Новая Военная доктрина России утверждена

5 февраля 2010 г. Президент России Дмитрий Медведев поставил свою подпись под новой Военной доктриной Российской Федерации (1). В последние месяцы судьба этого документа вызывала в экспертном сообществе заметное волнение. Несколько раз его подписание откладывалось, и секретарь Совбеза Николай Патрушев заверял, что дело лишь в технических деталях, которые легко снять.

Прогнозы, прозвучавшие в СМИ в декабре прошлого года, были и вовсе мрачны: со ссылками на специалистов, например президента Академии военных наук генерала армии Махмута Гареева, высказывалось предположение, что утверждение Военной доктрины поставлено в очередь за подписанием нового российско-американского договора по СНВ. Последний же, судя по недавним сообщениям, в лучшем случае обретёт силу не ранее средины 2010 г. И хотя такие прогнозы вызывали сомнения (недальновидно ставить направленность и содержание принципиального доктринального документа в зависимость от пусть и очень важного, но единичного международного соглашения), ясности не добавлялось.

Сегодня такого рода вопросы сняты. Военная доктрина подписана и рассчитана на ближайшее десятилетие. В отличие от версий 1993 г. и 2000 г., документ претерпел структурные изменения - в нём, как говорят в таких случаях военные, стало больше штабной культуры. Дано определение основных понятий, которыми оперирует документ, таких как военная безопасность, военная угроза, локальная, региональная и крупномасштабная войны, военная организация государства и другие. Отдельной главой сформулированы внешние и внутренние военные опасности и возможные военные угрозы, отражен также характер военных конфликтов, в которые может быть вовлечена наша страна.

Первой из внешних военных угроз России названо «стремление наделить силовой потенциал Организации Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран – членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока». К основным военным угрозам внешнего происхождения отнесено и осуществляемое Соединёнными Штатами (хотя в тексте эта страна прямо не названа) «создание и развертывание систем стратегической противоракетной обороны, подрывающих глобальную стабильность и нарушающих сложившееся соотношение сил в ракетно-ядерной сфере, а также милитаризация космического пространства, развертывание стратегических неядерных систем высокоточного оружия».

Обращено внимание на использование в ходе военных действий новых средств вооружённой борьбы – высокоточного, электромагнитного, лазерного, инфразвукового оружия, информационно-управляющих систем, беспилотных летательных и автономных морских аппаратов, управляемых роботизированных образцов вооружений и военной техники.
Определено, что Россия видит свою важнейшую задачу в недопущении ядерного военного конфликта, впрочем, как и любого другого. Подчёркивается, что правомерным является применение войск для отражения агрессии против России или её союзников, поддержания или восстановления мира по решению Совета Безопасности ООН, других структур коллективной безопасности. Здесь же изложены положения, регламентирующие применение Вооружённых сил и других войск, сформулированы их основные задачи в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время.

В отличие от Военной доктрины образца 2000 года, новый документ определяет средства военно-экономического обеспечения обороны страны. Сформулированы задачи мобилизационной подготовки экономики, органов государственной власти, органов местного самоуправления и организаций. Оснащение Вооружённых сил и других войск современными вооружением, военной и специальной техникой рассматривается в качестве материальной основы их боевой мощи. В связи с этим приоритетным направлением определено обеспечение эффективного функционирования оборонно-промышленного комплекса. Правда, революционных перемен ждать здесь, пожалуй, трудно. Не относить же к ним требование унификации вооружений и комплектующих для них в целях экономии средств?

Обращает на себя внимание исчезновение в последний момент из проекта Военной доктрины положения, касающегося возможности превентивного применения Россией ядерного оружия. Соответствующий пункт сформулирован в документе в духе сохранения за Россией статуса ядерной державы, способной осуществить ядерное сдерживание потенциальных противников от развязывания агрессии против неё и её союзников. Одновременно с Военной доктриной Президент РФ утвердил и «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года», носящие секретный характер, но, думается, существа дела это не меняет: возможность применения ядерного оружия поставлена в зависимость от условий обстановки и намерений вероятного противника, по которому в критических для национальной безопасности ситуациях не исключается нанесение ядерного удара.

В критических, но не во всех без исключения! К моменту утверждения документа из него было изъято содержавшееся в проекте положение о возможности упреждающего применения ядерного оружия, теперь это не допускается ни при каких обстоятельствах. Применение такого оружия возможно только в ответ на нападение. Предположения о снижении Россией порога ядерного сдерживания, таким образом, не оправдались.

Обязательство не применять ядерное оружие первым, взятое в своё время Советским Союзом и нашедшее отражение в «Основных положениях военной доктрины РФ» 1993 г., таким образом, полностью сохранено, хотя ситуация со Стратегическими ядерными силами (СЯС) России за последнее десятилетие изменилась едва ли не кардинально.
К слову, ряд СМИ продолжают вводить общественность в заблуждение, утверждая, что как прошлая, так и вновь вступившая в силу доктрина предполагают право России на нанесение упреждающего ядерного удара (2). Вопрос, зачем это делается, оставляем на совести редакторов данных СМИ.

Факт удаления из проекта Военной доктрины положения об упреждающем ядерном ударе заслуживает особого внимания. Означает ли он, например, что при столкновении точек зрения перевес, увы, получили те, кто продолжает ратовать за «мягкость» оборонных стандартов России и в перспективе ориентируется на идею безъядерного мира? В современной ситуации, когда никто из членов «ядерного клуба», кроме РФ и США, не участвует в процессе сокращения ядерных вооружений, и когда совершенно неуправляемым становится процесс фактического приобщения к этому клубу доброго десятка новых государств, ничем не ограниченных в производстве ядерного оружия и даже скрывающих его наличие у них, России стремиться к безъядерному миру – смертельно опасно.

Безъядерный мир в таких условиях означал бы на практике возврат к доядерному миру, когда крупномасштабные войны происходили реально, с той поправкой, что теперь уже Россия не будет иметь в своем арсенале абсолютного средства сдерживания крупных конфликтов в виде ядерного оружия.

Не выручают здесь и ссылки на отказ США от возможности превентивных ядерных ударов, о чем в октябре прошлого года заявила госсекретарь Хиллари Клинтон. В данном случае пример бьет мимо цели: каждый заботится о своей безопасности, исходя из собственных представлений и особенностей национальной оборонной системы. К тому же не надо забывать, что у Вашингтона сегодня уже есть значительный перевес в количестве ядерных боезарядов и их носителей, а также в высокоточном неядерном оружии, возможности которого приближаются к возможностям ядерных боеприпасов.

Косвенным признаком того, что на Западе очень внимательно следили за исходом дебатов по вопросу о новой Военной доктрине РФ, служит подозрительно скорая реакция на неё со стороны генсека НАТО. На проходящей в Мюнхене конференции по безопасности Андерс Фог Расмуссен заявил агентству «Reuters», что доктрина-де «не отражает реальности» и «явно противоречит всем попыткам улучшить отношения между НАТО и Россией». Такую реакцию генсека вызвало положение доктрины об усилении НАТО за счёт присоединения новых членов и нарушении баланса сил из-за развертывания систем ПРО. «НАТО не угрожает России, не является ее врагом», – убеждал глава альянса, причём не только корреспондента, но и – перед этим – министра иностранных дел Сергея Лаврова, с которым имел встречу в Мюнхене. Расмуссена не смущает, что за день до публикации новой Военной доктрины России член НАТО Румыния заявила о согласии разместить на своей территории ракеты-перехватчики, входящие в систему ПРО США, а чуть ранее Польша объявила о размещении у себя американской ракетной базы – неожиданный (а может, наоборот, ожидаемый?) результат «перезагрузки» российско-американских отношений.

При этом, как следует из выступления Сергея Лаврова на той же Мюнхенской конференции, Запад по-прежнему не реагирует на постановку Россией вопроса о неделимости безопасности и на инициативу Москвы о заключении Договора о европейской безопасности, который, в отличие от односторонних шагов США и НАТО, мог бы стать универсальным механизмом для урегулирования наиболее сложных международных ситуаций.

И попутно нам продолжают скармливать покрывшиеся плесенью заявления о том, что Североатлантический альянс угрозу России не несёт.