставлен на его теле и после отсечения головы.

В этой подлой войне в Чечне, никто не сделал для России больше, чем воин Евгений. Он перешагнул через 75 лет атеизма и утвердил православную веру. Его мученическая кончина доказала, что и сегодня Православие живо в России, что эта земля, как и в прежние времена, рождает мучеников за Христа и тем самым — она непобедима.
Татьяна Концевич.

«До тех пор пока на земле существует Православие, в нашей жизни было и будет место мученичеству»
(Исак Сирианин)

+        +       +
Священник Виктор Кузнецов
«Мученики  нашего   времени»
Мученики. Май.
Часть 2-я

Заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 800 200 84 85 (Звонок безплатный по России) — издат.  «Зёрна»,    8 (495) 374-50-72 — издат. «Благовест»,    8 (964) 583-08-11 –  маг. «Кириллица».
19 мая 2024 Просмотров: 2 484