Исполнилось 20 лет со дня начала Первой Чеченской войны. Историю этой войны, равно как и Второй Чеченской, я в своё время изучала, сколь могла, подробно. После войны гражданской она была у меня на втором месте по погружению в тему. А отчасти и на первом, поскольку от той меня отделяло почти столетие, а эта сопровождала изо дня в день… Во многом, знание этих двух войн определяло мой взгляд на войну новую - Украинскую. И именно о ней мне хочется сказать теперь несколько слов.Когда в феврале началось побоище в Киеве, мне сразу стало ясно, что это – война. Многие тогда считали такую точку зрением преувеличением, но, увы, ошиблись.

Когда встал вопрос о присоединении Крыма, я считала наиболее оптимальным вариантом – вариант осетино-абхазский. Формальная независимость республики под покровительством России. Наша военно-морская база и наши граждане в случае чего и так служили абсолютно достаточным поводом с точки зрения международного права, чтобы их защитить. Между тем формально независимый статус давал целый ряд преимуществ. Во-первых, сам Крым оставался бы более свободен в своей внутренней жизни, а не подавлен нашей способной извратить всё благое бюрократией. Во-вторых, не было бы формального повода у «мирового сообщества» голосить об «аннексии». В-третьих, у Юго-Востока был бы меньший соблазн повторить крымский сценарий.

Когда Крым присоединили, мне многие звонили и писали, поздравляя с этим воистину русским праздником. А я… не могла праздновать. Не потому что не разделяла этой радости, а потому что у меня перед глазами уже стояла Новороссия. И самое большое моё желание было, чтобы там не «полыхнуло».

Я ни в коей мере не отношусь к пацифистам. И уж, конечно, желала бы воссоединения исконных русских земель, русского народа. Но для меня было очевидно, что Россия, её нынешнее руководство не способно провести на Юго-Востоке ювелирной операции, которая была там необходима. Да и не желало того по-настоящему. Это означало одно – большую войну, бойню с многочисленными жертвами в случае, если Юго-Восток поднимется.

Мне до сих пор не вполне ясно для чего наши руководители, политики, СМИ так старательно бросали искры на сухую солому. Упивались ли недавним триумфом? Отвлекали ли внимание от Крыма? Делали они это так энергично, что в мае было несколько дней, когда даже мне смутно показалось, что наши танки вот-вот перейдут украинскую границу.

Меня, впрочем, перспектива эта не впечатлила. По одной простой причине. Нужно или воевать по-настоящему, или никак. Воевать по чеченскому сценарию «предавать-продавать-гробить людей втупую» лучше не надо. А других сценариев, учитывая, что система всё та же, насквозь прогнившая, не просматривалось. В сущности, скорбная и позорная история майского штурма Донецкого аэропорта – как раз из этого сценария. Помните, как в Первую Чеченскую на штурм Грозного сперва бросали силы антидудаевской оппозиции, а когда их дважды отбросили, поскольку им не было оказано помощи, то к набившим руку боевикам послали уже наши танки – состоялся печальной памяти новогодний штурм Грозного? А проданные маршруты российских колонн помните? А БТР с надписью «Нас в бой бросает Менатеп»? На Первой Чеченской войне, на крови наших солдат делали деньги конкретные люди, имена которых известны, но которые за это так и не понесли ни малейшей ответственности.

Помня всё это, я менее всего хотела, чтобы на Юго-Востоке Украины началась война. Однако, она началась. На первых порах в ней преобладал дух своего рода романтизма – романтизма добровольчества, высокого подвига, служения Отечеству. Все взоры были прикованы к Славянску, к полковнику Стрелкову. И мой, разумеется, также. Вот, только, лишь бегло ознакомившись с биографией командующего, его статьями, заметками, свидетельствами о нём друзей, я уже ни секунды не сомневалась, что такому человеку помощи не окажут никогда. Помощь ещё могут худо-бедно оказать своим, «социально-близким», с которыми можно «распилить» и «договориться», «замаранным», но человеку, абсолютно чуждому, являющемуся по духу своему их антиподом, и уже самой своей честностью и неподкупностью кажущемуся опасным для системы, помогать эта система не станет ни при каком раскладе.

И понимая это, развязки я ожидала с ужасом. Пожалуй, никогда в жизни с таким страхом я не открывала утром новостную ленту. Я понимала, что город и его гарнизон обречён. И единственным моим упованием было, что гарнизону всё-таки удастся уйти из капкана. Это было лучшее, на что я могла надеяться. Слава Богу, эта моя надежда сбылась, и Стрелков вывел свою армию в Донецк.

Что помощи не будет и там было всё так же очевидно. И в тот момент мне виделись два варианта развития событий – Славянск в масштабах Донецка и отступление армии в Россию, либо полная смена командования, а затем затяжная война по уже означенному «чеченскому» сценарию со всеми вытекающими из оного подлостями. После провокаций Кургиняна и «Нашей Страны» и смещения с поста И.Б. Иванова вариант остался один – последний. И оный был запущен уже через неделю отставкой Стрелкова.

Затем было наступление… Когда в разгар его объявили о переговорах в Минске, «чеченский» сценарий окончательно стал явью. Вспомните, как в те моменты, когда нашим войскам удавалось «прижать» боевиков, из Москвы поступал приказ о перемирии, за время которого чеченцы приходили в себя, перегруппировывались, и всё начиналось сызнова. Поэтому в итогах «минского сговора» я не сомневалась ни разу.

Теперь г-н Затулин хвастает с экрана, как «нам» удалось остановить наступление ополчения, когда передовые отряды уже вошли на окраины Мариуполя. Предательское перемирие не позволило взять этот город и тем кардинально изменить баланс сил, не позволило развить наступление дальше. За это предательство заплачено уже многими жизнями. А сколькими ещё будет!

На смену Русской весне пришла русская зима. Огромный и богатый ресурсами регион обращается в руины, изо дня в день гибнут люди. А кто-то по обе стороны продолжает, как и в войну Чеченскую, делать на этой страшной крови свой гешефт.

Первая Чеченская окончилась финальным предательством Хасавьюрта. Предательства никогда не дают мира. Они лишь закладывают мину для новых войн. Война, не доведённая до конца, война, в которой один из противников не побеждён, обречена вспыхнуть вновь и собрать ещё более кровавую жатву. Это необходимо помнить. Я никогда не была сторонницей войн, ибо войны теперь нужны России менее всего. Ей, как и век назад, нужно «20 лет покоя». А лучше гораздо больше. Но война началась, она идёт, а, значит, выбора у нас нет. Или довести её до конца теперь или, покрыв себя позором, через некоторое время получить новую войну, уже в Крыму. Во втором случае потери будут ещё выше, чем теперь – и людские, и экономические, и репутационные. Весной у России был шанс закрепить крымский триумф. Тогда мир смотрел на неё с ненавистью, но и с испугом, мир был вынужден считаться с её словом. Сейчас это слово вновь обесценено, и мир уже смотрит на нас с пренебрежением, почувствовав слабину и додавливая. Де-факто, выбора у нас уже нет – только решительно довести до конца начатое. Хотелось бы, чтобы эта простая истина была осознана нашим руководством. Но мне в это верится весьма слабо, ибо из всех путей у нас обычно избираются наихудшие.

За 20 лет, минувших с начала Первой Чеченской выросло целое поколение. И это поколение теперь идёт на новую войну – Первую Украинскую. Дай Бог, чтобы она всё-таки оказалась последней, и мой обычный скепсис оказался ошибочен хотя бы на этот раз.

Елена Семенова

13 февраля 2015 Просмотров: 4 557