Иерусалимский православный журнал «Символ веры» опубликовал открытое письмо игумена Сергия (Рыбко), настоятеля храма Сошествия Святаго Духа на апостолов на Лазаревском кладбище, известному православному публицисту, профессору МДА протодиакону Андрею Кураеву. Сообщается, что письмо было написано на Страстной и прежде публикации направлено на электронный адрес о. Андрея, но ответа не последовало. Поводом для письма стала вот эта запись (смотри внизу) в блоге отца протодиакона. 

В письме, в частности, говорится:

«Не хотелось бы писать такие вещи в дни Страстной Седмицы и преддверии великого дня Светлого Христова Воскресения, но не могу молчать после Ваших хулений на русское монашество: Именно хулений, по-другому я это назвать не могу. 

Вы – великий талантливый миссионер, человек, несомненно, обладающий даром слова, много сделавший для Церкви. Но я все больше убеждаюсь, что Ваша «свобода во Христе» постепенно превращается в обыкновенную демагогию, а порой доходит до поношения христианства. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. 

Вы похулили Духа Святаго, публично высказав сомнение в ежегодном схождении Благодатного Огня на Гробе Господнем в Иерусалиме. Неоднократно Вы хулили Духа Святаго, выражая сомнения в некоторых чудесах и случаях, описанных в житиях святых. Вы, будучи человеком ученым, конечно же, имеете право на свои критические исследования и сопоставления, но лично меня, как человека простого, ваши сомнения вводят в соблазн. 

Неоднократно Вы хулили причисленного к лику святых, очень дорогого моему сердцу духовного писателя – святителя Игнатия (Брянчанинова). В отличие от Вас, о. Андрей, я человек неученый, не богослов, не имею ни одного высшего светского образования. Я воспитывался в монастыре и духовное свое направление получил читая творения Cв. Отцов Восточной Православной Церкви. Особенное чувство благодарности я испытываю к свт. Игнатию (Брянчанинову), с книгами которого не расстаюсь с того благословенного дня, когда впервые взял в руки его «Аскетические опыты». Было мне тогда 18 лет. 

Так получилось, о. Андрей, что мы с Вами делаем общее дело, хотя, несомненно, плоды вашей проповеди гораздо обильнее моих. Тем не менее, недруги у нас одни и те же. Часто рядом с Вашим именем нередко упоминается и мое. И Вас, и меня, совершенно огульно и бездоказательно обвиняют в модернизме, т.е., в проповеди такого христианства, которое для спасения не требует никакого труда над собой.

Зная не понаслышке, насколько горек хлеб миссионера, я всегда уважал Вас и Ваши труды, а какие-то огрехи и неточности считал простительными ошибками, так как «кто не согрешает в слове, тот человек совершенный» (Иак. 3:2). Но к великому сожалению, таких «оговорок» Вы стали допускать все больше и больше. А когда Вы затронули в Вашем блоге тему монашества, я, простите, не выдержал. 

В Вашей необдуманной публикации Вы не только оскорбляете лично меня, как человека произнесшего монашеские обеты. Вы оскорбляете тысячи подвижников, которые в наши дни из любви ко Христу презрели блага века сего и вступили на узкий и тернистый путь евангельских заповедей. Вы оскорбляете память миллионов безвестных рабов Божиих, в монашеском чине достойно подвизавшихся за Христа в продолжение двухтысячелетней истории Церкви. Вы оскорбляете тысячи преподобных отцов и матерей, преподобномучеников и исповедников, великих святителей, которые служили Богу в монашеском чине, и многие из которых засвидетельствовали свою веру во Христа пролитием крови. 

У меня создается впечатление, что в Вашем представлении имеет право на существование некое идеальное монашество. А рядом с ним, одетые в те же черные рясы, называющие себя разными устарелыми экзотическими именами, присутствуют обыкновенные люди, ничем не отличающиеся от всех остальных. А поскольку они еще обременены обетами послушания, нестяжания и целомудрия, которые не только не соблюдают, но даже и не пытаются соблюдать, то все являются лицемерами. Внешне прикидываясь благочестивыми, на самом деле пьянствуют, развратничают, постоянно заняты добычей денег на удовлетворение своих прихотей.

Будучи «казаками в Церкви, это очень важно понять» и «вольным сословием свободных фанатиков», ни во что не ставят не только священноначалие, но и никакое начальство вообще, постоянно дерзят и конфликтуют с белым духовенством, требуя себе приоритета. В процентном отношении соотношение благочестивых и лицемеров примерное такое же, как соотношение в современном российском обществе очень богатых и всех остальных.

При этом, о. Андрей, Вы, видимо, искренно считаете, что «Церковь со временем официально как-то решила», что такое положение – вполне нормальное. Пусть будет какое-то количество «олимпийских чемпионов», а остальные лицемеры, составляющие подавляющую часть современного монашества, пользуются их славой и привилегиями, тем более, что эта серая масса одетых в черные рясы людей является основным поставщиком будущих кадров священноначалия. В этом их главная польза и предназначение. Т.е., других побуждений вступления в монашество, кроме как карьерных и меркантильных, Вы не видите вовсе.

Конечно же, некоторые пылкие юноши и девушки, будучи юными и наивными, поступают в монастыри, но, следуя Вашей логике, рано или поздно, неизбежно либо разочаруются в идее, либо пополнят ряды лицемеров в рясах, ощутив все выгоды своего положения для карьерного роста и материального преуспеяния. Ничего другого, по-видимому, современное монашество с почти двухтысячелетней его историей предложить не может. Радость о Христе, духовное совершенство, «брань против духов злобы поднебесной» (Еф. 6; 12), любовь, мир, долготерпение, сострадание, милосердие, покаянный плач о грехах, добродетели, духовные дарования, красота целомудрия, «желание жития постнического» и многое другое, по мнению о. Андрея Кураева, в современном монашестве напрочь иссякло… 

А может быть, ничего этого никогда и не было? Жития святых – сказочный эпос для дураков и детей. Святители, преподобные, преподобноисповедники, отшельники, молитвенники, основатели монашеских обителей – не более, чем литературные персонажи, созданные пылким воображением народного религиозного творчества. На самом же деле – лицемеры, обманщики, сребролюбцы, самопиарщики, талантливые торговцы и церковные менеджеры, победившие конкурентов в психологической войне… Что же тогда представляет из себя вся Церковная история? Не более чем легенды и мифы, герои которых, прикрываясь высокими идеалами, борются за материальные блага. 

Вот до чего Вы договорились, о. Андрей, в Ваших пророчествах и изобличениях. Вы вообще-то в Бога верите? Являетесь ли православным христианином по своим убеждениям? Последнее время я действительно начал в этом сомневаться. 

Как монах, знающий Вас лично, я счел себя обязанным, даже в эти святые дни, ответить Вам. Цель моя – с одной стороны, опровергнуть ту клевету и хулу, которую Вы, о. Андрей, смущая простые души, публично возводите на монашество. С другой стороны, уважая Ваши труды и заслуги перед Церковью, сделать попытку предупредить, что Вы опасно заблудились. Вместо того, чтобы приводить людей к Богу, что с Божией помощью, Вы успешно делали на протяжении многих лет, последнее время в некоторых Ваших выступлениях Вы достигаете обратного эффекта. 

Покайтесь! Испросите прощения у тех, кого Вы глубоко обидели Вашими необдуманными словами. Сочтем случившееся «великопостным искушением». «Кто языком не согрешает, тот совершенный человек».

Я не хочу с Вами ссориться, но и протягивать руку врагу православного монашества не смогу. Очень надеюсь, что Вы поймете меня правильно».

https://www.regions.ru/news/2405122/ 

Протодьякон Кураев

Монахи и недвижимость

(для удобства желающих вести дискуссии разбил вчерашнее интервью на тематические блоки)

Сергей Корзун: Вы смотрите, в этом деле резонанс, и многое сыграло и против патриарха, но не одно это дело. Но тем не менее. Я с другой стороны зайду. Скажите пожалуйста, просто просветите, на каком уровне начинается отсчет отчуждения человека воцерковленного от других мирских благ. И вообще имеет ли право патриарх иметь собственность? Вопрос, вокруг которого многие рассуждения сейчас крутятся, кто имеет, кто не имеет.

о.Андрей Кураев: Мне как раз грустно видеть такой род дискуссии, потому что они очень не компетентны. Не надо делать вид, что мы, что называется, «в первый раз замужем».

Это многовековая константа церковной жизни. Есть каноны - это некая мечта Церкви о себе самой. И есть реальная церковная жизнь, которая никогда в каноны не укладывалась. И может быть, даже это хорошо. Когда все идеально, это всегда может отдавать казармой. А человек шире, он ни в какой канон никогда не укладывается.

В свое время Владимир Соловьев очень резонно говорил либеральным интеллигентам русским — ну что вы все на католическую Церковь киваете, мол, русские семейные попы ленивы да о копеечке думают…. Да если бы у нас попы были католические бессемейные, они бы от скуки вас бы заставляли ходить по воскресеньям в храм и вели бы учет всех причастников, прихожан, и лезли бы к вам в душу и писали про вас отчеты.

Конечно, есть идеал монашества. Если бы епископом был я, и пришел бы ко мне юноша пылкий со взором горящим, и попросил о постриге — что бы я сказал вот этому юному, начинающему? А я бы сказал, так: ну смотри, я готов тебя постричь в монахи, но условия такие: ты будешь живым трупом, у тебя не будет никаких человеческих прав, политических тем паче, у тебя никогда не будет своей квартиры, ты никогда не будешь выбирать, что ты будешь кушать, я буду об тебя вытирать ноги, и ты не будешь иметь право пикнуть и сказать, что ты не согласен. В любую минуту я могу выгнать тебя на улицу, ничего не дав и не поблагодарив. И ты помрешь с голоду на вокзале. Но имей в виду, даже если я перестану тебя считать монахом, даже в этой ситуации ты сам перестать себя считать монахом не можешь. Потому что обет ты давал не мне, а Богу.

И вот, если ты готов быть таким живым мертвецом, - то возьми ножницы и подай мне их.

Монах – это социальный труп, у которого не может быть никаких социальных привязанностей. Для него не может быть своих, чужих, врагов, друзей. Об этом говорит классика монашеской литературы, будь то буддистская, христианская. Ну понятно, что столь высокую планку очень мало кто ставит и мало кто держит. Честно говоря, если вот этот монах, вот этот юноша согласится, я сам его возненавижу, потому что он тогда станет живым укором мне. Такое монашество, настоящее — это редкость, это нечто сокровенное. Такие люди наверняка есть. Но Церковь со временем неофициально как-то решила — ну хорошо, ну не можешь ты быть олимпийским чемпионом, но это не значит, что ты дерьмо, и ты должен перестать ходить даже в фитнес-клуб.

Есть планка идеальных достижений (ранее описанное монашество), но кроме того есть ряд целей сиюминутных. Тебе это поможет стать не святым конечно, но хоть чуть-чуть лучше? Свободнее? Церковное монашество поможет тебе в этом? Ну и хорошо.

Вот опять возьмем старые византийские книги. В некоем монастыре умирает монах, по послушанию эконом-завхоз. У него все время спонсоры, он к ним в город ездит, возвращается с баньки со спонсорами, не всегда трезвый, службы пропускает, плохо постится, толстый. Помер — и сразу вонять стал. Лицо почернело. Монахи сказали – «о, Бог шельму метит. Даже молиться о нем бесполезно». Умный наместник монастыря возражает - что вы делаете, да он дурной монах, но он же был плохим монахом ради того, чтобы вы были хорошими. Чтобы вам не нужно было выходить из келии, из монастыря, контактировать с миром, он себя в жертву ради вас принес. Поэтому пост объявляю для всего монастыря, поститесь и молитесь. Через 3 дня смотрят - лицо покойника посветлело, его отпели, похоронили.

Вот это очень мудрая история. Монахи разные, у католиков это формализовано, есть разные ордена с разными уставами, у нас нет. Формально все монахи одного устава — Василия Великого. Но реально возникают разные течения. Ученое монашество, например. Ну не может жить ученый монах по уставу обычного монаха! Его рабочий инструмент –головы - должна быть выспатой!

Сергей Корзун: То есть монашество и постриг с высшими иерархами Церкви не связанны?

о.Андрей Кураев: В 1389 году, 15 февраля, в мой день рождения, при патриархе Антониее, если не ошибаюсь, четвертом, был создан собор в Константинополе, столице Византийской империи, а Русская Церковь была частью этой церкви тогда еще. На соборе обсуждался вопрос, что делать монаху с его монашеским обетом, если его избрали епископом.

Ответ — он освобождается от этих обетов. То есть он не может жениться — да, но вот скажем обет послушания… Ты владыка теперь, ты князь Церкви. Ты не можешь теперь у всех спрашивать, как тебе поступить и в ответ говорить «простите, благословите». Ты теперь распоряжаешься законно деньгами и имуществом, поэтому нестяжательство тоже отходит на второй план.

Монахи — это вообще казаки в Церкви, это очень важно понять. Это вольное сословие свободных фанатиков. Они сами для себя избрали такой стиль жизни. Монашество — это казачество в Церкви.

Когда я был студентом-семинаристом, меня потрясли слова великого русского богослова и историка отца Георгия Флоровского «величайшая заслуга Василия Великого перед церковью состоит в том, что он воцерковил монашество».

У меня был шок, в моем тогдашнем понимании, монашество — это хребет церкви. Потом, когда я начал изучать церковную историю, знакомиться с церковной жизнью подробно, я понял, как отец Георгий прав. Это правда, это партизанское в общем движение, их воцерковить очень сложно было, и поэтому до сих пор удивительная есть вещь: если монаха лишают священного сана, его не лишают монашества. Именно потому, что это считается твоим личным делом. Твой обет перед Богом. Ты своему Богу стоишь, своему Богу падаешь. Более того, единственное таинство в церкви, которое может совершаться теми, кто сам его не прошел – это монашеский постриг. Вот я дьякон и не монах, но я могу совершить постриг. В истории Церкви такие прецеденты были.


***
ДОБАВЛЕНИЕ ПОСЛЕ ПЕРЕДАЧИ

Сама суть монашества в отсечении своей воли. О болезненности этой операции надо предупреждать заранее.

Равно как и том, что с тех пор, как монашество из «казачества» стало институтом, в него заложена колоссальная мина, взорвавшая не одну судьбу: человек вверяет свою душу не любимому старцу, а институту, который в любую минуту может твоего старца заменить кем-то иным.

Ты шел к о. Зосиме. Через два года о. Зосима скончался (получил другое назначение, заболел…), и вместо него игуменом был назначен (не избран, как у казаков, а назначен, как у серьезных господ) о. Ферапонт. Но твои обеты были принесены безымянной «корпорации», и потому уйти из этого уже псевдо-монашеского муляжа ты уже не имеешь права. Ох, как хочется назвать имя одного подмосковного монастыря, где несколько лет назад произошло именно так…