Во вступлении к книге «Святитель Николай Сербский. Избранное» (Минск: издательство Свято-Елисаветинского монастыря, 2004 г.; по благословению Высокопреосвященного Филарета, митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Беларуси) говорится: «Владыка многократно участвовал в международных и межцерковных встречах, поскольку интересовался экуменизмом и подружился с представителями Англиканской и Епископальной церквей, в 1930 году он был участником предсоборной конференции Православных Церквей, которая состоялась в Святогорском афонском монастыре Ватопед…».

В чьих это интересах ныне – порочить память Сербского Святителя? Свидетельства, «обличающие» Владыку в экуменизме и ереси, не имеют под собой оснований. Его дипломатическая миссия на Западе не подлежит сравнению с «диалогом любви» наших современных ватиканизированных архиереев, но есть действительное миссионерское, апостольское дело.

Служение святителя Николая в Америке никак не проходило в русле экуменизма, как многие сейчас стремятся это представить во время «ханукальных» заискиваний перед властями нового мирового порядка. В подтверждение этого приводим одну из публикаций того периода.

По поводу одного отрывка из моего выступления в Американском университете в Принстоне, опубликованного в Рождественском выпуске издания «Времена», верховный раввин Белграда был сильно возмущен и написал неожиданный комментарий в номере от 15-го января. В том своем комментарии он называет меня, во-первых, «очень отсталым» приверженцем немецкой школы Велхаузена; во-вторых, защищает Каиафу и остальных фарисеев иерусалимских, убивших Христа, как «людей высокой моральной совести», которые по своей гуманности, просвещенности и справедливости, а также по мировоззренческим концепциям были достойными последователями пророка»; в-третьих, он увидел во мне некоего противника евреев, который всех евреев считает каиафами, разрушителями мира, волками и т.д., все это ему, верховному раввину, представляется в качестве «средневековой клеветы против евреев». Так изволил верховный раввин прокомментировать мою простую охридскую притчу о волке и ягненке.

Откуда проистекает такая безпримерная ревность верховного раввина при защите Каиафы и его кровавой клики – не понятно.

Верховный раввин называет меня «отсталым» потому, что я будто бы придерживаюсь Велхаузена, который жил в прошлом веке, и не придерживаюсь двух или трех нынешних авторов. Оттого я несовременен и записан в «отстающие». Насколько мне понятен мир, только модистки оценивают современность и отсталость по отношению ко времени, а не мыслители и учителя веры. Иначе бы все философы, которые почитают старого Сократа и Платона, считались бы отсталыми в философии. Великое достояние человека в том, что, будучи ограничен временем и пространством, он духом своим превосходит границы и времени, и пространства.

Но если верховному раввину так уж приятно называть меня отсталым с точки зрения времени, то хочу сказать ему, что я намного дальше отстал, чем он думает. Я не только на Велхаузене останавливаюсь, хорошем добром немце 80-летней давности, но иду назад полных девятнадцать столетий и останавливаюсь среди евреев, и то на одной маленькой книге. Эту книгу написали четыре еврея из последователей Христовых. Почему же четыре, а не один? Для всякого земного суда достаточно двух свидетелей. Но по Божиему Промыслу эту книгу написали четыре свидетеля; это в два раза больше, чем требуется земному суду – чтобы люди легче поверили в истинность свидетельства.

Все четыре этих свидетеля, еврея, описали суд над Иисусом Христом в Иерусалиме, который произошел во времена римского Царя Тиберия, проконсула Понтия Пилата в Палестине, галлилейского тетрарха Ирода и первосвященника Каиафы, зятя Анниного. Весь судебный процесс описан в Евангелии в подробностях. Прежде всего, из описания видно, что фарисеи и книжники много раз покушались схватить и убить Христа, но не смели из-за народа, так как народ принимал Его за Пророка.

Восприятие народа для нас очевидно. Однажды старейшины послали своих собственных слуг, чтобы схватить Христа. Слуги пошли и вернулись. Пораженные явлением и словами Христа, они ответили: «Никогда человек не говорил так». В другом случае «народ хотел сделать Его царем», подразумевая под Мессией могущественного царя земного – обычное убеждение в Израиле того времени.

Итак, народ и старейшины народные в Израиле имели разделение во мнениях о личности Христовой с самого начала. Совесть и ум не позволяют мне называть всех евреев каиафами, то есть убийцами Христа. Но и не все старейшины находились в единомыслии. Единственный из присутствующих на судебном процессе, рассматривающем смертный приговор Христа, уважаемый фарисей Никодим, встал и сказал: «Разве закон наш судит человека, прежде не выслушав его и не рассмотрев вины?»

alt

В следующий раз, когда старейшины иерусалимские начали немилосердно гнать апостолов Христовых, встал Гамалиил, прежний Павлов учитель, один из наиболее уважаемых фарисеев, со словами: «Мужи Израильские! Подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать; Ибо не задолго перед сим явился Февда, выдавая себя за какого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли; после него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались; и ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушиться, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками». Значит, была разница между одними и другими старейшинами, также как была разница между старейшинами и народом. И мы, христиане, не были бы христианами, если бы не разбирались в различиях.

В своем выступлении в Принстоне я назвал волками Каиафу первосвященника и его сообщников в убийстве Христа, так же, как назвал волками Ирода Идумейца и Пилата Римлянина. Верховный раввин согласился с осуждением этих двух, давая им определения, присущие волчьему нраву, а именно «свирепый Ирод» и «безпощадный Римлянин». Но он хотел бы отделить от этой компании своего Каиафу. Между тем, Каиафа играл главную роль в гонении и осуждении Христа. Он сказал на собрании старейшинам: «Лучше пусть один человек умрет, чем весь народ пострадает». Он назвал Христа хулителем Бога; он со своими сторонниками искал «лжесвидетелей»; он подкупил Иуду; он настаивал перед наместником Кесаря на распятии Христа; и когда перепуганный слабовольный Пилат умывал руки от крови Праведника, он подговорил народ кричать: «Кровь Его на нас и на детях наших!» Возможно ли, чтобы верховный раввин и этого человека ставил в ряд людей «высокоморальной совести»? Как может убийца Пророка стоять в одном ряду с единомышленниками Пророка? Как Каиафа может называться последователем возвышенного Исаии, замученного за истину Иеремии, праведного Иезекиля и неустрашимого Даниила, которые воистину были как агнцы, провидя в далеком будущем приход и страдания Агнца Божиего? С таким содержанием понятий согласится ли хоть один совестливый еврей?

Откуда-то раввин приобрел убеждение, что агнец является символом целого еврейского народа, а не Иисуса Христа, и что Христианство «по незнанию дало своему Учителю это символичное имя, по примеру пророков, которые именовали так свой народ», то есть евреев. Имея такое убеждение, он, разумеется, сильно возмущается тем, что во многовековой истории этого «ягнячьего» народа возникали на него дерзкие нападки, что, в его понимании, выявляло волков. Он ссылается на слова пророка Иеремии: Израиль – рассеянное стадо (Иер. 50, 17). Из этих слов он понял, что пророк весь народ израильский называет агнцем. И по этим словам, думает он, Христианство «дало своему Учителю это символичное имя» – Агнец. Если верховный раввин не рассердится, я потружусь составить список всех эпитетов, которыми пророки называют народ израильский и которые не имеют ничего общего с Агнцем.

Рассказывая о Христе как Агнце, я приводил цитаты из Нового Завета. Но если уж затронут и Ветхий Завет, то я приведу слова великого пророка Исаии: Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открыл уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и , как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис. 53, 7). Следуя логике верховного раввина, и в Великую Пятницу надо бы было запретить чтение Евангелия о суде, страданиях, оскорблениях и распятии и крестной смерти Христа. Что ж теперь верховный раввин будет ходить по храмам, чтобы запрещать проповеди священников, которые осуждают тех людей «высокого морального сознания» из еврейского народа, которые распяли Христа; чтобы проповеди эти не противоречили Талмуду и Каббале?

И все грозные комментарии были вызваны всего-то простой народной притчей о ягненке и волке.

Перевод с сербского
Анатолия Казанцева

Источник: Газета "Православный крест"

24 января 2011 Просмотров: 3 820