Закат империи доллара начнется в Китае?

«Известно, что бронзовый памятник Виктору Гюго на площади его имени в Париже был разрушен в 1941 году фашистскими оккупантами. На уцелевшем постаменте памятника недавно установлена модель автомобильного завода Форда, демонстрирующая засилье империи американского доллара. (Выделено нами – А.С.). Этот позорный акт не мог не вызвать у нас, как и французского народа, глубочайшего возмущения, потому что это является не только кощунством над культурой французского народа, но и издевательством над культурой всего человечества!» (Го Мо-жо. Избранное. М.: Государственное издательство художественной литературы. 1953. С.339).

Визит председателя КНР в США показал, что закат американской финансовой империи, возможно, гораздо ближе, чем многие предполагают. Почему «возможно»? Потому что склад нынешнего китайского руководства несколько отличается от того настроения, которое было у Го Мо-жо в 1952 г. К тому же  закат «империи американского доллара» уже во многом состоялся. И даже если Пекин захочет его предотвратить, спусковой механизм может быть запущен кем-то еще. Ну, скажем, откажется Саудовская Аравия принимать доллары в оплату за нефть, а Газпром вслед за этим договорится с китайцами о платежах за будущие поставки в юанях. Впрочем, это всего лишь досужие размышления.

Можно привести одну историческую аналогию. Образование Международного валютного фонда в конце Второй мировой войны вызвало, помимо прочего, острые дискуссии между США и Великобританией. Соединённые Штаты тогда представляли «молодую» экономическую сверхдержаву с мощной промышленностью и сельским хозяйством, но сравнительно слабой зарубежной финансовой сетью. У Лондона же были крупные зарубежные инвестиции и банки. Денег, однако, не хватало и приходилось просить у США взаймы. В результате подряд на строительство новой глобальной архитектуры и контроль в МВФ, расположившемся в Вашингтоне (а не в Лондоне), достались США. А британский фунт стерлингов стал потихоньку «сдуваться», что, помимо прочего, принесло немалые убытки владельцам стерлинговых авуаров.

Еще одна аналогия. В 2009 г. одним вышедшим на пенсию китайским чиновником было пущено в оборот выражение «китайский план Маршалла для Африки». Сумма плана была заявлена в полтриллиона долларов – чуть меньше, чем недавняя «закачка Обамы» в финансовую систему США. Но в первом случае речь идет о конкретных проектах для «забытого континента» (в том числе Кении – стране, не чужой американскому лидеру), а во втором – просто о дешевеющих деньгах, которые Уолл-стрит банально разучился превращать в прибыльный капитал.

По этой простой причине средний китаец вряд ли станет держать свои сбережения в американских государственных казначейских обязательствах. А вот выпуск Китаем гособлигаций в юанях с 2-процентным купоном, скажем, на триллион долларов мог бы привлечь многих. По нынешнему курсу это меньше 20% ВВП КНР и примерно 30% валютных резервов страны. Такие бумаги разлетятся, как горячие пирожки. Что при этом будет с американскими ГКО (коих уже почти на 100% ВВП США выпущено) и курсом доллара? Примерно понятно. А вот нужно ли это Китаю? По-моему, нет, у него и своих денег предостаточно, и капитал из этой страны вовсю хлещет наружу. Да и резкое падение доллара Пекину совсем ни к чему. Поэтому происходящий закат «империи доллара» можно куртуазно представить как «усилия сторон по реформе международной финансовой структуры». Что, собственно, и отражено в документах, принятых в ходе заокеанского визита Ху Цзиньтао.

В пункте 32 совместного заявления сторон зафиксировано еще одно важное положение: «Американская сторона пообещала обеспечить предприятия, которые поддерживает правительство, достаточными средствами и способностями для выполнения возложенных на них финансовых обязательств». Речь, понятно, идет о Фанни-Май и Фредди-Мак, изрядно задолжавших Пекину. Эту проблему Вашингтон решить может.

Куда сложнее обстоит дело с другим пунктом. Лидеры двух стран договорились (пункт 35) об «уменьшении чрезмерного внешнего дисбаланса». А вот здесь мы сталкиваемся с очень серьезной проблемой американской экономики. Она с трудом восстанавливает конкурентоспособность в производстве промышленных товаров. В ноябре 2010 г. экспорт США (114 млрд. долл.) не дотянул до исторического максимума за последние три года (120 млрд. долл.). Еще хуже с внутренним спросом: импорт США (165 млрд. долл.) ниже исторического максимума на 33 млрд. долл. Сокращение торгового дефицита до 50 млрд. долл., конечно, не самый плохой признак (он доходил почти до 80 млрд.). Но, с другой стороны, этот месячный (!) показатель превышает весь объем сделок на поставки в КНР американских товаров, которые были заключены в ходе визита Ху Цзиньтао. Такой пакет «пряников» каждый месяц возить не станут.

США продолжают потреблять не по средствам и проигрывают конкуренцию на быстро растущем китайском рынке. Хотя их экспорт в КНР увеличился в минувшем году на 32%, это намного меньше, чем у других партнеров Пекина. На 53% возрос экспорт в Китай из Австралии, на 58% – из Индии, на 63% – из Малайзии при общем увеличении китайского импорта на 40%.

Дефицит в торговле с КНР составляет меньше трети общего торгового дисбаланса США. Поэтому изменения курса юаня не решают проблемы. Его постепенное укрепление, как и постепенное «сдутие» доллара, – наиболее желательный вариант для обеих сторон. Причем резкое изменение в статусе юаня с точки зрения его конвертируемости не очень-то отвечает интересам США и КНР.

Но, повторю, спусковыми механизмами для паники на планете при существующей истеричности финансовых рынков могут возникнуть из совершенно незначительных обстоятельств. Виноваты ли в этом китайцы, теперь уже массово покупающие «форды»? Не думаю.

Александр Салицкий