Недавнее учреждение Эндаумент-фонда Московской Патриархии программы по развитию «православного банкинга» вызвали неоднозначную реакцию в среде православной общественности. Инициаторы этих новшеств утверждают, что в них нет ничего страшного, что они просто означают внедрение в банковскую деятельность норм православной этики. Однако критики этих нововведений говорят о том, что, напротив, этими новшествами размываются этические нормы.

Статья Ольги Четвериковой, доцента МГИМО, кандидата исторических наук:

Как нами уже неоднократно подчёркивалось, одним из важнейших направлений крайне усилившейся в последнее время идейной экспансии католицизма в Россию является приобщение Русской Православной Церкви к коммерческому восприятию христианской миссии, при котором религия и бизнес настолько сливаются, что провести между ними чёткую грань оказывается уже невозможным. Если для Ватикана, представляющего собой крупнейшую финансово-политическую структуру, этот процесс является совершенно естественным, то для православия это означает полное извращение истинной системы ценностей. Между тем, обучение католическому подходу к социальной деятельности идёт полным ходом, последним проявлением чего стал православно-католический «диалог», посвящённый проблеме создания «православного банкинга» и «христианских финансовых инструментов», призванных заложить основы «этичного бизнеса». Новый подход ещё раз был продемонстрирован и в ходе состоявшейся 9 февраля пресс-конференции в пресс-центре РИА «Новости», на которой выступили секретарь экспертного совета «Экономика и этика» при Святейшем Патриархе Московском и всея Руси П.А.Шашкин и президент Клуба православных предпринимателей (КПП) А.И.Агеев.

Они представили проекты, среди которых - программный документ Шашкина П.А. «Социальный патриотизм - идейная платформа возрождения России. Иосифлянский манифест», проект КПП «Стратегия преображения России», а также разработка и внедрение Стандарта социальной и нравственной ответственности бизнеса на базе нового международного стандарта ISO26000 («Руководство по социальной ответственности». Проект Шашкина планируется представить на заседании Всемирного Русского Собора, который состоится в мае 2011 г. и к рассмотрению которого у нас еще будет возможность вернуться. Сейчас же хотелось обратить внимание на следующее.

В ходе пресс-конференции была затронута также тема, касающаяся разработки финансовых инструментов, отвечающих нормам православной этики, которые позволили бы основать «новое» предпринимательство. За это рьяно ратует Клуб православных предпринимателей, который предложил ввести не только новый стандарт ISO 26000, но и утвердить термин «православный банкинг», призванный обозначать «незамутнённую моральную чистоту в отношениях с клиентами».

Конечно, понятно, что поскольку речь идёт о банке, то есть учреждении, существующем за счёт взимания процента, то понятие «незамутнённая моральная чистота» к нему неприменимо, так же как само по себе сочетание таких слов, как «православный» и «банкинг» не просто режет слух, но и недопустимо. Однако авторы этого термина настойчиво внедряют его в наше сознание, и, хотя они пытаются представить его как обозначение некого качественно нового явления, речь идёт о том (и это показали пояснения, данные Шашкиным и Агеевым в ходе пресс-конференции), чтобы создать словесную завесу для облагораживания и придания достойного вида старому явлению, связанному с делом, далёким от православной морали.

На вопрос о том, не является ли введение понятия «православный банкинг» формой религиозно-нравственного обоснования права на взимание процента, который традиционно осуждался Церковью как грех, Шашкин ответил, что не уверен в правильности такой оценки отношения Церкви к проценту, так как Евангелие осуждает лихву, то есть ростовщичество, в то время как ростовщичество и взимание банковского процента было христианской Церковью разведено. Банковское дело развивалось в православных государствах довольно успешно, и значительным числом вкладчиков в банках Российской империи являлось православное духовенство. По словам Шашкина, не банки представляют собой зло. Порочной является спекулятивная составляющая деятельности финансового сектора, то есть отрыв финансовых инструментов от реальной экономики и реальных нужд населения - вот это и есть грех. Так что христианство, как он заключил, никаких запретов на взимание процентов не накладывало, но оно говорит о том, что процент должен быть «реальным, разумным, соответствующим реальному вкладу финансиста».

На более настойчивый вопрос относительно отношения КПП к решениям Вселенских Соборов, осуждавших любую дачу денег в рост (без конкретизации процент это или лихва), последовал ответ, что решения Вселенских Соборов (последний из которых был в VIII веке) применяются в порядке икономии (принципа решения церковных вопросов с позиции снисхождения, практической пользы и удобства) и акривии (строгое соответствие канону). В данном случае, и это сложившаяся многовековая практика, Церковь не возражает против банковского процента, если он является разумным. Было также отмечено, что под лихвой сегодня понимаются несправедливые условия контракта.

На основании этого авторы краткого отчета о пресс-конференции, представленном на сайте КПП, сделали следующий вывод: «Удалось выяснить, что православие не запрещает верующим, подвизающимся в финансовой сфере, взимание банковского процента (как настаивали на этом некоторые журналисты), однако этот процент, по выражению П.Шашкина, должен быть разумным».

Таким образом, главное, что нужно было авторам проекта - это с помощью введения неопределенного понятия «разумный» найти в лице православия крепкую опору для обоснования права брать процент и придать ему таким образом нравственную легитимность.

Однако разницы между процентом, лихвой и ростом по сути нет, поскольку речь идёт об одном и том же - о предоставлении заимодавцем ссуды заёмщику на условиях уплаты за это вознаграждения. Разница существует только между предоставлением денег в рост и предоставлением их без взимания за это платы. Запреты же на занятие ростовщичеством содержатся и в Библии, и в учении святых отцов, и эти запреты абсолютны, вне зависимости от того, высоким или низким (то есть «разумным») является получаемый процент. Более того, если Ветхий Завет запрещает дачу в рост, то Новый Завет призывает вообще не ожидать возвращения ссуды. Так, в Евангелии от Луки говорится: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад... И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего...». (Лк. 6.30-35)

Святые отцы прямо осуждают любой рост как недозволительный. Григорий Нисский писал: «И по Божественному Писанию, к числу возбраненных дел принадлежат лихва и рост, и приобщение к своему стяжанию чужого, чрез некое преобладание, хотя бы то было под видом договора». Это он писал в 6 правиле, говорящем о душевных недугах любостяжания. О том, что процент есть неправедно заработанные деньги и является противоестественным, утверждал и св. Василий Великий, указывая, что ростовщик получает прибыль с того, что неспособно по своей природе приносить прирост: «Земледелец, получив колос, не ищет опять под корнем семени; а ты и плоды берешь, и не прощаешь того, с чего получаешь рост. Ты без земли сеешь; не сеяв жнёшь». И ссылаясь на Евангелие от Матфея, он пишет: «Не объемлют от терния грозды, и от репия смоквы, и от роста - человеколюбия; всяко бо древо злое плоды злы творит».

Что же касается церковных канонов, то они устанавливали запреты на ростовщичество по отношению к клирикам, подлежащим за его нарушение извержению или отлучению. Об этом говорят: 44-е Апостольское правило, 17-е правило I Вселенского собора, 10-е правило VI Вселенского собора и др. Так, в 17 правиле говорится: «Поскольку многие причисленные в клир, любостяжанию и лихоимству последуя, забыли Божественное Писание, говорящее: «Сребра своего не отдает в рост» (Пс. 14,5), и, давая в долг, требуют сотых; святой и великий Собор судил: если кто-нибудь после этого определения обнаружится взимающим лихву с данного взаем, или иной оборот дающий этому делу, или требующий половинного роста или нечто иное измышляющий ради постыдной корысти, таковой да будет извержен из клира и чужд духовного сословия».

Хотя запрет относился к клиру, это не означало, что этой деятельностью разрешалось заниматься мирянам. Ведь каноны устанавливали ответственность за наиболее серьёзные грехи христиан, а к нравственному поведению клириков предъявляются более высокие требования, они должны подавать пример и быть образцом для мирян. Так что если мирян не отлучают, это не значит, что отменяются библейские запреты.

Разъяснение позиции КПП (хотя и краткое) по вопросу о «православном банкинге» выявило главное - в каком направлении будет идти процесс размывания православных ценностей и какие технологии будут использоваться для модернизации и перестройки православного сознания. Применяя в своих интересах метод икономии и совершенно необоснованно противопоставляя ростовщичество и банковский процент, а также концентрируя своё внимание на критике спекулянтов и оставляя в тени порочность самой практики эмиссии кредитных денег, «новые» предприниматели пытаются приучить нас к принятию греха за норму. Так что самое опасное - не в «новой» практике, а в «новом» сознании, призванном заменить православное видение мира. Опасно уже само то, что мы спокойно произносим словосочетание «православный банкинг».

Как писал в своё время Н.С.Лесков, «прежде ростовщики сознавали, что действуют преступно, и всеми мерами скрывали своё гнусное ремесло, что много ли, мало ли, но оберегало нравственность народа. Дозволение ростовщикам действовать гласно привело к тому, что теперь многие приучились смотреть на ростовщичество, как на простое коммерческое дело, и такое мнение случается не раз слышать от очень порядочных людей».

Современные российские «новые» предприниматели тщательно скрывают полное родство ростовщичества и современного банковского дела, однако более опытные денежные люди прошлого были намного откровеннее. Один из них, Эрнст Кассель, бывший частным банкиром английского короля Эдуарда VI открыто признавался: «Когда я был молодым и только начинал финансовые операции, меня многие считали игроком, потом мои операции увеличивались, увеличивались, меня начали считать спекулянтом. Затем, когда мои операции стали очень большими, все начали считать, что я банкир. В действительности всё это время я делал одно и то же дело».

Модернизация религиозного сознания планируется осуществлять параллельно с изменениями в церковной экономике. В декабре 2010 г. финансовый советник главы ОВЦС митрополита Илариона Л.Севастьянов объявил о том, что в 2011 г. произойдёт её полная перестройка. Суть этой перестройки заключается в переходе с финансирования благотворителями отдельных проектов к созданию собственной церковной финансовой системы. Как объяснил протодьякон Андрей Кураев, «церковь должна отходить от громких разовых пожертвований, которые делаются в приступе благочестия. Церкви нужны стабильные деньги, не зависящие от политической ситуации». По словам Л.Севастьянова, «церковь в каком-то смысле - попрошайка и находится в подчинённом положении. Однако ситуация будет меняться. Церковь, во-первых, будет иметь свои активы, для этого ей возвращают недвижимость. Во-вторых, церковь будет работать на финансовом рынке». («Перейти на «новую церковную экономику» РПЦ поможет «золотая сотня» Forbes»)

В данном случае обращает на себя внимание не столько «новая» финансовая техника (об этом ниже), сколько изменение самого похода и оценки деятельности Церкви, что ярко проявилось и в самом языке, на котором говорит финансовый советник. Понимая Церковь не как о сообществе верующих во Христа, а исключительно как институт и юридическое лицо, автор идеи допускает смещение понятий. Во-первых, церковное имущество, то есть храмы, церковные предметы и пр. здесь названы «активами», а «активы» - это экономический термин, означающий ресурсы, от которых компания ожидает экономической выгоды. И автор прямо даёт понять, что церкви возвращается недвижимость исключительно для того, чтобы она получала от неё экономическую выгоду. Во-вторых, определяется фактически новая функция церкви как института - «работать на финансовом рынке». Здесь всё работает, опять-таки, на перестройку религиозного сознания в направлении его коммерциализации, которая сделает человека неспособным дать нравственную оценку современному бизнесу.

Основой «новой церковной экономики призвано стать новое для церкви учреждение - эндаумент-фонд. Эндаумент представляет собой благотворительный фонд для финансирования организаций образования, медицины, культуры, но отличающийся от обычной благотворительной организации тем, что, во-первых, имеет строго целевой характер деятельности (для поддержки какой-либо одной организации), а, во-вторых, нацеленность на получение дохода за счёт инвестирования средств. Эндаумент, таким образом, обеспечивает частичную независимость от разовых пожертвований и получение стабильного дохода и долговременного источника финансирования.

Впервые эндаументы возникли в США и использовались прежде всего для финансирования образовательных учреждений. Наиболее крупными эндаумент-фондами официально владеют крупнейшие западные университеты: Гарвардский, Йельский, Стэнфорда, Принстона, Массачусетский технологический университет. А самый известный эндаумент-фонд - Нобелевский (средства Альфреда Нобеля по его завещанию были вложены в надежные ценные бумаги, с процентов от прибыли с которых учёные и получают премии). Одновременно широко распространилась и практика создания эндаумента для поддержки религиозных организаций и конкретного прихода. Ватикан также имеет свой эндаумент-фонд, который составляет около 770 млн. долларов.

В России российские бизнесмены выступили с инициативой создания подобных фондов в 2006 г., и тогда же был принят соответствующий закон, который зафиксировал норму, по которой прибыль, полученная эндаументом, освобождается от налогообложения. Со следующего года стали создаваться эндаументы для финансирования российских вузов, первыми из которых стали Финансовая академия, МГИМО, ГУ ВШЭ, Московская школа управления Сколково, Высшая школой менеджмента СПГУ, и на сегодня в России их существует уже около 50.

Именно этот новый перспективный «инструмент» и был создан РПЦ на базе «Благотворительного фонда имени святителя Григория Богослова». Последний был учреждён в августе 2009 г. бизнесменом В.С.Якуниным, одним из акционеров ОАО «ПРОТЕК» совместно с председателем ОВЦС митрополитом Иларионом, а исполнительным директором его является уже упомянутый Леонид Севастьянов. Пока в числе партнёров фонда - компания ФБК, Bradley Foundation и др., но авторы «новой церковной экономики» рассчитывают на помощь «православных бизнесменов» и в первую очередь тех, кто входит в «золотую сотню» Forbes. Как заявил Л.Севастьянов, «наш опыт изучат, и если он будет успешен, то, как принято за рубежом, эндаументы будут у всех церковных подразделений, а в идеале - у каждого прихода. Пока - это наше ноу-хау».

Первые деньги фонда, внесённые В.С.Якуниным и составившие 50 млн. долларов, были инвестированы в депозиты банка «Пересвет» и ряд ведущих госбанков, в результате чего фонд получил за год около 10 % прибыли (5 млн долларов). Деньги фонда были вложены и в недвижимость, причём в первую очередь зарубежную: была куплена резиденция для митрополита Пражского, приобретено здание монастыря в Каире для Александрийской православной церкви. Средства были использованы также для обустройства комплекса зданий, где расположится недавно созданная Общецерковная аспирантура и докторантура, а также на увеличение зарплат сотрудников фонда, жилищную помощь для сотрудников Отдела внешних церковных связей. В этом нет ничего удивительного, так как изначально было заявлено, что доходы от инвестиций будут направлены на программы поддержки работы ОВЦС, Общецерковной аспирантуры, Московского синодального хора, проекта «Ростов Великий», различных культурных и образовательных программ. При этом, что касается культурных программ, то речь идёт о концертах и выставках, большинство из которых планируется проводить за рубежом.

Подводя краткий итог, надо подчеркнуть, что хотя «новая церковная экономика» только создаётся, уже очевидно, что она носит открыто элитарный характер, хотя и формируется в рамках общей широко распропагандированной программы становления «этичного бизнеса». Приобретаемые ею средства идут на финансовую поддержку не паствы и наиболее нуждающихся прихожан, а совершенно определённых церковных структур. Если этот элитарный характер деятельности и новое модное название для института, нацеленного на получение прибыли, и являются сутью ноу-хау, то никакой новизны в этой экономике нет. Новизна только в методах перестройке религиозного сознания. Начинается очередной этап интенсивной «промывки мозгов», призванной оправдать стремление к получению прибыли, которая, будучи приемлемой для homo cаtolicus, навязывается теперь в качестве нормы и православному человеку.

24 октября 2012 Просмотров: 5 305