Высокопреосвященный митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич), родился 13 января 1892 года в губернском городе Ковно (ныне Каунас) в белорусской семье потомственного священника.

Семья Ярушевичей была одной из самых образованных и уважаемых в городе. В доме всегда царило доброе настроение, атмосфера любви и взаимной поддержки, доверие, искренность.

Мать владыки Николая Екатерина Николаевна, уроженка Тверской губернии, тоже происходила из духовной семьи. В народе её называли благочестивой. Она щедро помогала убогим, странникам, больным... И сына она учила: «Добро надо делать так, чтобы всем было легко, а то и добрым поступком можно ранить человека. Добро надо делать так, как дышишь».

В 1908 году отца Дорофея перевели служить в Санкт-Петербург. Вместе с родителями сюда переехал и юный Борис Ярушевич. Здесь весной 1909 года он закончил гимназию с золотой медалью, и, хотя душа его стремилась к духовному образованию и служению Церкви в священном сане, родители настояли на получении сначала светского образования, тем более что с детства он проявил любовь к поэзии, музыке и математике.

Поступив на физико-математический факультет Петербургского университета, уже на следующий год в течение летних каникул он прошёл весь курс Духовной Семинарии и блестяще, первым, сдал экзамены в Петербургскую Духовную Академию.

Одновременно для усовершенствования в знании церковного и гражданского права он поступил на юридический факультет университета.

Во время летних каникул студент Академии Борис Ярушевич ежегодно совершал паломническое путешествие в Валаамский монастырь, где нес различные послушания и был келейником у старцев-схимников в Предтеченском скиту, известном особенно строгим уставом.

Окончив третий курс, Борис отправился в Оптину пустынь. С трепетом внимал юноша поучениям и наставлениям Оптинских старцев.

Одарённый блестящими способностями, он заметно выделялся среди товарищей. Однокурсники любили его.

Окончив в 1914 году первым по списку Академию, он получил степень кандидата богословия.

23 октября того же года ректор Академии епископ Анастасий в академическом храме постриг двадцатидвухлетнего Бориса Ярушевича в монашество с именем Николай, в честь и память Святителя и Чудотворца Николая. В храме Иоанновского женского монастыря на Карповке владыка Анастасий рукоположил инока Николая в сан иеродиакона у гробницы Всероссийского молитвенника отца Иоанна Кронштадтского, воплотившего в себе идеал православного пастыря, молодой иеродиакон получил благословение на новый жизненный путь. 25 октября в академическом храме иеродиакон Николай был хиротонисан в иеромонаха.

В самом начале первой мировой войны иеромонаха Николая направляют в санитарный поезд в качестве духовника-проповедника, а 20 ноября отец Николай командируется в действующую армию для исполнения пастырских обязанностей.

В наспех вырытой землянке, в лесном шалаше, в сарае оставленного хутора звучит вдохновенная речь молодого проповедника. И всё шире в солдатском мире разносится весть о необыкновенном батюшке, который не поучает, а наставляет, не указывает, а как-то особенно согревает душу человеческую теплом участия, понимания, любви и ласки.

Недолго длилась служба отца Николая на фронте. Он заболевает тяжёлой формой ревматизма с осложнением на сердце. Следы этой болезни остались на всю жизнь.

Иеромонах Николай возвращается к научно-педагогической работе в Академии. 19 августа 1915 года он назначается преподавателем литургики, гомилетики, церковной археологии, практического руководства для пастырей, немецкого языка в Петербургской Духовной Семинарии.

Наряду с педагогической деятельностью молодой инок одновременно напряжённо трудится над магистерской диссертацией, защита которой состоялась 16 декабря 1917 года.

20 декабря 1918 года иеромонаха Николая назначают настоятелем Петропавловского собора, бывшего придворного, где не было прихода и надо было заново налаживать приходскую жизнь.

14 декабря 1919 года он был назначен наместником Свято -Троицкой Александро-Невской Лавры с возведением в сан архимандрита.

До 22 июня 1920 года архимандрит Николай преподавал пастырское богословие в Петроградском Богословском институте. 27 марта 1922 года резолюцией святейшего Патриарха Тихона архимандрит Николай назначается епископом. 7 апреля (25 марта) 1922 года состоялась хиротония архимандрита Николая во епископа Петергофского с оставлением его наместником Лавры.

Владыка Николай обладал и замечательными ораторскими данными. «Новый Златоуст» называли его.

В Петроградской (с 1924 года Ленинградской) епархии владыка Николай совершал епископское служение более полутора десятка лет – в трудное время церковных расколов и нестроений. Группа белого духовенства образовала самочинное церковное управление, положив начало обновленческому расколу Церкви. И хотя раскол застал владыку Николая только что рукоположенным епископом, он проявил себя ревнителем чистоты Православия.

Владыка Николай ездил по храмам, совершая богослужения, произносил пламенные проповеди. Число верных увеличивалось, из ведения живоцерковного Петроградского епархиального управления храмы возвращались в юрисдикцию Православной Церкви.

В феврале 1923 года владыка Николай в 24 часа был выслан в Зырянский край, город Усть-Колом, где провёл три года в очень тяжёлых условиях, терпя голод, холод, унижения. В это время обострился тяжелый фронтовой ревматизм, плохо было с глазами.

Он вернулся в Ленинград через три года. Первую службу по возвращении владыка совершил в храме Воскресения на Крови, при большом стечении молящихся. Когда Владыка входил в храм, все опустились на колени...

В 1935 году епископ Николай возводится в сан архиепископа Петергофского. С 1936 по 1940 год одновременно управляет Новгородской и Псковской епархиями.

Среди напряжённой церковной работы владыка Николай находит время для углубления своего образования.

В марте 1935 года из города на Неве начались выселения «чуждого элемента» в 24 часа в самые отдаленные районы. В 1938–1939 годах из 96 церквей, в городе осталось пять. Архиепископ Николай лишился викариатства, так как все церкви в Петергофе и районе были закрыты. Он служил в Никольском соборе приписным священником.

В 1939 году в состав Советского Союза вошли западные области Украины и Белоруссии. Владыка Николай был назначен архиепископом Волынским и Луцким, Патриаршим Экзархом.

В короткий срок владыке Николаю удалось провести воссоединение западных украинских и белорусских епархий с Русской Православной Церковью.

В марте 1941 года митрополит Сергий возвёл архиепископа Николая в сан митрополита.

Украина и Белоруссия первыми приняли на себя удары немецкой армии в июне 1941-го. Начало войны застало владыку в Луцке, недалеко от границы. После захвата города фашистами он продолжал духовно окормлять свою паству в прифронтовой полосе, где с риском для жизни совершал богослужения. После сдачи немцам Луцка он переселился в Киев, но к осени 1941 года Киев также оказался в осаде. В осаждённом городе митрополит страдал вместе с беженцами, и, наконец, сам присоединился к ним, не успев взять с собой ничего, кроме посоха.

По пути сапоги его развалились; полубосой, голодный, кое-как добрался до столицы. Переживания оставили свой след: в 49 лет волосы стали как снег…

С февраля 1942 года до сентября 1943 года он, по поручению митрополита Сергия, находившегося в эвакуации в Ульяновске, управляет Московской епархией и является управляющим делами Московской Патриархии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года митрополит Николай назначен членом Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. С риском для жизни он лично посетил много пострадавших районов, превращённых врагом в «зону пустыни».

Активное участие принял митрополит Николай в подготовке Собора епископов Русской Православной Церкви в сентябре 1943 года, где был избран Патриарх, образован Священный Синод, постоянным членом которого стал митрополит Николай.

С сентября 1943 года начал издаваться «Журнал Московской Патриархии». Митрополит Николай был сначала членом редколлегии, а затем до 1960 года и председателем Издательского отдела.

4 апреля 1946 года был создан Отдел внешних церковных сношений Московского Патриархата, председателем которого стал митрополит Николай.

Неоднократно предпринимал он поездки за рубеж и многое сделал для воссоединения русских православных людей с Матерью-Церковью.

Эта миссия была сопряжена с большими трудностями, но сила христианской любви, спокойная уверенность, которая исходила от владыки, благородная простота в обращении – всё это вызывало глубокое уважение, доверие и любовь к нему исстрадавшихся на чужбине русских людей.

Митрополит Николай полагал большие усилия на устроение жизни зарубежных учреждений Русской Православной Церкви, экзархатов, епархий, Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, благочиний, подворий… Усилиями Владыки Николая были воссоединены с Матерью-Церковью из раскола многие учреждения Русской Православной Церкви за рубежом. На Владыку выпала нелёгкая задача восстановления нормальных отношений с братскими Поместными Православными Церквами, затруднённых в 20–30-е годы. Он возглавлял организацию всех выдающихся событий в жизни Полноты Православия.

За многолетнюю патриотическую и церковную деятельность митрополит Николай имел много орденов и медалей, полученных и в других странах.

10 мая 1949 года Московская Духовная Академия присвоила митрополиту Николаю степень доктора богословия за совокупность богословских трудов. А затем митрополит Николай стал первым русским архиереем, удостоенным почётной степени доктора богословия шестью зарубежными академиями и институтами.

Митрополит Николай посещает храм свт. Николая в Хельсинки.

47 лет отдал Владыка Николай служению Церкви Божией как неутомимый труженик на ниве Христовой.

Несмотря на блестящую, казалось бы, международную «карьеру», жил митрополит Николай очень скромно, в ветхом деревянном домике. Простая железная кровать, угольник с образами, множество книг в шкафу, на полках.

При Хрущёве, газеты конца 50-х годов пестрели фельетонами, направленными против верующих, закрывались храмы, из восьми Духовных Семинарий были закрыты пять. Во всех городах России, Сибири, Поволжья были закрыты те церкви, которые открыли в военные годы. В антирелигиозных брошюрах прямо утверждалось, что «религия в СССР доживает последние дни». В это тяжёлое время митрополит горестно констатирует: «Жалкие безбожники! Они подбрасывают вверх свои спутники, которые вспыхивают и, погаснув, падают на землю, как спички; и они бросают вызов Богу, зажегшему солнце и звёзды, которые вечно горят на горизонте». У митрополита начинают портиться отношения с представителями власти.

В 1960 году борьба против Церкви в СССР достигла кульминационной точки. Власти решили отстранить митрополита Николая от участия в управлении Церковью. 21 июня последовала его отставка с поста председателя ОВЦС. Патриарху было предложено удалить митрополита Николая из Москвы. Уступив давлению, он предложил митрополиту Николаю перейти на другую кафедру – в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался.

Здоровье владыки в силу гонений на него, было сильно подорвано. Этим воспользовались. Ему предложили написать прошение об уходе на покой.

В ветхом доме в Бауманском переулке, ему предстояло провести последний год жизни. Со времени ухода на покой митрополит Николай служил лишь дважды.

«Мне скоро семьдесят лет, — делился Владыка со своей духовной дочерью, — но сколько во мне сил и желания продолжать работу... Здоровье моё, слава Богу, держится, но отрыв от алтаря безконечно тяжёл». Перед Пасхой 1961 года он просил разрешения Патриарха Алексия I где-нибудь послужить. Ему обещали Рязань. До пасхальной ночи он ждал телефонного звонка и разрешения выехать, но телефонная связь прервалась. Владыка сам пошёл на телефонную станцию, добился восстановления связи, но звонка не дождался. Тогда владыка сказал жившей у него старице: «Дарья, иди в храм, я облачусь и буду служить дома!»

В начале ноября митрополит Николай заболел. В воскресенье утром приезжал профессор Е. Вотчил. Уколы болей не снимали, а увеличивали. Профессор настаивал, что необходима госпитализация. Отец Николай не соглашался. Приехавшие врач и санитары силой увезли владыку. Они вынесли его на руках через окно, оно было шире двери и способней для их поспешных действий.

В Боткинской больнице владыка в течение месяца находился в полной изоляции: к нему не пускали близких, он был лишён возможности причащаться Святых Христовых Тайн. В начале декабря начался отёк правого легкого, от уколов воспалился язык, губы сохли, митрополит Николай очень слабел. Все действия врачей не облегчали, а усугубляли его ухудшавшееся состояние. В ночь на 13 декабря поднялась особо высокая температура…

В 4 часа 45 минут Владыка Николай вздохнул в последний раз. 14 декабря его облачили и, положив в гроб, повезли в Лавру. Отпевали при большом стечении народа в Трапезном храме, где несколько месяцев назад владыка отслужил свою последнюю литургию.

Гробница Владыки находится в крипте Смоленской Церкви в Троице-Сергиевой Лавре Сергиева Посада.

Татьяна Весёлкина, Мария Анфимова.

И кн. «Златоуст ХХ века»: Митрополит Николай (Ярушевич)в воспоминаниях современников. СПб, 2003.
«Не обманывайтесь. Бог поругаем не бывает!»(ап. Павел).

Конфликт с властями и смерть.

В конце 1950-х годов ранее весьма комфортные отношения (по крайней мере, внешне) митрополита Николая и советской власти резко обострились. Будучи человеком, привыкшим к реалиям «позднесталинского» времени, владыка не смог адаптироваться к реалиям «хрущёвского» периода советской истории, который характеризовался не только «оттепелью», но более – активизацией атеистической политики власти. Всё чаще он выступал с критикой атеизма. Один из ближайших сотрудников митрополита, А. В. Ведерников, вспоминал:

«Проповеди митрополита Николая в Преображенском соборе, где он обыкновенно служил в Москве, становились всё более и более резкими.

Поскольку в случае смерти престарелого Патриарха Алексия митрополит Николай почти автоматически становился бы его преемником, власти спешно разработали сценарий устранения митрополита. 21 июня 1960 года, по прямому требованию нового председателя Совета по делам РПЦ В. Куроедова, он был освобождён от должности Председателя Отдела внешних церковных сношений, а 19 сентября 1960 – и от должности митрополита Крутицкого и Коломенского. (Фактически Патриарх Алексий 1 предал митрополита, поскольку перед его отъездом в отпуск заверил его, что прошение нужно лишь для успокоения Куроедова, а рассматриваться оно в отсутствие митрополита не будет).

В последний год жизни ему было фактически запрещено служить: он участвовал в публичных богослужениях только дважды и на Пасху 1961 он был вынужден служить дома, не получив дозволение служить где-либо.

Скончался в Боткинской больнице. Существует устойчивое мнение, что его смерть была насильственной (и, следовательно, мученической). Погребён в крипте Смоленской церкви в Троице-Сергиевой лавре.

(Воспоминания архиепископа Василия (Кривошеина) о митрополите Николае).

Какой пример для нас!

В Голландии в Гааге было богослужение. Церковь – малюсенькая. Туда приехал владыка Николай Кpутицкий.

В алтаре и самом храме было очень мало места. Туда пришла горсточка прихожан, а кроме них – все, кто хотел следить за митрополитом Николаем Кpутицким: не скажет ли он, не сделает ли он что-нибудь. И атмосфера была тяжёлая. Несмотря на это владыка Николай служил, как будто он один перед Богом, а в храме была такая чеpесполосица различных чувств, переживаний.

После службы одна голландка сказала: «Что это за человек?! Вокруг него буря, а он стоит, как утёс».

Сожалею о происшедшем со мною. Когда я в первый год служения священником в Голландии узнал, что митрополит Николай должен был приехать на профсоюзный съезд в Шеффилд, то послал ему телеграмму в Москву: «Ввиду того, что вы приезжаете на политический съезд, я вас прошу в мой храм не приходить, потому что я вас не допущу». Я был тогда щенком, но он мне телеграммой ответил: «Одобряю и благословляю». Вот какого размера был этот человек!

В период опалы, о нём говорили Бог знает что. Владыка Сеpгий (Старогородский) попросил его стать посредником между ним и Сталиным. Он отказывался: «Я не могу!..» Митрополит Сергий настаивал. – Вы единственный, кто это может сделать, вы должны!» Три дня митрополит Николай молился перед иконами и кричал: «Спаси меня, Господи! избави меня!..» После трёх дней встал и дал своё согласие. После этого ни один человек не прошёл через его порог, потому что верующие перестали верить, что он свой, а коммунисты знали, что он не свой. Его встречали только в служебной обстановке.

Ни один человек ему руки не подал. Вот какая жизнь! Это мученичество такое же, как быть расстрелянным. А потом, когда он восстал и стал говорить проповеди, где обличал безбожие, ему запретили говорить проповеди, его закрыли от верующих. Умирая, он оставил записку: «Я всю жизнь хотел служить Церкви, и меня все оставили. За что, за что?» Это письмо у меня есть. Вот какой человек, вот какой пример!

Из книги Антония Суpожского «Дом Божий».

Свидетельство очевидца – епископа Анатолия:

– Я присутствовал, когда он служил свою последнюю службу в Тpоице-Сеpгиевой лавре, куда его привезли тоже тайно, никто не был оповещён. Это всё было в период его опалы, и он очень сильно это переживал. Он даже не имел возможности встречаться с Патpиаpхом, никто его не посещал. Возможность общения с ним была полностью отрезана для всех, даже тех, кто его близко знал и любил. Об этой службе я могу только передать впечатление внешнее и внутреннее. Трапезный храм был переполнен, и он стоял и рыдал; знаете, он стоял, молился, он чувствовал, что это его последнее богослужение на этой земле. Во время евхаpистического канона особенно по его лицу просто текли слезы, он не мог спокойно говорить. Когда он произносил: «Пpимите, ядите».., это были слова-pыдания; он чувствовал: вот уже встреча с вечностью, перед которой он стоит.

«Как железо ковачу, так я передаю себя и свою волю Господу Богу.

Как Ему угодно, так и действую, своей воли не имею,

а что угодно Богу, то и передаю».

(прп. Серафим Саровский).

Митрополит Николай (Ярушевич)

(по личным воспоминаниям и рассказам лиц его знавших)

…В июле 1960 года, во время моей поездки в Москву, мне пришлось ближе встретиться с митрополитом Николаем и беседовать с ним с полной взаимной откровенностью. Это было время начала нового «хрущёвского» гонения на Церковь, о котором на Западе было ещё мало известно. Реальности масштабов, силу и размеры гонений никто ещё не представлял.

Всех нас как громом поразила внезапность и непонятность отставки (21 июня 1960г.) митрополита Николая, от должности председателя Отдела Внешних Церковных сношений и замена его на этой должности на архимандрита Никодима (Ротова). Положение митрополита Николая на должности главы «иностранного» Отдела казалось настолько прочным, деятельность его в этой области была в высшей степени компетентна, а известность его за границей столь велика, что отставка его выглядела совершенно необъяснимой.

Прошло менее месяца после отставки митрополита Николая, и в этой тревожной атмосфере, полной неопределённости, я отбыл самолётом в Москву.

На следующий день по приезде, в канун праздника преподобного Сергия, я начал выяснять возможности встретиться с митрополитом Николаем. У меня было к нему поручение от нашего Экзарха, да и сам я очень хотел его видеть.

Мне было сказано сопровождавшим меня протоиереем Матфеем Стаднюком, что митрополит Николай будет на празднике в Лавре. Туда мы прибыли на машине в самый день праздника (5/18 июля), за час до начала литургии.

Через несколько минут пришёл и митрополит Николай. Никого кроме нас пока не было. Я сразу, не теряя времени (так как не знал, сколько времени мы останемся наедине), обратился к митрополиту Николаю: «Приветствую Вас от лица нашего Экзарха и от всего нашего Западно-Европейского Экзархата и хочу Вам сказать, как мы все были глубоко огорчены Вашей отставкой. Мы все надеемся, что она будет только временной!

– Да, – ответил митрополит Николай, – меня уволили так и так…

И при этих словах он сделал два энергичных жеста правой рукой со сжатыми кулаками, сверху вниз, как бы наискось перед собою, будто бы рубил сплеча, (что он хотел выразить этим жестом мне до сих пор не совсем ясно) Вероятно, что его добивали со всех сторон.

– Почему, – изумлённо спросил я, – как это случилось?

– Это не от Церкви. Это от гражданских властей. Вы, наверное, слышали, что у нас за последнее время очень усилилась антирелигиозная пропаганда. Я с этим боролся в своих проповедях. Не в тех, конечно, которые печатались в ЖМП, а в церквах. Именно это и было неприемлемо для наших сегодняшних властей. Им нужны архиереи, которые молчат и торжественно служат. А те, которые проповедуют и борются с безбожием, им не выносимы и не понятны. Вот меня и убрали! Конечно, внешне всё произошло по порядку, я уволен Синодом по собственному прошению, но меня вынудили его подать.

– Но Владыко, – заметил я, – тогда было бы естественнее уволить вас от должности митрополита Крутицкого, а оставить вас на должности председателя Отдела Внешних Церковных сношений. Тем более что ваша деятельность в пользу мира была широко известна во всём свете и, вероятно, ценилась Советским правительством. Странно в таком случае, что поступили наоборот, оставили митрополитом Крутицким, а уволили из Внешнего отдела.

– У нас, как вы знаете, – ответил митрополит Николай, – переменилось чиноначалие (намёк на замену Карпова Куроедовым). Оно не знает хорошо моей деятельности в пользу Мира и потому не ценит её. А уволить меня от должности митрополита Крутицкого они не могли. Это не в их силах».

Я спросил ещё митрополита Николая о нашумевшей речи Патриарха Алексия на заседании «Советского Комитета защиты Мира».

– Эту речь составил я, – ответил мне митрополит Николай, – Патриарх только её прочитал. А вы знаете, что произошло потом? Когда Патриарх закончил читать речь, в зале раздались два-три жидких хлопка, а вслед за тем один за другим поднялись представители «общественности» и начали громить Патриарха... «Вы хотите нас уверить, что вся русская культура создана Церковью, что мы ей всем обязаны, но это неправда…» и т.д. Произошёл целый скандал. После чего Патриарх на меня сильно осерчал.

Далее я передал митрополиту Николаю приглашение нашего Экзарха приехать во Францию, посетить наш Экзархат. «Это очень укрепит положение нашей Церкви во Франции», (добавил я).

Митрополит Николай заинтересовался переданным мною приглашением и попросил меня поговорить об этом с Патриархом.

– А как объяснять за границей причины вашей отставки? – спросил я.

– Скажите, что уволен по неизвестным причинам. Во всяком случае, не «по состоянию здоровья». Опровергайте это. Сейчас я чувствую себя физически лучше, чем уже много лет назад.

В это время вошёл Патриарх Алексий, и наш откровенный разговор с митрополитом Николаем прекратился.

Я передал Патриарху письмо Экзарха и устно подтвердил приглашение митрополиту Николаю посетить наш Экзархат во Франции.

Праздничную литургию в Троицком соборе Патриарх служил с митрополитом Николаем и мною. Другие архиереи (а их приехало на праздник восемнадцать) служили в других церквах Лавры. К обеду у Патриарха были приглашены сослуживавшие с ним литургию и наиболее «важные» из гостей; всего человек десять-пятнадцать. Патриарх сидел во главе стола, по правую руку от него, сидел митрополит Николай, а по левую – Куроедов. Непосредственно ниже митрополита Николая сидел я, и ещё несколько ниже сидели епископ Подольский Никодим (Ротов) и помощник Куроедова.

Меня чрезвычайно поразило, что Куроедов, обращаясь к Патриарху, называет его не «Ваше святейшество», а просто «Алексей Владимирович».

+ + +

В четверг 8/21 июля был праздник Казанской Божией матери, очень торжественно празднуемый в Москве. Всенощную накануне в Патриаршем соборе служили Патриархи Московский Алексий и Грузинский Ефрем. Сослужил митрополит Николай и другие архиереи, в том числе и я.

Наш разговор с митрополитом Николаем начался с того, что я спросил его, правда ли, что на Пасху этого года в Киеве во Владимирском соборе во время заутрени комсомольцы мешали богослужению. Прерывали его хулиганскими выкриками и прочими безобразными действиями (дело в том, что я об этом, прочёл в заграничных газетах).

– Не только в Киеве, – ответил митрополит Николай, – но по всей стране на Пасху прокатилась волна грубейших и безобразнейших антирелигиозных демонстраций. Мне даже неловко описывать их, особенно здесь, в церкви, но я всё-таки скажу, чтобы Вы знали правду. В одном из городов на Украине, во время службы, в церковь ворвалась толпа молодых людей, они несли на руках обнажённую девушку. Толпа направилась к алтарю и пыталась через царские врата войти в него и положить девушку на престол.

Конечно, это им не удалось, верующие вмешались и помешали.

– Но как же реагирует на это Патриархия? – спросил я, – протестует ли она? И что делает милиция, ведь она обязана по закону не допускать таких безобразий?

– Патриархия делает что может, но без больших результатов. Каждый раз, как нам становиться известно о таких бесчинствах во время богослужений, а об этом нам сообщают с мест наши архиереи и духовенство или даже верующие миряне, мы протестуем и жалуемся Совету по делам Православной Церкви, на подобные безобразия. Просим принять меры против виновных и против повторения подобных случаев. Обыкновенно через несколько месяцев, приходит ответ, что расследование не подтвердило содержания нашей жалобы и что, следовательно, она неосновательна. Что же касается милиции, то она в подобных случаях просто исчезает и появляется только по окончании бесчинств.

Мне было интересно продолжить начатый разговор, понять из первых уст о том, что же происходит сейчас в стране с положением Церкви и верующими.

– А правда ли, как я слыхал, что за последние шесть месяцев было закрыто свыше 500 церквей? И каким образом они закрываются? Ведь по закону для закрытия храма нужно согласие верующих? – спросил я.

– Да, это правда, – продолжал митрополит Николай, – А ведь способов то закрыть церковь много.

Я был потрясён услышанным и просил митрополита Николая продолжить свой рассказ.

– Могу Вам привести некоторые способы закрытия храма. В один назначенный властями день, обыкновенно в воскресенье после окончания богослужения, когда народ уже разошёлся, около храма собирается толпа в несколько сот человек. Всё это коммунисты, комсомольцы и весь так называемый актив. Они вооружены соответствующими инструментами, и в течение нескольких часов физически разрушают и уничтожают храм! А церковную утварь, книги, облачения, иконы – грузят на грузовики и увозят в неизвестном направлении.

– Но это, вероятно, может происходить только в деревнях? – спросил я, совершенно убитый рассказом владыки Николая.

– Почему же только в деревнях. Это происходит даже в сравнительно больших городах, – ответил митрополит Николай.

– Вот Вы говорите мне о преследованиях и тяжёлом положении Церкви в современной России, – продолжал я, – а всего несколько недель тому назад была в Англии монашеская делегация Русской Церкви с архимандритом, теперь епископом Никодимом (Ротовым) во главе. И владыка Никодим на задаваемые ему англичанами вопросы отвечал, что Церковь в России свободна и никаких гонений или притеснений нет.

Митрополит Николай грустно улыбнулся в ответ.

Мне удалось задать митрополиту Николаю последний вопрос. В это время нас уже почти кончили облачать, иподиаконы оставили нас одних, и мы сидели рядом друг с другом в мягких, покрытых белыми чехлами креслах, в алтаре собора.

– А скажите, можно ли доверять Вашему преемнику по Отделу внешних сношений епископу Никодиму? Этот вопрос задаётся у нас в Экзархате. И мне лично хотелось бы знать Ваше мнение.

Тут митрополит Николай сделал своеобразную гримасу, как будто он попытался проглотить что-то очень неприятное и противное. При этом он крутил головой направо и налево, отчасти вниз, но продолжал упорно молчать.

Больше мне не пришлось, поговорить с митрополитом Николаем, и кто мог тогда предвидеть, что больше я его не увижу.

Желая встретиться или, по крайней мере, поговорить по телефону с митрополитом Николаем. Я позвонил в Патриархию, мне сказали, что митрополита Николая нет, но ему передадут о моей просьбе. Попозже, когда я снова позвонил, мне ответили, что митрополит Николай был, но уехал и передать ему о моём желании его увидеть «не успели». Я понял, что у Патриархии в этом деле большой опыт.

Итак, в три часа дня я был в Патриархии, во Внешнем отделе (тогда он ещё помещался в том же здании, что и Патриархия, в Чистом переулке). Я хотел попрощаться и поговорить перед отъездом с епископом Никодимом (Ротовым). Мы долго с ним беседовали о делах Экзархата. Отчасти о моих впечатлениях и о положении Церкви.

Через какое то время епископ Никодим сам начал со мною, каким-то особенно серьёзным тоном, разговор о митрополите Николае.

– Я знаю, что у вас в Западно-Европейском Экзархате митрополит Николай пользуется большой популярностью, и у вас многие думают, что отставка его вынужденная, и он скоро вновь вернётся на своё место председателя Отдела Внешних церковных сношений. Я должен Вам определённо заявить, и прошу Вас передать это официально от моего имени, что отставка митрополита Николая окончательная. На свой пост он больше не вернётся. Вы должны в дальнейшем сотрудничать с лицами, назначенными Патриархией на его место.

– Конечно, мы будем лояльно и по-братски сотрудничать с вами, это наш долг, – ответил я, – Ведь мы служим не «лицам», а Русской Православной Церкви. Но это не мешает нам искренне сожалеть об уходе митрополита Николая, от которого мы видели постоянно добро и заботу. Более того, мы высоко ценим его как выдающегося деятеля Русской Православной Церкви. Мы скорбим о случившемся.

– Напрасно, – сказал епископ Никодим, – у вас на Западе создалось неправильное представление о митрополите Николае. Вы его недостаточно знаете. Как бы его характеризовать? Вы слышали, наверное, о ходком у нас выражении «Культ личности»? Так вот, митрополит Николай был типичным выражением этого культа своей собственной личности. В деловом отношении митрополит Николай – ничто.

– Но митрополит Николай, широко известен на Западе, очень популярен там, и нельзя, по-моему, с этим не считаться, – возразил я.

– Как раз наоборот, – воскликнул епископ Никодим. – Своими крайними, ненужными выступлениями он вызвал всеобщее недовольство, стал одиозной, неприемлемой фигурой. И это было одной из причин его увольнения.

На следующее утро, 30 июля 1960 года я улетел в Париж.

+ + +

Обстоятельства смерти митрополита Николая 13 декабря 1961 года были весьма смутными. На митрополита Антония, который присутствовал на похоронах, произвело угнетающее впечатление спешка и быстрота, с которой всё происходило. Сами похороны, отпевание, речь Патриарха, вся обстановка в Лавре, произвели на него очень тяжёлое впечатление.

В Москву я снова попал только в октябре 1964 года и всего на две недели. Находясь в Лавре, я захотел посетить могилу митрополита Николая. Мне обещали, но почему-то медлили. Пришлось дважды повторять просьбу, второй раз более энергично. Тогда сопровождавший меня служащий ОВЦС, повёл меня к одной из церквей Лавры. Здесь в крипте находилась могила митрополита Николая.

Монах открыл ключами крипту, и мы вошли в неё.

Как мне сказали, иногда совершаются панихиды на могиле митрополита Николая, тогда пускают народ. Но обыкновенно храм закрыт.

Подробности об обстоятельствах отставки митрополита Николая наиболее верно, рассказывал А.В. Ведерников. Последний был близок к покойному митрополиту Николаю.

К Патриарху весной 1960 года явился Куроедов и его сотрудник. В течение нескольких часов они кричали на Патриарха, категорически требуя устранения митрополита Николая от всех должностей. Патриарх долго сопротивлялся, но, наконец, вынужден был уступить, выговорив только, что увольнение митрополита Николая, будет происходить постепенно, с временными промежутками.

Конечно, не раз мне приходилось беседовать о митрополите Николае с митрополитом Никодимом (Ротовым). Это бывало по большей части во время его заграничных командировок. Отношение его к митрополиту Николаю оставалось неизменно отрицательным. Он опровергал распространённые версии о его насильственной кончине. И как я лично убедился, серьёзные и осведомлённые люди в Москве верят рассказам о его «не своей смерти».

Отзывы митрополита Никодима о личности митрополита Николая (Ярушевича), которые он мне излагал, были обыкновенно иронические.

Он говорил это в порыве раздражения и несдержанности.

Митрополит Николай для меня принадлежит к первой категории лиц: тех, кто мне симпатичны и кому я могу доверять.

Воспоминания архиепископа Василия (Кривошеина)

написаны в Брюсселе – сентябрь1969г.

Париж – 2002 г.

Так простилась с ним наша церковь

1960 год. В Москве в это время происходили знаменательные события.

Борьба против Церкви достигла апогея. Это было время, когда в международном соревновании, в гонке вооружений Советский Союз вышел на первое место – в 1957 году ему удалось поднять спутник, в 1959 году взлетел в космос советский человек, русский парень Юрий Гагарин. Советское оружие праздновало триумфальную победу. Хрущёв в своих речах захлебывался от восторга, упиваясь на этот раз не дутыми, а действительными, хотя, как оказалось, эфемерными победами.

Эта ситуация была крайне опасна для Церкви и для всех религиозных людей в России. «Они теперь плюют на всех, – наступление на церковь по всему фронту», – говорил мне конфиденциально один крупный церковный деятель. Митрополит Николай очень тяжело переносил очевидное фиаско политики «примирения непримиримых», – но не сдавался. Уже на протяжении многих месяцев воздействовал он на Патриарха, пытаясь вывести его из состояния бездействия, побудив выступить открыто в защиту Церкви. Престарелый, больной, слабый Патриарх колебался. Составлявшие непосредственное окружение Патриарха, всячески тормозили, удерживали его, безпокоясь за его (и свою) безопасность, от всякого смелого шага.

Весной 1960 года должен был состояться Московский пленум сторонников разоружения. В числе приглашённых был Патриарх, который должен был произнести ставшую уже обычной речь с призывами к разоружению от имени Православной Церкви.

Митрополит Николай решил воспользоваться этим моментом, чтобы побудить Патриарха к открытому выступлению в защиту Церкви. Им была написана речь. Эта речь представляла собой своеобразную декларацию: она состояла из перечисления исторических заслуг Православной Церкви перед русским народом. От крещения Руси до Отечественной войны 1941-1945 годов. И предельно сильная фраза в конце: «Теперь эта Церковь подвергается нападкам, но это Её не смущает, ибо она помнит слова Своего Основателя: „Церковь Мою созижду на камне, и врата адовы не одолеют Ее“».

Шок всех присутствовавших. Аплодисменты (несколько неожиданные) большой части зала. В кулуарах митрополит Николай встречает коллегу по Совету Мира А. Карева. Спрашивает его: «Ну как?» – «Сильно!», – отвечает тот.

Власти не дремали. Понимая, что за всеми этими актами сопротивления стоит митрополит Николай, они прежде всего решили его отстранить.

В конце июня последовала его отставка с поста заведующего ОВЦС при Патриархии. На его место был назначен никому тогда ещё не ведомый архимандрит Никодим (Ротов). Но тот быстро «подрос». 20 июля 1960 года произошла хиротония Никодима (Ротова) во епископа Подольского. А через две недели он уже был возведён в достоинство архиепископа!

Патриарху было предложено удалить митрополита Николая из Москвы. Патриарх, уступил давлению и быстро сдал свои и без того нерешительные позиции перед давлением Куроедова.

Окружение Патриарха делало своё дело. Они влияли на Патриарха, уговаривая его согласиться на предложение Куроедова. Они решили соединить приятное с полезным: избавиться от митрополита Николая, который давно уже стоял им поперёк горла, как единственный независимый человек, который, пользуясь своей громкой международной известностью, мог действовать против власти, нарушая их удобное соглашательство.

По уже установившейся традиции митрополит Николай собирался в сентябре в отпуск в Сухуми. Здоровье его было сильно подорвано той нервной, напряжённой жизнью, которой он жил: непрестанными разъездами, треволнениями, а в последнее время противостоянием Куроедову и патриаршему окружению.

Уход Митрополита от управления произошёл в атмосфере мрачного вероломства. Во время прощального визита митрополита к Патриарху перед уходом в отпуск говорит ему Патриарх: «Они настаивают на вашем уходе. Напишите прошение об уходе на покой. На осенней сессии Синода без вас мы его рассматривать не будем, а там это забудется».

Митрополит Николай из послушания (сказался и старый интеллигент), написал прошение состоянию здоровья.

Не подозревающий подлога и подлостей, митрополит Николай на отдыхе и лечении.

Когда митрополит был в Сухуми, ему пришла телеграмма от Патриарха о том, что его прошение об уходе на покой удовлетворено.

В момент получения патриаршей телеграммы Митрополит горестно сказал:

«Патриарх заставляет меня остаться без слов».

Действительно, все слова здесь были бы излишни.

Мы и не будем делать никаких комментариев, а лишь расскажем о последних днях Митрополита. Уход Митрополита от управления произошёл в атмосфере мрачного вероломства. С полным нарушением этикета.

Ему велено было оставаться в Сухуме до начала ноября. Тем временем в Москву из Питера приехал новый митрополит Крутицкий и Коломенский Питирим (Свиридов). Тихий и совершенно деморализованный старичок. Бояться его ни властям, ни кому-либо ещё не приходилось.

Когда вернулся в Москву митрополит Николай, на вокзале его встретили лишь два человека. Прямо с вокзала Митрополит проехал в свой деревянный домик в Бауманском переулке, где отныне предстояло ему провести последний год жизни. Сумрачный и одинокий это был год.

Вначале митрополита Николая хотели услать в один из сохранившихся монастырей. На скандал, связанный с применением прямого насилия, пока не решились. Зато отказывали Митрополиту в служении. В Светлую ночь Митрополит Николай написал Патриарху следующее письмо: «Первый раз в жизни в Светлую ночь я не в храме, сижу один в своей комнате и плачу». После этого ему было послано приглашение отслужить литургию на Светлой неделе в четверг, в трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры. Это было его последнее служение.

Насильно помещённый в больницу, он лежал в мрачных стенах Кремлевской больницы больше месяца. Никого к нему не пускали.

13 декабря 1961 года, в день апостола Андрея Первозванного, владыка перекрестился и закрыл глаза. Через некоторое время последовала смерть.

14 декабря с большим трудом пробились в покойницкую больницы. Нашли обнажённое тело владыки. На ноге чернильным карандашом было написано: «Ярушевич». Надели на владыку подрясник и монашеский параман. Положили в гроб, повезли в Лавру.

17 декабря состоялись похороны. Отпевали в трапезном храме, где несколько месяцев назад, на Пасху, он отслужил в последний раз литургию. Было много народу, но далеко не все желающие смогли попасть на похороны, так как в восемь часов утра неожиданно перестали ходить поезда!.. Не ходили до 3-х часов дня, до окончания похорон.

Народ стоял с зажжёнными свечами, по церкви шныряли шпики. В притворе было много венков.

Патриарх прочёл разрешительную грамоту, сказал несколько слов. И потянулась длинная очередь к гробу, для последнего прощания.

Тело Митрополита через несколько минут перенесли в усыпальницу, в подвале «ротонды» — небольшого храма в честь Смоленской иконы Божией Матери.

Так простилась с ним Православная паства Москвы.

Из книги А. Краснова-Левитина «В поисках Нового Града. Воспоминания ч. III», 1980.

«До тех пор пока на земле существует Православие,

в нашей жизни было и будет место мученичеству»

(прп. И. Сирин).

На смерть иерарха

Всем нравилась его мягкость, изящная простота в обращении, одухотворенность и в то же время живой, практический ум. На всём. Что связанно с митрополитом Николаем лежит отпечаток ласковости и приветливости, элегантности и простоты...

Это был прежде всего человек высокой культуры, очень типичный представитель старой – хорошей петербургской интеллигенции.

Все выходили из его кабинета улыбающиеся, очарованные и обвороженные любезным обращением Владыки.

Он был поповичем, сыном священника – сурового престарелого отца Дорофея, строгого и резковатого протоиерея, который прошёл суровый жизненный путь, имел практичность, знание жизни, чувство реальности, в высочайшей степени присущие и Митрополиту.

Соединение высокой культуры с практичностью, искренней, традиционной (всосанной с молоком матери) религиозности – сделали из митрополита Николая одного из крупнейших деятелей, которых имела Русская Церковь XX века.

Жизненный путь Митрополита с внешней стороны – сплошной триумф.

Двадцать один год– окончание Духовной Академии.

Двадцать три года – магистр богословия.

Двадцать восемь лет – архимандрит – наместник Александро-Невской Лавры.

Тридцать лет – епископ.

Сорок восемь лет – Митрополит.

Затем почти два десятка лет кипучей международной деятельности.

Лондон и Париж, Берлин и Варшава, Прага и Будапешт, Нью-Йорк и Александрия, Цейлон и Стокгольм. Английский король с почётом принимает человека, который всего лишь шесть лет до этого как «поповский лишенец», не мог записаться ни в библиотеку, ни в амбулаторию в своей стране.

Уинстон Черчилль говорит ему проникновенные слова: «Это в ваших руках будущее России».

Великий русский писатель Иван Бунин – жадно слушает его рассказы о Родине. А. Н. Толстой с интересом ведёт деловой разговор с митрополитом Николаем.

Его имя произносится на всех языках. Его лицо запечатлено на тысячах фотографий.

Его называют «вторым министром иностранных дел». Никто не сомневается в том, что ему предстоит быть в недалеком будущем Первосвятителем Русской Церкви.

И вдруг – крах.

Последний год его жизни: одиноко живёт он в своём деревянном доме, в тихом московском переулочке. Постоянные уколы, мелкие и значительные унижения: его не приглашают служить, о нём говорят с насмешкой вчерашние холопы.

А затем – одинокая смерть, в зимний холодный день – 13 декабря – в 4 часа утра в Кремлевской больнице.

И похороны в Лавре – торжественные, но обычные архиерейские похороны.

Полное молчание газетчиков, вдруг позабывших, что покойный был человеком, оказавшим неоценимые услуги русскому народу и государству (и во время войны своими патриотическими призывами, и в послевоенные годы, как один из главных участников и организаторов движения удержавших мир от едва не продолженной далее военной катастрофы).

Митрополит Николай был – крупнейшим церковным деятелем. Быть может, единственным деятелем, в подлинном смысле этого слова, которого имела Русская Церковь за последнее время.

Творцом «послевоенной эпохи» (с 1943-го по 1958 г.) в истории Русской Церкви надо считать главным образом – митрополита Николая.

Не умаляя значение Патриарха Алексия, всё же справедливость требует признать главным деятелем послевоенной эпохи митрополита Николая, который превосходил всех своих собратий энергией, талантом и образованием.

В 20-х и 30-х годах, когда многие пастыри (для спасения своей жизни и положения) совершили грех Иуды – епископ Николай ни разу не запятнал себя ни предательством, ни позорными связями с б. ЧК-ГПУ и прочими МГБ.

И в 1960 году Митрополит предпочёл уйти на покой (что ему– человеку активному и энергичному – было очень тяжело), чем согласиться с поношением Православной Церкви, закрытием храмов и монастырей.

В противоположность своим не в меру робким собратьям Митрополит непрестанно проповедовал, непрестанно говорил о вере, о необходимости отстаивать Церковь и передать её учение грядущим поколениям.

Всегда, во все времена, властолюбцы, тираны и деспоты больше всего боялись ясности. Единоначалие (неограниченная власть) – и советская республика. Демократическая конституция – и всевластие МГБ – это ли не компромисс?

И взаимоотношения Церкви с государством в эту эпоху были основаны на парадоксальнейшем компромиссе: полугосударственная церковь в системе атеистического государства. Из всех компромиссов – это самый невероятный, тяжелейший. И, однако, как оказалось, возможный.

В сталинскую эпоху митрополит Николай и вышел на историческую авансцену именно потому, что он был неподражаемым и талантливейшим дипломатом. Он добился максимума пользы для Церкви и сделал для неё всё, что было в тех условиях возможно. Он пережил (хотя и ненадолго) сталинскую эпоху и поэтому пережил свою славу. Ибо теперь наступила пора ясности и дневного света, – и не верхушечные компромиссы с теми или иными государственными деятелями. Он и тут – первопроходец! Знал, что теперь решат судьбу Церкви, – открытая, самоотверженная и упорная борьба за людские души.

Люди будущего, быть может, с уважением остановятся около скромной могилы русского архипастыря, в подвале Смоленской Церкви в Троице-Сергиевой Лавре.

Большая культура, искренняя религиозность, горячий патриотизм и жизненный реализм – вот то ценное, чему должны учиться у почившего Владыки молодые поколения русских людей.

И мы, так хорошо его знавшие, обнажая головы перед его памятью, говорим:

«Ты делал что мог – и если в чём ошибался, то не уронил и не запятнал чести архипастыря». Владыко, до свидания, дорогой!

С. Николаев.

17 декабря 1961 г.

«Славянское самосознанье, как Божья кара, их страшит».

(Ф.И. Тютчев).

Новые времена – новые «песни»

В историю Русской Церкви 1961 год войдет как печальная дата. Летом состоялся «собор» в Троице-Сергиевой Лавре, положивший начало новому церковному устройству.

Даже обновленческие соборы 20-х годов, не признаваемые нашей Церковью, все же имели более приличествующую видимость. «Собор» продолжался всего один день (точнее, 2 часа). Никто из архиереев – участников ещё накануне понятия не имел о том, что они приехали на собор. Это было в Сергиев день – 18 июля 1961 года, когда по традиции в Троице-Сергиеву Лавру съезжается множество гостей, в том числе и много архиереев.

Все архиереи, собравшиеся на собор, были уверены, что их приглашают на праздник для участия в богослужении. Лишь 18 июля после праздничной литургии, крестного хода и торжественного обеда в патриарших покоях им объявили о том, что предстоит собор, причём тут появились Куроедов и другие работники Совета по Делам Православной Церкви.

Весь «собор» состоял из речи Патриарха и открытого голосования. Никаких прений не было. Власти при этом не скрывали, что их целью является создание условий для ликвидации Русской Православной Церкви в ближайшем будущем.

Отныне во главе приходов стояли так называемые «тройки», состоящие из председателя, секретаря и казначея, состоящие из людей, никем не избранных, никем не уполномоченных, назначенных Райсоветом, которые были хозяевами храма. Обычно это были весьма «лояльные» граждане, близкие к властям, нечистые на руку, которые иногда даже не считали нужным притворяться верующими.

Вновь назначенный начальник Отдела внешних сношений архиепископ Никодим (Ротов) формировал учреждение.

Биография его такова:

Борис Ротов родился в Рязани в 1929 году в семье местного партийного «деятеля». Его отец – из крестьян, человек энергичный и практический. В последнее время был третьим секретарём Рязанского обкома партии. Мать – крещённая еврейка Сионская, энергичная, по профессии учительница.

Конец войны – время своеобразное. Только что было восстановлено патриаршество, в Москве непрестанно рукополагались епископы и священники, всюду открывались храмы. Церковные люди переживали состояние подъёма.

В Рязани было решено восстановить древний великолепный кафедральный Борисоглебский собор, стоящий на самом высоком месте города, в местном Кремле. В 1944 году открылись двери древнего, заброшенного храма. Вошёл туда и пятнадцатилетний Борис Ротов, новый приближённый рязанского владыки.

Между тем Борис Ротов оканчивает школу, решает поступить в университет, на биологический факультет. Едет в Питер – так полагают его родители. Однако через некоторое время они узнают, что их парень из Ленинграда переехал в Ярославль, где в это время был правящим архиереем владыка Димитрий, переведённый сюда из Рязани в сане архиепископа.

К этому времени юноше уже исполнилось 18 лет, поэтому ярославский владыка рукополагает его в священника и постригает в монашество с именем Никодим. Новопостриженный отец Никодим становится секретарем архиерея; одновременно он учится на заочном отделении Ленинградской Духовной Академии. Он рад: мечта его осуществилась. Но не так реагируют его родители. Отца – секретаря Обкома – чуть не хватил удар.

Временно о. Никодим переводится в Углич в качестве настоятеля местного храма. Люди, близкие к архиепископу Димитрию, объясняют внезапный перевод о. Никодима в Углич не совсем в идиллических тонах. Они говорят: «Архиепископ Димитрий понял, что его секретарь служит не ему одному». Но кому же ещё? И каким образом? На эти недоуменные вопросы отвечает дальнейший поворот в карьере отца Никодима.

В 1956 году 27-летний игумен Никодим (он был возведён в это звание) неожиданно переводится в Москву, в распоряжение Отдела внешних сношений и получает лестное назначение – в Духовную Миссию в Иерусалим.

В 1958 году о. Никодим возвращается в Москву и становится заместителем митрополита Николая по ОВЦС Патриархии. Таким образом, за 10 лет своего священнослужения молодой архимандрит проделал блестящую карьеру: из неизвестного рязанского монашка он сделался заместителем «министра иностранных дел» Православной церкви, всемирно-известным церковным деятелем.

Что стояло за всей этой цепью перемещений, переводов, восхождений к вершинам энергичного и честолюбивого монаха? О том, что он был тесно связан с органами КГБ, в этом нет никаких сомнений. Комитет Госбезопасности – организация весьма многообразная. Вряд ли кто-либо требовал от отца Никодима политических доносов: он шёл по другой линии. По линии иностранного агента. Агента высокого класса.

Его специфика – связь с иностранцами. Подписка, которую дают подобные агенты Комитету Госбезопасности, содержит лишь обязательство координировать свою деятельность с органами КГБ, в противоположность обязательству рядового агента: сообщать органам КГБ определённые сведения.

Так или иначе, молодой архимандрит делал блестящую карьеру. После отставки митрополита Николая с поста заведующего Отделом внешних сношений, на его место был назначен именно он, – архимандрит Никодим, рукоположенный летом 1960 года в епископа, а через 2 недели возведённый в сан архиепископа Ярославского и Ростовского.

Улыбкам в наш век не очень верят. И поэтому вл. Никодим говорил с виду серьёзно, по-деловому, – он говорил, казалось, правду, но, конечно, не всю, далеко не всю правду. Он умел маневрировать, перестраиваться на ходу. Его личная жизнь, далеко не безупречная, но он умел «рассудку страсти подчинять».

Христос для него (как и для многих архиереев) – лишь Высокий Иерарх. Он Ему подчинялся, но если бы он встретил Христа, то, возможно, и Ему бы сказал: «Я Вашей Церкви служу и помогаю, – не мешайте мне работать».

В 1960 году, приступив к обязанностям заведующего Внешним отделом, он прежде всего желает превратить Отдел из небольшого бюро, в настоящее министерство. Отдел должен иметь широчайшие международные связи, его агенты должны быть повсюду, где имеется христианская церковь: в Азии, в Африке, в Австралии, уж не говоря о Европе. Всюду должны завязываться связи, отовсюду должна поступать информация.

Отдел становится своеобразным соединением советского учреждения с консисторией. Мания к засекречиванию... «не говори никому, что это я тебе сказал». Елейность, лицемерие, вечные сплетни, склоки, подсиживания. Но это учреждение международного масштаба.

Агенты Иностранного отдела совались во все дыры, исходили ложью, но все-таки всем очки не вотрёшь, тем более что народ стал дошлый. Сами найдут всё что надо. Никодим, конечно, этому препятствовал. Словом: полугражданин, полухристианин.

Будем надеяться, что в последнюю минуту, когда умирал м. Никодим в далёком Ватикане у ног римского первосвященника, он успел покаяться.

Осенью 1962 года: приезд в Москву монсиньора Иоанна Виллебрамса. Основной целью его было установление определёных контактов с церковными кругами в Москве и зондирование почвы для будущих соглашений. С этого времени начинается личное знакомство Никодима с деятелями Ватикана.

В единоборстве

С 1959 года по 1964-й – самое страшное время. Советское государство со всем своим могучим аппаратом, со всей армией чекистов и сексотов, со всем неисчислимым штатом пропагандистов, журналистов, корреспондентов – ударило по Церкви. Казалось, Церковь в России обречена. Патриархия занимала явно коллаборационистскую позицию и срывала попытки организовать какое-либо сопротивление или предать гласности факты вопиющих безобразий.

Каждый день в Патриархию приходили сведения о закрытии 5, 6, а то и десятка храмов. Обители в Молдавии, Западной Украине были закрыты. Тишком была закрыта Киево-Печерская Лавра. Одновременно с древней Лаврой была закрыта Киевская Духовная Семинария и второй по значению Киевский Андреевский собор (Софийский собор уже давно был превращен в музей).

После устранения митрополита Николая не было в Патриархии ни одного человека, который был способен хотя бы шевельнуть пальцем в защиту Церкви. Дело здесь было не столько в невозможности, сколько в нежелании. На похоронах митрополита Николая его бывший алтарник (позже – известный протоиерей Владимир Рожков), был единственным человеком, который плакал. С митрополитом Николаем он был близок с детства. Сначала был его посошником, потом иподиаконом. Окончил с блеском Духовную семинарию. Мечтал о монашестве.

Анатолий Краснов.

Тайный агент

В книге профессора католических факультетов в Лионе и Страсбурге и советника посольства Франции при Ватикане А. Ванже «Рим и Москва, 1900-1950» (Paris, 1987) говорится, что «апостолический администратор» Москвы П. Неве получил от Мишеля д’Эрбиньи полномочия разрешать обращённым при переходе из Православия в католичество сохранять втайне свою новую конфессиональную принадлежность.

Примечательно, что в сообщении Ванже упоминается о том, что митрополит Никодим (Ротов) говорил, что в коллегиуме «Русикум» (иезуитское отделение для подготовки миссионеров «восточного обряда») он служил на антиминсах, которые еще в 20-х или 30-х годах епископ Неве посылал епископу д’Эрбиньи.

В связи с этим очень серьёзное сообщение опубликовано в католическом издании «Национальный Католический Репортер», согласно которому «Ленинградский митрополит Никодим имел инструкции от папы Павла VI распространять католицизм в России и был тайным католическим епископом, скрывавшимся под маской православного архиерея».

Согласно сообщению «Радио Ватикана», патер Шиман в журнале иезуитов «Католическая Цивилизация» утверждает, что митрополит Никодим открыто поддерживал организацию «Общество Иисуса», со многими членами которой имел самые близкие приятельские отношения. Так, например, испанский иезуит Мигель Арранц был приглашён митрополитом Никодимом преподавать в Ленинградской духовной академии (в 70-х годах), став первым иезуитом, читавшим лекции в православном учебном заведении в Советском Союзе.

Митрополит Никодим перевёл на русский язык текст «Духовных упражнений» Игнатия Лойолы – основателя «Общества Иисуса» и, как пишет патер Шиман, постоянно занимался «духовностью иезуитов».

В том же католическом вестнике «Истина и жизнь» приводятся весьма характерные воспоминания иезуита Мигеля Арранца о том, как по благословению Ленинградского митрополита Никодима он служил «литургию восточного обряда» в домовой церкви митрополита Никодима в Ленинградской Духовной Академии. Митрополит Никодим допускал своего друга иезуита М. Арранца во время его преподавательской деятельности в Ленинградской духовной академии причащаться по воскресеньям вместе с православными клириками («Истина и жизнь», № 2. 1993. С. 27).

С другом-иезуитом М. Арранцем

Добавим к этому, что степень магистра богословия митрополит Никодим получил в 1970 году за диссертацию о понтификате римского папы Иоанна XXIII, а скончался он скоропостижно в сентябре 1978 года в Ватикане на аудиенции у новоизбранного папы Иоанна Павла I. В чём нельзя не увидеть указание Свыше на то, к чему стремилась душа этого маститого митрополита-экумениста.

Необходимо отметить, что понятие «тайный католик» не предполагает формального разрыва с Православной Церковью: тайный переход в католичество означает негласное принятие духовного лица в сущем сане в лоно т.н. «вселенской церкви», то есть в евхаристическое общение и иерархическую связь с «римским епископом» (папой); при этом продолжается служение в Православной Церкви в прежнем сане и должности с целью постепенного насаждения среди прихожан и, возможно, духовенства симпатии к Западной «матери-церкви» (римскому «святому престолу») и к католическому вероучению. Делается это очень осторожно и часто незаметно для неискушенных в богословских вопросах.

Ещё в начале XX века папа Пий X разрешил принимать в унию православное духовенство с оставлением их на занимаемых местах при православных храмах, под юрисдикцией православных архиереев и петербургского Синода.

На литургии было разрешено не произносить Filioque, не поминать папу, разрешалось молиться за Святейший Синод и т.п. (К. Н. Николаев. Восточный обряд. Париж. 1950. С.62).

Этой униатской идее служит и идея, которую широко распространяют филокатолически настроенные православные — идея «двух легких / крыльев, разделённых церквей» – Православия и католицизма, которые якобы составляют единую Вселенскую Церковь.

Ватикан теперь уже не настаивает на чтении Символа веры с прибавлением «и от Сына», когда совершается византийская литургия).

Таким образом, «восточный обряд» – это новый метод миссии Ватикана, используемый после неуспешных попыток унии на протяжении прошлых веков, когда церковная совесть православного народа предпочитала терпеть гонения и смерть, только бы не предавать Святоотеческой Православной веры.

Необходимо помнить, что Ватикан никогда не забывал своей главной, вековой цели — подчинить римскому престолу «восточных схизматиков», или, согласно современной экуменической терминологии, «Церковь-сестру».

Слева направо: будущий патр. Кирилл (протодиак. Владимир Гундяев), митрополит Никодим, проф. МДА А. И. Осипов, будущий расстрига Денисенко (митр. Филарет).

Подлинное лицо митрополита Никодима (Ротова)

Главная цель Церкви — сохранение в чистоте спасительного учения Господа нашего Иисуса Христа, которое Он принёс на землю для спасения всего человечества. Главным преступлением против Церкви является ересь, поскольку она нацелена на осквернение чистоты Её учения. Отсюда становится понятным, почему Церковь Христова всегда отрицательно смотрела на ереси и безкомпромиссно боролась с ними в лице Святых Отцов, многие из которых приняли мученическую смерть от еретиков.

Своё отношение к еретикам Церковь выразила в канонах или церковных законах, согласно с которыми:

1. Нельзя православным молиться с еретиками. «Аще кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковый да будет отлучен». (Правило 10-е Святых Апостолов).

2. Принимать от них дары. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из списка клира, постится с иудеями, или празднует с ними, или приемлет от них дары праздников их, как-то: опресноки, или нечто подобное; да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен» (Правило 70-е Святых Апостолов).

3. Допускать их к Таинствам Церкви или самим приступать к еретическим лжетаинствам. «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что либо, яко служителям церкви: да будет извержен». (Правило 45-е Святых Апостолов). Существуют и другие запреты, касающиеся общения православных с еретиками.

4. Брать у еретических священников благословение. «Так как теперь время ереси, то без дознания не должно им говорить: «Благословите, святые», ни испрашивать у них молитвы», — пишет преподобный Феодор Студит.

5. Принимать вместе с ними пищу. Тот же святой говорит: «Если кто вкушает вместе с сочетавшим и прелюбодеев или с другим еретиком безразлично, то не надобно и принимать пищи вместе с таковыми…».

Но во второй половине ХХ в. В Русской Православной Церкви появился архиерей, который дерзнул нарушить правила Святых Апостолов, а так же Вселенских Соборов и Святых Отцов, делая всё с точностью до наоборот. Речь идет о митрополите Никодиме (Ротове).

«Конец, — как говорят в народе, — делу венец». Конец Ротова был ужасен. 10 августа 1978 г. вопреки строжайшему запрету Святых Апостолов он отслужил панихиду на гробе папы римского Павла VI. 12 августа так же вопреки канонам он участвовал в его отпевании. А 5 сентября в Ватикане он скоропостижно скончался на приёме у папы Иоанна Павла I, у туфли римского понитифика, как верный его пес. Сбылось пророчество блаженной Пелагии Рязанской, которая предрекла экуменисту страшную и позорную смерть: «Как собака сдохнешь у ног своего папы». Уже после смерти Ротова «Радио Ватикана» объявило, что он был тайным католическим кардиналом. Этому печальному итогу предшествовал долгий путь предательства Православия вехами которого стали:

1. Сотрудничество с КГБ под оперативным псевдонимом «Святослав» («Частное определение Комиссии Президиума Верховного Совета России по расследованию причин и обстоятельств ГКЧП»).

2. Вовлечение Русской Православной Церкви в еретический Всемирный Совет Церквей, который преподобный Иустин (Попович) назвал «еретическим, гуманистическим и человекоугодническим собором, состоящим из 263 ересей (1961 г.), каждая из которых означает духовную смерть».

3. Совместное служение с еретиками в нарушение церковных законов на Западе и в Ленинградской духовной академии, причащение еретиков Святых Христовых Таин.

4. Воспитание новой прослойки архиереев, готовых ради карьеры предать Православие.

5. Псевдобогословские труды, в которых Ротов оправдывает коммунистический атеизм и призывает к единению со всеми иноверцами и еретиками.

6. Гонение на твёрдых в Православии архипастырей и пастырей.

Всё это ни для кого сейчас не является секретом. Православные же христиане в своей духовной жизни руководствуются писаниями Святых Отцов, надеясь через них обрести спасение и избежать соблазнов современной антихристианской действительности.

Николай Светлов

Рязанский монах

Борис Ротов (так звали отца Никодима в миру) — уроженец Рязанской губернии. Он появился на свет 15 октября 1929 года в деревушке Фролово, что в Кораблинском районе.

В 1947-м Борис едет в Рязань и поступает в местный пединститут на факультет естествознания. Вскоре он тайно стрижётся в монахи. Отучившись два курса, Ротов оставляет институт, и 20 ноября 1949 года его рукополагают в иеромонахи с именем Никодим. Его сразу же назначают в настоятели храма в одном из сёл Ярославской области.

В 1950-м Ротов поступает в Ленинградскую духовную семинарию на заочное отделение, затем отучивается в Ленинградской духовной академии. Это позволяет ему начать занимать ответственные посты в РПЦ.

В июне 1960 года Священный Синод, получив настоятельную рекомендацию от КГБ, назначает Никодима на должность главы Отдела внешних церковных сношений.

Тогда же Ротова назначают епископом Подольским. С 9 октября 1963-го руководил Ленинградской епархией, а 7 октября 1967-го ему по совместительству добавили ещё и Новгородскую епархию.

3 сентября 1974-го, почти ровно за 4 года до смерти, Ротов возглавляет Патриарший Экзархат Западной Европы. Вскоре он становится главой Всемирного совета церквей.

Гибель в Ватикане

Митрополит Никодим отвечал перед властями и КГБ за связи РПЦ с Ватиканом. Это было выгодно для советского правительства, которое не имело прямых дипломатических отношений с папой Римским.

Власти СССР пытались обернуть деятельность Ротова в свою пользу, укрепить своё влияние на РПЦ и верующих. Однако многим прихожанам не нравилось то, что делает Ротов. Они считали, что он – сторонник экуменизма, объединения Православной церкви с еретиками-католиками. Появился даже термин «никодимовщина».

В начале сентября 1978-го Ротов отправляется в Рим на интронизацию Иоанна Павла Первого, нового Папы Римского. Утром 5 сентября Никодим присутствовал на аудиенции у новоявленного преемника. Там, у ног папы, он вдруг рухнул на пол, сражённый сердечным приступом. Прибывшие через считаные минуты врачи могли лишь констатировать смерть.

28 сентября ушёл из жизни и папа Римский.

Никодимовщина, как рак РПЦ, поедающий Её изнутри

С начала 1960-х годов почти одновременно начинают развиваться два еретических учения «патриархии»,— богословие революции и экуменическое учение. Оба они связаны с личностью выдвинувшегося тогда и набравшего большую силу в церковных верхах митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима (Ротова).

Он сам и группа единомышленных с ним «богословов» занялись «православным» оправданием Октябрьской революции и подобных ей, как «соответствующих евангельским идеалам», созвучных учению Христа Спасителя. Договорились до утверждения, что Христос на Кресте всыновил Себе будто бы не только верующих Ему, а всё человечество поголовно.

Следовательно, Телом Христовым, Церковью являются все люди, независимо от их отношения ко Христу, а потому и выходит, что «неверующие братья» (т.е. безбожники и сатанисты-коммунисты) могут творить и творят дело Божие — дело построения Царства Божия на земле, каковым является «коммунизм», а верующие, закоснев в своих предрассудках, даже часто противятся этому Божию делу! Церковь поэтому во многом — консервативна, не отвечает «духу времени» и её нужно «обновлять».

Никодимовцы никогда не цитировали ясных слов Христа: «Не о всём мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне» (Ин. 17,9), то есть только о верующих! Постепенно «никодимовцы» стали избегать упоминаний о диаволе и бесах, сам Никодим вместо слова «грехи» начал употреблять элегантное — «наши несовершенства», и, наконец, поставил ребром вопрос перед Всеправославным совещанием на о. Родос, готовившем, в сущности, новый Вселенский 8-й Собор, названный, впрочем, осторожно — «Всеправославным», что пора признать масонство одной из религий!

Во всей своей деятельности Никодим и его компания имели мощную поддержку КГБ, МИД и «Совета по делам». Московские семинаристы дополнили его титул: «Ленинградский, Ладожский и Лубянский». А студенты Ленинградской духовной академии в 1974 г. прикололи на двери его кабинета объявление: «Совет по делам религий при Совете министров СССР, Комитет Государственной безопасности при том же Совете, масонская ложа г. Арбатова, Хоральная синагога г. Конотопа и прочие заинтересованные организации с глубоким прискорбием извещают о безвременной кончине митрополита Никодима. Сему печальному событию приличествует некоторое сожаление. Смерть вырвала из наших рядов одного из самых стойких борцов с Православием!..»

Общецерковного признания безбожников членами Тела Христова не получилось, хотя эта явная ересь до сих пор «патриархией» не осуждена.

Осуществилась давняя мечта никодимовцев

В настоящее время никодимовцами заняты все ключевые посты в Русской Православной Церкви. Следовательно, мы получили духовное наследие никодимовской политики, которая имеет ярко выраженное экуменическое направление, размывающее основу Православия, которое так бережно хранили русские люди на протяжении веков. И сегодня такая соблазнительная экуменическая активность митрополита Никодима предлагается русскому православному народу в духовное наследие.

Напомним некоторые факты и моменты из жизни митр. Никодима (Ротова). По своим религиозным взглядам он явно тяготел к католичеству. Опубликовано немало личных свидетельств служения Никодимом «приватных месс» по латинскому обряду.

В 1968 году состоялось первое в истории официальное паломничество из Русской Церкви к святыням Рима. Митрополит Никодим (Ротов) вручил ордена Св. Владимира 1-й степени кардиналам Эжену Тиссерану и Янсу Виллебрансу; префекту восточной конгрегации кардиналу Максимилиану де Фюрстенбергу была подарена панагия, а ректору Полю Майе – наперсный крест. Кульминацией паломничества стала торжественная «божественная литургия», которую митрополит Никодим совершил в католическом храме Св. Антония в сослужении иеромонаха Кирилла Гундяева (нынешнего Патриарха) и некоторых священников. Присутствовавшие католики приступили к причастию, предвкушая наступление евхаристического общения между Москвой и Римом.

Нужно сказать, что с символичной смертью митрополита Никодима проповедуемая и усиленно насаждаемая им ересь экуменизма не перестала существовать в Русской Церкви, поскольку он успел оставить после себя плеяду своих учеников, которых в своё время сумел рукоположить в священный сан и поставить на руководящие должности. Сейчас дело Ротова продолжают: митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков), экзарх Белорусской Церкви митрополит Филарет (Вахромеев), митрополит Санкт-Петербургский Владимир (Котляров) и др.

Одним из ближайших и любимых учеников митрополита Никодима был тогда архиепископ Выборгский, а ныне Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (Гундяев).

Первый ученик владыки Никодима никогда не скрывал, что считает своим долгом довести дело своего покойного учителя до конца. А идеалом и главной мечтой Ротова было «воссоединение с великой церковью запада» через проведение «восьмого вселенского» собора.

Делегация МП во главе с митр. Никодимом (Ротовым) на приеме у папы Павла VI в Ватикане, в составе делегации архим. Кирилл (Гундяев), являвшийся членом Центрального и Исполнительного комитетов ВСЦ. 3 июля 1975 г.

В 1978 году, 5 сентября, в Ватикане во время аудиенции у папы римского Иоанна-Павла I при исполнении обязательного обряда — целования туфли скоропостижно скончался его гость, основатель ереси экуменизма в России, митрополит Никодим (Ротов). За 13 лет перед этим он встретился с Пелагией Рязанской, которая предсказала ему: «Как собака сдохнешь у ног своего папы».

Когда Ротову стало плохо, папа прочёл по нему отходную. Затем в кафедральном костеле римский понтифик в сослужении множества кардиналов, отпел Никодима и в сопровождении двух кардиналов оправил гроб со останками покойного в Ленинград. В Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры кардиналы с амвона произнесли похвальную речь умершему экуменисту и рассказали его ученикам о его «блаженной» кончине у ног папы.

В настоящее время ученики Ротова занимают ведущие кафедры Русской Православной Церкви.

Источник: «Дух христианина». https://www.christian-spirit.ru

И распахнулись двери Рая, святую душу принимая ...

Памяти великого иерарха Русской Православной Церкви,

Высокопреосвященнейшего Николая (Ярушевича),

Митрополита Крутицкого и Коломенскогшо.

13 декабря – печальная дата, день окончания жизненного пути Высокопреосвященного Николая (Якушевича) Митрополита Крутицкого и Коломенского.

Предстоит ещё много писать об этом великом человеке, оставившим яркий, неугасимый свет своей личности на земле.

И вот, наступил 1960 г. Усилившиеся гонения на православную церковь, Владыка Николай отстранен от всех дел. Отправлен «на покой» человек с великими заслугами, ещё полный сил и энергии. Самое же главное во всей этой, устрашающей сознание нормального человека нелепости то, что Владыка был отстранён и от проведения богослужений.

До чего простиралось его унижение и страдание, видно из стихотворения, написанного Владыкой в 1923-1926 годах в ссылке в Коми АССР, но как нельзя больше, подходящего для выражения его переживаний в 1961 году.

Вольной птицей летать

В голубых небесах,

Свои крылья купать

В жарких солнца лучах –

Было жизнью моей.

На просторах лугов

Звонкой песней своей

Звать людей из оков

Суеты и страстей –

Было долей моей.

Что же стало со мной?

Где ж вы, крылья мои?

Где же взмах ваш живой,

Как в те прежние дни?

Догорают лучи...

Почему же нет их,

Как бывало в те дни,

Громких песен моих,

Песен жизни, любви?

Потухают огни...

Да и крыльев уж нет –

Их обрезали мне,

Да и песен уж нет –

Не поются оне.

Средь завистных людей,

Вместо шири лугов

И простора полей,

И зеленых лесов

Птица в клетке своей

У жестоких людей!

Это отстранили его, человека для которого с ранней молодости совершение молитв у Престола Господа было самым важным в жизни. Я знаю лично, как он это переживал. Произносить это просто невозможно, страшная тяжесть обрушивается на сердце, тяжесть, которую не снимают годы.

Проповедь митрополита Николая в осаждённом Ленинграде.

«Сила моя в немощи совершается».

(ап. Павел).

ЦЕНА ВЕРНОСТИ

Важнейшую роль в реализации нового богоборческого проекта христоненавистники отвели разложению церковной иерархии изнутри. Не имея возможности физически уничтожить верующих, сплочённых в прочную и хорошо управляемую церковную организацию, потеряв надежду разрушить, расколоть жесткую иерархическую структуру Церкви давлением извне, христоненавистники решили приложить максимум усилий для растления русского духовенства – главного элемента административной и духовной жизнеспособности Отечественного Православия.

В церковный организм они решили впрыснуть смертельный яд либерализма, разлагающе действующий на аскетический, строгий, возвышенно-мистический дух православного вероучения. Попытка КГБ в 1958 -78 гг. создать внутри Церкви мощное либеральное течение под своим контролем и есть попытка практической реализации этого решения. Но старые кадры епископов и священников, прошедшие к тому времени «огонь, воду и медные трубы» ГУЛага и иных «прелестей» советского богоборчества, для такой задачи не годились. Для этого было необходимо искусственно вырастить, селекционировать новый духовный тип архиерея, готового не только идти на внешний компромисс с богоборческим государством, но и внутренне, душевно чуждого святыням веры и Церкви.

Тесня Церковь с двух сторон: извне – репрессиями и ограничениями, а изнутри – либеральным перерождением и нравственным растлением, – богоборцы рассчитывали добиться её полного подчинения и уничтожения...

Возникновение влиятельной либеральной группировки в новейшей истории Русской Церкви прочно связано с именем митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова), возглавлявшего во время хрущевских гонений Отдел внешних церковных сношений, рассматривавшегося в Комитете по делам религий при Совмине СССР в качестве кандидата на Патриарший престол.

Он демонстрирует предельную лояльность советской власти (мол, никаких гонений на Церковь в СССР нет, приходы не закрываются, а «укрупняются»), выступает инициатором активизации отношений между Москвой и Ватиканом и ярым сторонником вхождения РПЦ во Всемирный Совет Церквей, Европейскую Конференцию Церквей и другие международные экуменические структуры.

Митрополит Никодим, как глава ОВСЦ, получил безпрецедентную возможность контролировать кадровый состав русского епископата. Осуществлявшаяся в те годы под бдительным оком КГБ обязательная и регулярная ротация зарубежных представителей Церкви давала ему повод печь новых архиереев, словно блины. Эта возможность превратила владыку Никодима – особенно в условиях строгого хрущевского запрета на несанкционированные архиерейские хиротонии – в самого влиятельного церковного деятеля России.

Он создал внушительный отряд молодых архиереев и ученого священства – своих сотрудников. Эта группа противостоит сторонникам Патриарха Пимена. Отношения между этими группировками всегда были весьма натянутыми. По существу, было две иерархии, одна – патриаршия, а другая – митрополита Никодима. При этом первая утрачивала силы, поскольку опиралась на стариков, вторая же – молодела, набирала силы.

За десять лет митрополиту Никодиму удалось «обновить» едва ли не большую половину епископата Русской Православной Церкви. И до сей поры его выдвиженцы – контролируют в Московском Патриархате ключевые позиции.

Всемогущий ересиарх

В 1961 году владыка Никодим сам попросился в Ленинград. Возглавив (одновременно с ОВЦС) питерскую епархию, он превратил Ленинградскую духовную академию в теоретический центр и оплот церковного модернизма. Очевидные обновленческие и католические симпатии митрополита вызывали среди духовенства все большую тревогу, но в условиях советской «свободы совести» перечить всевластному архиерею никто не мог...

Под бдительным оком митрополита Никодима экуменическая деятельность РПЦ развивалась ударными темпами. Столь же быстро рос и международный престиж этого «просвещенного архиерея». С пятой ассамблеи Всемирного Совета Церквей, состоявшейся в Найроби в ноябре 1975 года, он вернулся уже с титулом председателя ВСЦ. Казалось, теперь ничто не сможет остановить либерально-экуменическое перерождение Русской Церкви.

Бог знает, чем бы закончилась столь бурная деятельность владыки, если бы в 1978 году внезапная смерть не настигла митрополита Никодима на приеме у папы римского. Но к этому времени ему всё же удалось достигнуть главного: внутрицерковное размежевание, разделившее русское духовенство на «либералов» и «ортодоксов», состоялось...

С кончиной владыки Никодима брежневская «эпоха застоя» охватила и область церковно-государственных отношений, стабилизировавшихся в состоянии вялотекущей «холодной войны».

РПЦ устояла во многом благодаря той «закваске», которую перед этим внёс приснопамятный митрополит Николай (Ярушевич). Очень много полезного, укрепляющего Церковь дал нам владыка Николай. Бывший в военные и послевоенные годы вторым лицом в церковной иерархии, он вовсе не стремился к соучастию в сталинском «державном строительстве». Вполне отдавая себе отчёт в том, что атеистическое государство нисколько не изменило своей внутренней сущности, он стремился использовать мирную передышку в первую очередь для решения насущных внутрицерковных задач и много в этом преуспел.

Так, к началу 60-х годов владыка Николай практически свернул всю деятельность ОВЦС, не желая вовлекать Церковь в чуждые её духу политические интриги.

Гроза над головой престарелого митрополита начала собираться в конце 50-х годов. Он, конечно, прекрасно понял, что суть новой методики антиправославных гонений заключается в разложении Церкви изнутри с тем, чтобы удушить РПЦ руками послушных церковных чиновников из самой Патриархии. Для достижения этой цели государственные органы СССР начали осуществлять массовую и целенаправленную селекцию духовенства.

Кроме того, была предпринята попытка вмешаться в область богослужебной практики и канонического церковного устройства. То есть, государство открыто и целенаправленно нарушило те негласные договоренности, которые были положены в 1943 году в основание церковно-государственного перемирия. К концу 50-х годов стало окончательно ясно: политика церковного «умиротворения» богоборцев потерпела полный крах...

Переворот

К этому времени митрополит Николай окончательно убедился, что отступать дальше уже некуда. Если раньше уступки государственной власти в политической области можно было оправдывать необходимостью сохранения внутрицерковной свободы, то теперь участие в политических играх вокруг РПЦ превращалось в прямое пособничество гонителям Церкви.

И он решил действовать.

24 ноября 1959 года в разговоре с председателем Совета по делам РПЦ Г. Карповым владыка Николай предельно жёстко и определённо поставил вопрос о «фактах уничтожения православной Церкви». Он заявил, что «в настоящее время ведётся явная линия на уничтожение Церкви и религии вообще более глубоко и широко, чем это было в 20-х годах».

По совету владыки Николая Патриарх тогда же попробовал добиться личной встречи с Хрущёвым, чтобы обсудить «10 самых больных вопросов» церковно-государственных отношений. Встреча не состоялась. Более того: не прошло и двух месяцев, как Карпов вызвал к себе председателя ОВЦС и в ультимативной форме заявил, что он должен прекратить свои проповеди, обличавшие новую волну богоборчества, иначе с ним и с Патриархом состоится «большой разговор» и будут приняты «соответствующие меры».

В ответ 16 февраля 1960 года последовало безпрецедентное по советским меркам публичное заявление Патриарха (составленное митрополитом Николаем). Выступая на конференции советской общественности за разоружение, Алексий I перечислил все заслуги православной Церкви за тысячу лет русской истории, а затем сказал, что «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки», но «что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если тысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и «врата ада не одолеют Её» (ЖМП 1960 г. №3).

После такого демарша первосвятителя Г. Карпов, как не справившийся с обработкой священноначалия РПЦ, был отправлен на пенсию, а его место занял оголтелый партийный функционер В. Куроедов.

Богоборцам стало ясно, что не сломив сопротивления «реакционных» иерархов и, в первую очередь, самого влиятельного и авторитетного из них – митрополита Николая, они не смогут даже приступить к последовательной реализации своего плана по внутреннему разложению русского духовенства. На Лубянке и на Старой площади очень опасались, что непокорный архиерей, дерзнувший вступить в открытую схватку с государством, превратится в символ православного сопротивления, в неформального духовного лидера Церкви, вокруг которого сплотятся все, кто ещё не потерял живую веру и волю к борьбе.

Однако устранить строптивого митрополита законными средствами не представлялось никакой возможности. Для того, чтобы избавиться от владыки Николая и в зародыше подавить всякое сопротивление его единомышленников, было необходимо совершить настоящий внутрицерковный переворот.

И такой переворот был осуществлён силами советских спецслужб в союзе с «либерально-революционной» группировкой молодых епископов Московской Патриархии. Как и сорок лет назад в случае с обновленческой ересью, государство в борьбе с Церковью решило использовать часть духовенства, поманив карьеристов и властолюбцев обещаниями богатства и власти.

План проведения такого переворота включал в себя три составные части.

Первым делом надо было вбить клин между Патриархом и Митрополитом, ибо опыт показал, что действуя совместно, они могли весьма успешно противостоять любым попыткам проведения в жизнь «новой линии» в церковно-государственных отношениях.

Во-вторых следовало формально отстранить владыку Николая от участия в руководящих органах РПЦ, лишить его административной власти, чтобы затем иметь возможность квалифицировать любые протесты архиерея как его частное мнение, не отражающее официальной позиции церковного руководства.

Наконец, на третьем этапе операции предполагалось показательной расправой с митрополитом Николаем запугать его единомышленников, обезпечить «сброс» старых кадров «реакционного» епископата и заменить освободившиеся посты молодыми и «широко мыслящими» архиереями, готовыми без лишних «предрассудков» сотрудничать с компетентными органами.

Сигналом к началу практических действий в этой области послужило предложение об отстранении владыки Николая от активной церковной деятельности, с которым в начале июня 1960 года вошли в ЦК КПСС Комитет государственной безопасности и Совет по делам РПЦ. Обоснованием для подобного предложения стали обвинения митрополита в «крайне реакционных настроениях» и нежелании разворачивать работу ОВСЦ в нужном направлении. ЦК это предложение поддержал и одобрил.

Дело оставалось за малым. Теперь было необходимо вырвать согласие на отставку Митрополита у Патриарха Алексия I. Это, увы, оказалось не так уж сложно сделать, ибо руководство Совета давно и целенаправленно разжигало противоречия между Первосвятителем и Митрополитом. При этом в ход шли все доступные средства: ложь, клевета, фальсификации и искусно сфабрикованные слухи. Наконец, 15 июня состоялась решающая беседа с Патриархом, на которой Куроедов без обиняков потребовал снять владыку Николая с занимаемого поста.

«Блажен путь, в оньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения».

Голгофа

В итоге 21 июня 1960 года на посту председателя ОВЦС митрополита Николая сменил ставленник «либеральной» группировки архимандрит Никодим (Ротов), срочно возведённый ради такого случая в сан епископа. Но митрополит несмотря на это не отказался от борьбы. Он сопротивлялся, как мог. Благословил трансляцию по Би-Би-Си своей проповеди о нарастании антицерковных гонений в СССР.

Приехавшему в Москву епископу Брюссельскому и Бельгийскому Василию (Кривошеину) привёл многочисленные факты вопиющих надругательств над верою и попросил его предать их гласности за рубежом. Сам пытался донести до сведения мировой общественности происходящее в России. Но, очарованное либеральной риторикой хрущевской «оттепели», мировое общественное мнение не обратило на эти призывы почти никакого внимания.

Между тем «компетентные товарищи» в СССР отнеслись к деятельности митрополита гораздо серьёзней. Сперва владыку изолировали от общения с иностранцами, а затем Куроедов поставил вопрос об окончательном устранении мятежного архиерея от участия в руководстве РПЦ.

Сперва его хотели было перевести из Москвы на другую кафедру, но он ответил категорическим отказом. Тогда, поняв, что владыка Николай, по выражению Патриарха, «решил идти до конца», Куроедов настоял на немедленном и полном его отстранении от всех церковных дел. Такое решение было принято 15 сентября на очередной встрече руководителя Совета по делам РПЦ с патриархом Алексием I, и уже через четыре дня Священный Синод постановил освободить митрополита Николая от всех постов и уволить его «на покой».

Но и этого врагам владыки показалось мало. Зная его непреклонный характер, они не сомневались, что и в этой ситуации митрополит не отступит от своего. А значит, сохранялась возможность политической консолидации «реакционной» части русского епископата, что могло перечеркнуть все плоды внутрицерковного переворота, отдававшего церковную власть в руки более сговорчивых «либеральных» архиереев.

Выбора у христоненавистников не было – митрополита Николая надо было заставить замолчать любой ценой.

Впрочем, специалистов в этой области у советской власти всегда хватало с избытком. Не прошло и трех месяцев, как взбунтовавшийся архиерей... умер в больнице при весьма странных обстоятельствах. Это случилось 13 декабря 1961 года.

«По свидетельству очевидцев, – пишет церковный историк М. Шкаровский, – близкие потребовали медицинского свидетельства о смерти. Было сделано врачебное заключение, что болезнь усопшего якобы объясняется «переменой климата». У морга собралась большая толпа верующих, кричавших людям, приехавшим за телом: «Убийцы!» Сохранились анонимные письма в адрес Верховного Совета и Правительства СССР с требованиями расследовать это «несомненное убийство», но все они передавались для выявления авторов в КГБ. Кроме того, вскоре был снесён дом, где жил митрополит Николай, и закрыт храм, в котором он служил» («РПЦ и Советское государство в 1943-1964 годах». СПб, 1995г.).

Реальная власть в Церкви надолго перешла в руки представителей ее «либерально-экуменического» крыла. На авансцену церковной политики при поддержке органов государственной власти вырвалась целая группа молодых и честолюбивых архиереев, готовых в погоне за властью и материальным достатком закрыть глаза на такую «мелочь», как безпрецедентное вмешательство богоборческой власти в вопросы внутреннего, благодатного, Богоучрежденного церковного бытия.

Многие из них и до сих пор остаются наиболее влиятельными руководителями РПЦ.

Так, ценою собственной жизни, заплатил престарелый иерарх за обретённую им долгожданную свободу: свободу от всяческих компромиссов с собственной совестью и от любых уступок богоборческой власти...

(«Вольное слово», выпуск 33, 1978г.).

Митрополит Николай (Ярушевич)

Береги Веру!

«Русь Святая! Береги веру – самое ценное наше сокровище на земле, жемчужину души человека, опору жизни, радость и свет бытия!

Разве не слышишь ты, душа русская, как без слов, но громче всяких речей человеческих молят тебя об этом – особенно в наши неспокойные дни – родные нам угодники русские?

Береги в себе веру: молят тебя подвижники киевских пещер, не только донесшие в себе искру веры до дверей могилы, но и разжегшие её в такой пламень, который светит и греет нас через много веков.

Береги в себе веру: зовёт наш смиренный и кроткий, весь народ русский обнявший своею любовию, всегда радостный и ласковый преп. Серафим Саровский... Береги веру: взывает родной, близкий каждой верующей душе св. Сергий Радонежский, взывает Патриарх-мученик Ермоген и сонм многих-многих других небожителей...

Береги веру: завещает каждому из нас и святой покровитель нашей северной столицы благоверный князь Александр Невский, этот завет он оставил Русской Земле всею жизнью своею и подвигами, умирая – свыше 650 лет тому назад в цветущем возрасте 43 лет, но в изнеможении от непосильных трудов, целожизненных подвигов, огорчений и страданий за Святую веру Русской Земли и Родину...

Митр. Николай (Ярушевич) при передачи воинам колонны танков, изготовленных на средства верующих РПЦ.

Русь Святая! Слышишь ли ты этот призыв тех, кого привыкла ты благоговейно чтить, гро6ницам которых привыкла ты поклоняться, у кого всегда любила ты искать себе опоры и утешения в жизни своей? Отзывается ли на этот призыв душа твоя, искони чуткая к голосу небожителей, и крепко ли хранит она в себе веру, эту святыню свою? Или шум вихря событий на Руси в последние месяцы заглушил уже этот голос, и не доходит он до тебя, и не тускнеет ли в тебе свет этой веры?..

Братья! В дни наши, когда все мы жизнью призваны закладывать камни в основание новой Руси, когда Русь ещё тяжко болеет муками переходного времени, – не забывайте завещания тех, кто познал на земле всю полноту истинного счастья и с ним отошёл в лучший мир, наших «пестунов» – детоводителей ко Христу. А они, идя сами за Господом нашим Иисусом Христом, за Тем, Кто сказал о Себе: «Я семь путь и истина, и жизнь». (Ин. 14, 6), – опытом целой жизни своей говорят, что один путь стать счастливым, вечно радостным, «светоносным», легко переносящим все невзгоды жизни: это – верить в Сына Божия, верить, что Он – наша сила. Он – наш всегдашний покровитель.

Он – наш свет, руководящий нас в потёмках жизни. Он – наш Отец, ни на минуту не забывающий Своих детей... И сколько тогда является у человека крепости, сколько силы духовной, уверенности! Вместе с великим отцом Церкви свт. Иоанном Златоустом может сказать верующий: «Пусть мятутся волны, пусть кипит море, – оно безопасно для меня, потому что я стою на камне, и камень этот – Христос...»

С верою в душе принимайся бодро, русский человек, и за внешнее строительство нашей Родины! Вера очистит твоё сердце, вера осветит твой разум, вера укрепит твою волю, и сделанное твоим верующим разумом, сердцем и волею, сделанное тобою с молитвою веры будет сильно и прочно и низведёт на тебя благословение Божие. Ведь знаешь ты вечные слова вечной книги: «Если Господь не охранит города, напрасно труждается зиждущий...». (Пс. 126, 1). «Я – свет миру, кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни..». (Ин. 8,12).

Братья! Как образно говорит один из наших поэтов – Христос исходил, благословляя Русь, от крайнего севера до юга, от востока до запада, посевая частицы Своего света в сердца людей. И Русская Земля вся покрыта потом трудов и подвигов носителей этого света, угодников, прославленных у Бога за твёрдость и чистоту свою, покрыта кровью мучеников за веру святую... И неужели же ты, Русь, ты, которая столько веков жила крепкою духовною связью со своими наставниками и подвижниками веры, презришь то, о чём молят тебя они, к чему зовут тебя, их породившую и ими духовно вскормленную?!..

Русский народ! Сбережёшь веру в себе, донесёшь до Христа огонёк её, когда Христос позовёт и нас к Себе, значит, – всё сбережёшь, потому что жизнь вечную наследуешь. Потеряешь веру, – потушишь ли сам её в груди своей или позволишь вырвать её у тебя тем, которые так дерзко покушаются сейчас на эту святыню своими грязными руками, – ты всё потеряешь.

Молит тебя, душа Русская, Церковь Святая: береги же своё вековое достояние, веру свою, этот бисер безценный, ради которого евангельский купец, по притче Господней, продал всё, что имел, чтобы купить только его! Не дай никому похитить её у тебя! Не забудь того, что на вере угодников своих Русь возросла и верою предки твои достигали спасения вечного...

Великий русский народ, ни в каких испытаниях, постигавших его, никогда не падал духом, никогда не впадал в уныние или малодушие. Он всегда верил и верит в силу правды, правого дела, и эта вера всегда окрыляла его в подвигах за Родину, всегда была движущей силой для русского человека в те годины, когда враг приходил на русскую землю и мать-Родина призывала его к защите».

+ + +

Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич)

О ереси экуменизма

«Неприемлема для православного сознания … уравнительная идея догматического минимума как основы христианского единения, ибо она означает умаление Веры, снижение её полноты, данной в Православии.

Стремясь объединить различные христианские исповедания и церкви, Экуменическое движение оказывается безсильным привести их к внутреннему единству, ибо руководствуется убеждением, что ни одно из существующих христианских исповеданий не обладает полнотой истины и не представляет собою Церкви Христовой, но все они – равноправные в своём несовершенстве ветви Единой Церкви, мыслимой как искомый духовный синтез односторонних воплощений истины.

Это учение исходит из неверия в осуществлённость Церкви, основанной Спасителем, и противопоставляет ей ( т.е. Православию ) перспективу как бы создания новой Экуменической Церкви, в которой должны объединиться все христианские исповедания, не теряя присущих им различий. Но такого рода объединение не может привести христиан к органическому единству в Церкви или Теле Христовом…».

(«Свидетель Православия». Слова, речи и выступления

митрополита Николая (Ярушевича). Правило веры, 2000 г.).

+ + +

Священник Виктор Кузнецов

«Мученики нашего времени»

Мученики и Исповедники. Декабрь.

Часть 5-я

Заказы о пересылке книг священника Виктора Кузнецова по почте принимаются по телефонам: 8 800 200 84 85 (Звонок безплатный по России) — издат. «Зёрна», 8 (964) 583-08-11 – маг. «Кириллица».

20 декабря 2024 Просмотров: 1 535