Всё внутриРай и ад
начинаются на земле.
Преподобный Серафим Саровский
Римма как-то
стала развивать такую мысль, что своих клиентов она знает наизусть, так как
«работает у них почти 10 лет без месяца».
![]() Шалва
хмыкнул:
—
Человек сам себя до конца не знает, а ты у нас прямо как из школы КГБ
рассуждаешь: «Всё вижу, всё знаю». Я вот своих мать с отцом не понял. Уж куда
ближе взять.
—
И чего ты такой непонятливый? — усмехнулась Римма, протягивая Шалве кулек с
баты-буты[1]. (Мерабико сразу купил пять порций, а осилить не смог. Вот и
оставил нам доедать по принципу от «нашего стола вашему столу».)
Шалва
пропустил мимо ушей «непонятливого», не стал вставать в стойку оскорбленного
мужского достоинства, просто, выдержав паузу, рассказал вот что.
—
Я был единственным, долгожданным сыном. Мой отец гордился, что у него есть
продолжатель рода, в отличие от его братьев, у которых были только девочки.
Несмотря на это, он никогда не играл со мной и всячески избегал любого общения.
Повзрослев, я несколько раз пытался наладить с ним контакт, но каждый раз он
грубо отсылал меня. По отношению к моей матери он тоже не проявлял никаких
теплых чувств. Не могу вспомнить, чтоб он ей сказал что-то вроде «Тамар,
генацвале».
Как
только я начал работать, тут же перешел на съемную квартиру. Мама часто
приходила ко мне, готовила, убирала, а отец даже ни разу не позвонил и не
поинтересовался, почему я решил отделиться. Потом я собрал деньги на квартиру и
стал просить мать: «Переходи ко мне жить». Она отказалась, сказав, что не может
оставить отца.
Мне
была непонятна такая, как я тогда считал, рабская покорность, так же, как и
постоянная грусть в ее глазах. Я это списывал на забитость. Мол, типичная
восточная женщина, боится мужа, как собака палку.
Отец
всё больше и больше уходил в себя, чаще стал пить. Потом перестал общаться даже
с моей матерью.
Умер
он от белой горячки.
Похоронили
мы его соответственно всем традициям. Келех на сто человек, девять дней, сорок
— всё как положено.
Через
год я женился, у меня родился ребенок. Увидел, что мама стала чаще улыбаться,
возясь с внуком. И я решился спросить о том, что мучило меня всю сознательную
жизнь: почему отец ненавидел меня?
Мама
рассказала мне, что в то время, когда я должен был родиться, произошла такая
история:
«Отец
твой сошелся с женой его друга. Тот, узнав об измене, выгнал жену из дома.
Потом среди общих друзей как-то, будучи пьяным, сказал: „Ни одной женщине
верить нельзя. Кто знает, от кого они рожают нам детей. Сколько олухов всю
жизнь ишачат на чужих ублюдков и даже не догадываются об этом".
Эти
слова запали твоему отцу в сердце. Обвинить меня он ни в чем не мог, но всю
жизнь терзался разными страхами, подозрениями и ревностью. Каждый ведь людей
своей меркой меряет. От этого и спился».
Услышав
это, я очень рассердился на мать: «Как ты могла прожить с ним всю жизнь? Почему
не бросила его? Это маразм — жить с таким чудовищем!»
Мама
спокойно ответила: «Не ушла, потому что знала: это его окончательно добьет. К
тому же квартира была от моих родителей. Он бы превратился в бродягу. Мне было
легче терпеть. Хватит и того, что он сам себя наказал...»
Я
слушал это и думал, что абсолютно не знаю самого близкого и родного мне
человека.
А
ты говоришь, — тут он классно передразнил мою подругу, — «Без слов понимаю!»
Тоже мне, ходячий рентген нашелся.
И
перешел на прозу жизни:
—
Давай закругляй мальчишку. Уже третий час по парку круги даем.
Мария
Сараджишвили
Из цикла
«Рассказы таксиста»
________
[1]
Разновидность поп-корна
|
3 января 2018
Просмотров: 9 632