АКТУАЛЬНО КАК НИКОГДА... Бог и рок-нн-ролл. Часть II

Часть I

Ворота монастыря Высокие Дечаны впервые за 13 лет закрыты из-за угроз со стороны местных албанских властей и экстремистов, подъезды к монастырю перекрыты значительными силами КФОР, в первую очередь итальянскими карабинерами.

Как сообщается из епархии Рашско-призренской, из-за угроз со стороны руководства общины Дечаны и групп экстремистов, организующих демонстрации против монастыря Высокие Дечаны в самом городе и их намерений сегодня организовать митинг непосредственно возле монастыря, игумен монастыря архимандрит Сава Янич решил закрыть ворота монастыря для всех посетителей впервые за последние 13 лет.

Игумен Сава рассказал агентству «Танюг», что в настоящий момент ситуация спокойная, но ворота будут закрыты в связи с серьезностью ситуации.

Как сообщается, в последние дни монастырь Высокие Дечаны подвергается демонстрациям, оскорблениям и угрозам в связи с решением Верховного суда Косово, подтверждающим имущественные права монастыря.

Подобное поведение… мы воспринимаем как открытую угрозу безопасности, и мы не можем позволить, чтобы с угрозами произносили в непосредственной близости от этой святыни, включенной в список культурного наследия ЮНЕСКО и уже четыре раза подвергавшейся вооруженным нападениям, – указывается в сообщении.

Албанцы (напомним, большей частью мусульмане) намеревались выйти к монастырю с оскорбительными транспарантами и прежде всего с лозунгом «Это наш монастырь – руки прочь от нашей земли».

На проходивших ранее митингах албанцы уже заявляли, что монастырь Дечаны не сербский, а албанский монастырь и сербские монахи силой его оккупировали.

«С учетом всего этого речь идет о царстве террора в этой общине, из которой сейчас пытаются изгнать последних сербов, монахов, так как всех остальных сербов из Дечан изгнали сразу после войны», – указывается в сообщении епархии.

Игумен Сава рассказал, что руководство общины хочет отнять и приватизировать монастырскую землю и заработать на этом, но пытается изобразить ситуацию как борьбу за освобождение «албанского монастыря от оккупировавших его монахов».

Источник: ruserbia.com

Бог и рок-нн-ролл. Часть 2.

Сербский Монастырь Чёрная река

Воспоминания и отрывки из дневника одного монаха о его любимом и лучшем друге молодости, покойном художнике Душане Герзиче, по прозвищу Гера, о Боге, о Церкви, о душе, современном искусстве и нынешнем времени.

*************************

Боже, согрешили мы, заблудились и пострадали.

Желали мы свободы, а стали рабами. Стремились ввысь, а сорвались и пали на дно. Очи наши искали света, но тьма нас покрыла.

Имели мы силу великую, многие дары, острые умы, красивые лица, звонкие голоса, мягкие волосы и длинные. Имели смелые речи, даже дерзкие, и хорошие манеры.

Но глубоки были наши раны от тоски и боли, которые чаще всего мы и не осознавали.

А всё Любви ради, которую всюду искали. Только не в Тебе, только не в Тебе.

 Иисусе, тоска моя,

Иисусе, молодость моя,

Единственная радость моя,

Прости.

Пятница 28 декабря 2001.

В позапрошлую неделю игумен привёз из Белграда одного юношу, который ещё маленьким приезжал в монастырь с матерью. Сейчас ему 21 год и с 18 лет он употребляет героин. Мать родила его внебрачно, и отца он узнал только, когда уже подрос. Отношения с отцом не сложились. Молодой человек был интеллигентен, с хорошо поставленной речью, он устроился работать на радиостанцию в одной музыкальной программе.

В то время он начал использовать наркотики. Не зная, что делать с собой и с ним, мать обратилась к нашему игумену с воплем о помощи, чтобы его взяли в монастырь, на время отделив от пагубного общения. Поняв, что погибает, и будучи относительно верующим, юноша согласился. И вот он оказался у нас. Игумен определил ему послушание помогать отцу Георгию во всех делах, требующих физическую нагрузку. Тогда надо было валить сухие деревья моторной пилой, распиливать стволы на, колоть дрова и перевозить всё это на культиваторе в подвал.

Хороший был парень, трудился, сколько мог. В памяти у меня остался его лик, в котором точно определялся героин. Особенно в глазах. Героин уничтожает личные особенности и всех делает на одно лицо. Принимающие тяжёлые наркотики, все обладают одинаковой физиономией.

Это не просто худоба или измождённость, но отражение того, кто в них вселился. Они все, без разбору, имели черты демона героина. Как все Святые похожи на Христа, который постепенно вселяется в них, и они становятся Его живой иконой, так и эти несчастные становятся похожими на того, кого обожают, становятся иконой дьявола.

Героин становится их богом, а он выглядит очень характерно. Так же и блудницы, обжоры, алкоголики, содомиты, игроки, воры, убийцы и ещё многие другие рабы разных страстей и пороков, когда проходит определённое время в данном грехе, все они имеют известную типичную физиономию и похожи друг на друга.

Они, по сути, начинают быть похожи на демона, которого они олицетворяют, неся определённую страсть, у которого они в послушании. Порабощает демон, только ему свойственным способом. Не дай Бог, если бы я оказался в аду, я бы сразу узнал демона героина. Он у своего отца сатаны имеет почётное место, так как приволакивает многочисленные уловленные души человеческие к его ногам. Эти люди подобны вражьим клонам, даже кости меняются со временем. Иисус Христос прославляет Себя в Своих Святых, а этот демон «прославляет» себя через своих поклонников.

Наблюдая за этим юношей ежедневно, я замечал, как с каждой святой литургией возвращается помалу к нему лик, который даровал ему Бог, спустив в этот мир. Если найдёт в себе силы остаться здесь долгое время, как он обещал это матери, а также игумену, известное дело, снова придёт в себя. В отдельные моменты бывает заметна в его глазах судорога и боль, ведь героин требует своего и не оставляет его в покое ни днём, ни ночью, но с Божьей помощью он борется и постепенно освобождается. Мы здесь молимся о нём, но что с ним будет, когда вернётся в Белград? Если не обретёт сейчас твёрдую веру и искреннее покаяние, как самое сильное оружие, тяжело будет ему сопротивляться и зло опять возьмёт над ним верх. Это уже столько раз приходилось слышать, видеть и констатировать.

Помоги ему, Господи, ведь пришёл же он в монастырь, а не в какой-то санаторий или больницу, как множество других. Дай ему вкусить от Твоей любви, чтобы он увидел, где находится истинный источник жизни и утешения. Ты ведь всё можешь. Все они, по сути, ищут любви, которой не имеют, а без любви жить невозможно. Зол и ядовит мир, в котором мы живём. Не вмени им во зло, если они обмануты и идут в противоположную от Тебя сторону, очисти и смири их души и умы, направь к Себе, Солнцу вечной жизни, здоровья и единственной истинной радости.

Вторник 1 октября 2002.

Однажды ранним утром, ещё до рассвета, после чтения Псалтири и Евангелия приступил к поклонам и где-то после двадцатого вспомнился мне мой покойный любимый друг Душан и охватила меня сильная тоска. Такая сильная, что начал я плакать. Даже поклоны оставил. Острая печаль так меня потрясла не от того, что он умер молодым, а от того, что мне не удалось помочь ему узнать правый путь, чтобы приблизить к Богу. Горько плакал, чувствуя свою вину и угрызения совести, ведь если бы раньше обратился к вере и был бы христианином, то смог бы помочь ему, пока время не было упущено. Конечно, во время моего обращения мой друг уже уехал из Нью-Йорка в Канаду, а потом в Париж, но, тем не менее, ощущал великую боль, что не смог ничем помочь ему.

Стоял я так в темноте с крепко прижатой левой ладонью ко лбу и горько плакал о моём несчастном друге Душане. Так плакал, что вся моя длинная борода промокла от слёз. Когда я, наконец, успокоился, продолжил с поклонами, чтобы завершить молитвенное правило, но опять стал всхлипывать. Потом взял себя в руки и всем своим существом помолился: « Господи Иисусе Христе, упокой душу усопшего слуги твоего Душана». Чувствовал я, что это было не обычное нападение тоски, но Бог хотел услышать от меня молитву об этом покойнике, чтобы он там, где находится, почувствовал любовь Божью и любовь своих близких, которые ещё в этой жизни.

Так как наконец-то я успокоился, сердце моё так умилилось и согрелось, что сразу же взял в руки чётки и погрузился в Иисусову молитву, оставаясь на ногах. Редко бывало так, как тогда. Ощущалось живое присутствие Божье внутри. Обычно это происходит тогда, когда меньше всего ожидаешь чего-то подобного. Затем, пора было в церковь, там стоял я в сторонке и все богослужебные молитвы произносились у меня чистым умом и горячим сердцем так возвышенно, будто я находился не на земле.

Слава Богу, что Он вдохновил меня помолиться о душе моего покойного друга, а потом за ту тягостную душераздирающую тоску Бог наградил этим благословенным молитвенным, воскресающим жизнь, утром.

Воскресение, 28 марта 2002

Десять дней назад меня позвали к телефону, сказали, что звонят из Белграда. Подумав, что это кто-нибудь из моих друзей или родителей, весело проговорил: «Алло». Между тем на другом конце провода послышался незнакомый голос женщины средних лет. «Добрый день, преосвященный отче», - должно быть, она не знала, как положено обращаться к монаху. Короче говоря, она представилась, назвав своё имя, сказав, что звонит по совету моей старой приятельницы по поводу своего мужа.

Голос у неё был измученный на границе плача. Из её дальнейших объяснений я понял, что её муж и она из интеллигенции, теле- и радиожурналисты, что её муж один из известных основателей белградской радиостанции, полиглоты, путешественники и что её муж впал в тяжёлую зависимость от героина. По культуре было видно, что оба воспитаны на рок-н-роле и модернистском искусстве.

Дело было в том, что муж в последнее время начал терять контроль над этим злом, по их мнению, и в доме ад просто, а у них есть маленький ребёнок. Умоляла взять его на несколько дней в монастырь, чтобы помочь ему освободиться от наркотической зависимости, так как она потеряла всякую надежду спасти его. Сказал, что сделаю всё, что могу. В тот день вечером рассказал игумену об этом разговоре, и он согласился помочь человеку, разрешив приехать ему к нам.

На следующий день брат Н. прибыл в монастырь Высокие Деча́ны^[1]. Выходя утром из церкви, я увидел его сидящим под елью у колодца, согнувшимся, с опущенной головой, с догоревшей сигаретой в руке, бледным и небритым. Это был типичный наркоман. Сразу мне дурно стало от воспоминаний о таких типах из молодости, но я обещал его жене помочь, и на попятную идти не годилось. Я подошёл к нему, мы познакомились.

Пока говорили, я рассматривал его вблизи. Увидел, что кроме всего, был он симпатичным и добродушным малым, но очень больным. После завтрака пригласил его в мастерскую на чашечку кофе, чтобы познакомиться поближе. Когда пришёл, мы сели, и он стал рассказывать о себе. Классический трагичный случай белградского наркомана.

Разногласия между родителями в детстве, затем их развод, конфликт с отцом и редкие с ним встречи, мать была не способна установить доверительных отношений и проявлять здоровую и полную любовь. Разумеется, после всего этого последовали наркотики.

Уже в 12 лет первые пробы гашиша и опиума, потом всё подряд и, наконец, героин. С другой стороны, гиперинтеллегентен, талантлив, хорошо воспитан, образован и хорошо информирован. Трагедия нашего времени, как и всякого другого, когда люди живут и растут вне Церкви и без Бога.

Не знаю, что моя знакомая ему наговорила о моих целительских способностях, видимо, она сильно преувеличивала, но он не взял с собой никаких лекарств, чтобы перенести абсиденциальный кризис, о чём я только позднее узнал. В тот день он чувствовал себя хорошо в монастыре и братия ему нравилась. После долгого разговора, в котором он полностью открылся передо мной, пошли мы в библиотеку, чтобы взять книги, которые бы он читал, пока находится в монастыре. Пасха должна была наступить примерно через месяц и предполагалось, что он пробудет у нас до Светлой Седмицы.

Уже после полудня, когда все мои обязанности в мастерской были выполнены, и я встал на молитву в своей келии, мне позвонили с подворья и попросили срочно подойти, так как брату Н. стало плохо. Был он размещён в общем номере гостиницы с пятью гостями, молодыми людьми. Когда я вошёл в их комнату, все были сильно обеспокоены, брат Н. в трёх джемперах лежал на кровати, трясясь от несуществующего холода. Этого-то я и боялся.

Подошёл я к нему, но человека будто подменили. Исчез добродушный взгляд, и выражение лица было неузнаваемым, с каким-то лукавым и злым оттенком. Как только увидел меня, сразу напал с обвинениями, будто бы я был виноват в его тяжёлом состоянии. Я твёрдо и без гнева ему ответил, что заставило его собраться с мыслями, и он стал жаловаться на то, что не ожидал такого быстрого ухудшения, пребывая в монастыре.

Сразу стал просить успокоительные лекарства, так как не мог терпеть ломку. Стало мне ясно, что предстоит тяжёлая ночь, поскольку понял, что у него нет никаких медикаментов, хоть моя приятельница по телефону и обещала снабдить его необходимыми средствами, без которых выход из-под действия героина практически нестерпим. Знал бы я, что так получится, не согласился бы принять его в монастыре, ни при каких условиях. Сначала пытался успокоить его словами, убеждая потерпеть ради очистки и исцеления, обещая, что завтра придёт из итальянской базы доктор с лекарствами, при которых легче переносить кризис.

Но он уже был почти вне себя и ничего не понимал, что я говорил ему. Только повторял, что ему ужасно плохо и что ему надо хоть что-нибудь принять, чтобы не сойти с ума. Угрожал, что выбросится в окно или, что сам направится в Дечаны и всякую другую безсмыслицу. Временами приходил в себя, извинялся и слушал, что я говорил ему, а потом снова принимался стонать и угрожать. Другие братья из комнаты тоже пытались успокаивать его, но он был с ними дерзок и даже агрессивен.

Ясно чувствовалась злая сила, во власти которой он находился. Дошёл до такой трансформации личности за час, с того момента, как я пришёл из мастерской, что охватывал ужас. Пошёл я в аптеку, чтобы выяснить, что там есть из успокоительных средств, но он меня предупредил, что снотворные и тому подобное на него не действуют. Из более сильных средств от боли нашёл некие препараты и сделал ему укол. Как только игла вошла в тело, из него вырвался вздох облегчения. Было около семи вечера, когда он сказал, что ему хочется спать.

Я предупредил всех, чтобы обратили на него внимание и позвали меня, как только будет нужно, а сам пошёл в келию отдохнуть. Надеялся проспать до утра. Между тем телефон зазвонил уже через два часа: «Отче Арсение, приходите срочно, брат Н. проснулся и зовёт Вас». Когда я пришёл, увидел ту же картину, что и прежде: слабость, пот, озноб, несвязная речь. Пытались отвлечь его разговором, но не удавалось. Кроме того, уста его пересохли и покрылись белой коркой.

Я приготовил ему чай, он выпил его залпом. Было нам обоим ясно, что спать в эту ночь не придётся и что его пребывание в монастыре завершится гораздо раньше, чем хотелось. Понял я, что от разговоров толку не было, и замолчал, сидя на стуле рядом с его кроватью и тихонько молясь про себя, пока он стонал, бубнил что-то себе под нос и метался из стороны в сторону. Через десять минут мне пришёл помысел, что нужно из церкви принести богоявленской воды и дать ему попить, так как ничто другое не помогало. Взял я благословение у отца Саввы и принёс ему немного святой воды в кофейной чашечке.

Объяснил ему, в чём дело и предложил выпить с молитвой Богу, чтобы ему стало легче. Он меня послушал и выпил всё до капли, а я пошёл приготовить ему ещё один чай. Но уже через две минуты меня позвали вернуться. Как только я вышел, его вырвало, вся святая вода была отторгнута. С этого момента наступило самое тяжёлое состояние. Он стал спрашивать меня осипшим голосом: «Что это Вы, отче Арсение, мне дали? Никогда мне так плохо не было, как теперь».

Это он повторял непрестанно, с неописуемой гримасой на лице. Я был поражён тем, как Святая вода подействовала на него. Это было откровенное беснование, о каком только в книгах можно прочитать. Он стал отвратительным и хриплым голосом стонать или даже рычать. Все вокруг замолчали и посерьёзнели, осознавая, что находятся в присутствии дьявола, который был возбуждён и раздражён богоявленской святой водой. Чтобы избавить от него братьев, я повёл его в трапезную, где уже закипела вода для чая с валерьянкой. Он сидел, трясся и повторял, что после «той воды» ему стало совсем плохо. Очевидно, демон вопил в нём, чтобы я не задумал ещё раз дать ему Святой воды.

Именно это я и сделал, принёс ещё Святой воды. Он смотрел на меня, будто я несу соду, чтобы вызвать рвоту, но на мои настойчивые просьбы он согласился выпить перекрестившись. То же самое произошло. Он побежал в ванную, его вывернуло наизнанку при сильной икоте, похожей на рык. Я побежал за ним и придерживал ему голову, успокаивал его и молился Богу в глубине души, чтобы пощадил нас обоих. Когда вернулись в трапезную, он был весь зелёный в лице, с мутным взглядом и совершенно измождён.

Пытался объяснить ему, что, несмотря на такие мучения, Святая вода очищает его от злой силы, которая паразитировала в нём многие годы. Он только повторял, что ему никогда так плохо не было. Пока он сломленный сидел в трапезной, пошёл я за отцом Даниилом, иеромонахом, чтобы сделать то, что следовало бы сразу сделать – прочитать молитвы у мощей Святого Короля Стефана. Когда обратился к отцу Даниилу с этой просьбой, он сказал, что никогда не читал молитвы об изгнании злых духов и что он боится, так как не готов. Я сказал, что можно любые молитвы прочитать, как для тяжко болящего, например.

Отец Даниил согласился. Когда я сообщил брату Н. о нашем намерении, он, к удивлению, легко согласился и пошёл за нами в храм. Дошли мы до раки с мощами в тихом и мирном церковном полумраке. Он пал на колени и схватился за край каменного саркофага, я зажёг свечу, отец Даниил надел епитрахиль и принялся молиться, а я пел и отвечал на ектенью. Это продолжалось около 20 минут. Брат Н. успокоился и, казалось, даже уснул или потерял сознание.

Когда мы закончили, он мирно без слов пошёл с нами в гостиницу. Решил дать ему попить Святой воды в третий раз, и теперь, слава Богу, его не вырвало. Сказал, что теперь чувствует себя хорошо, но лучше ему было около раки с мощами в церкви, когда вышел, немного хуже стало, но не так как до молитвы. Это меня обрадовало, и внутри я благодарил Бога, и молился о дальнейшей помощи.

Наконец, мы вернулись в комнату, и он сказал, что попробует заснуть. Было около полуночи. Все уже спали, а я сидел перед его кроватью. Боялся оставить его и так просидел, читая и молясь до двух часов ночи, а он заснул быстро, укрывшись всем, что было. Уверившись в том, что он спит крепко, я вышел на цыпочках из комнаты и двинулся в келию, чтобы тоже немного отдохнуть, очень уж я устал.

Лёг, с намерением идти в церковь не к половине пятого, когда начинается служба, но к семи, на литургию, чтобы хоть четыре-пять часов поспать. Но уже около пяти меня снова позвали в гостиницу, так как бра Н. проснулся, сошёл в гостиную и ждёт меня там. Конечно, демон, который много лет хозяйничал в нём, не собирался сдавать своих позиций, хоть и свалился от удара. С раннего утра он приподнялся и продолжил мучить под тяжёлым видом героиновой ломки, точнее сказать, абстиненциальным кризисом.

Оба мы решили, что в монастыре он оставаться больше не может и мне надо будет отвезти его в Белград в ближайшие дни, когда было заказано сопровождение для послушника Зве́здана, который приезжал на микроавтобусе с провизией. Это мне не нравилось, поскольку мне хотелось Великий пост провести мирно, не выходя из монастыря. Но взяв на себя заботу, не мог я доверить кому-то из братии отвезти его, так как никто не имел опыта общения с наркоманами. Тем более не мог его оставить на автобусной остановке где-нибудь в Беранах или в Новом Пазаре. Однозначно был я поставлен перед необходимостью везти его в Белград.

Хоть и было принято решение ехать, я всё равно переживал о том, как выдержу с ним ещё 24 часа. Между тем по Божьему промыслу отец Ксенофонт, который заказывал сопровождение, сказал мне, что после обеда есть возможность иметь сопровождение до горного перевала Кула, что случается редко. Это звучало отрадно, верилось в это с трудом, так как сопровождение заказывалось в итальянской базе самое маленькое за два дня. Не знаю, по какой причине итальянцы согласились тем же вечером сопровождать нас в 8 часов вечера. И брат Н., и я вздохнули с облегчением.

Наконец, мы тронулись. Перед дорогой выпил я стакан чёрного чая, чтобы меня не одолел сон, особенно под утро. А несчастный брат Н., как только в Печи его телефон вошёл в сеть, сразу начал звонить своим знакомым торговцам наркотиков, чтобы кто-нибудь в Белграде сразу же принёс ему героин. Было мне горько снова оказаться после стольких лет в мире наркомании и отчаяния. Нашёл он какого-то дилера, который обещал ждать его до 3-х часов утра.

С трудом могли мы достигнуть Белграда до назначенного времени, но брат Н. боялся упустить эту возможность и так договорился. К моему сожалению, дилером была молодая женщина с маленьким ребёнком, которая жила от продажи героина. Ад на земле. Брат Н. немного успокоился, договорившись о встрече, но всё равно чувствовал себя плохо. Тяжело дышал, говорил, что сердце неправильно работает. Мне было жаль его, и я прибавил газ, что бы добраться быстрее до Белграда, чтобы он быстрее купил себе той отравы и так хоть немного бы облегчил своё существование. Была невероятно абсурдная ситуация.

Чай меня взбодрил, и я буквально летел по трассе. Брат Н. удивился, не ожидая от обычного монаха такой быстрой умелой езды особенно ночью, не зная о моей предыдущей жизни. Тогда стал я рассказывать ему о себе, о своём прошлом, о том, что знал многих, которые жили такой жизнью, как он, и что большинство из них уже на том свете. Он, по сути, был умным человеком и осознавал своё положение, и пока говорил я ему о Боге, о душе и наркомании, он молчал и вздыхал. Видел я, что он слушает меня внимательно, а я не щадил его ни чуть, не утешал ложью, но говорил открыто, что и где его ждёт. По дороге и он мне доверился, рассказав о себе, всё открыто.

Время быстро пролетело, и вот мы подъехали к Белграду. Опоздали мы на 40 минут, но он был уверен, что его дождутся и примут. Когда мы подъехали к дому на Вождовце, где та продавщица белой смерти жила, я помог вытащить ему багажную сумку и протянул ему на прощание руку. Он был совершенно смущён и стыдливо пробормотал: «Отче, простите меня, не знаю, что вам сказать». Я ответил: «Ничего, брат, с Богом, удачи тебе».

У меня не было раздражения против этого человека, хоть и пришлось с ним туго, из-за него на Великий пост покинул монастырь, чего никому не пожелаешь. Легче мне стало, когда расстались и отправился я в наш монастырский дом в Земуне, надеясь, что больше никогда не увижу этого человека и всё, что было, забуду.

В этот раз не хотелось никого видеть, даже родителей и друзей, да и сам Белград. Думал только переночевать здесь, а на следующий день ехать обратно в Косово. Лёг уже на рассвете, где-то полчетвёртого, но мне не спалось от всего пережитого, а может быть от крепкого чая. Но больше всего меня терзала мысль о том, что Бог попустил всему этому произойти: этот приезд брата Н. в Высокие Дечаны и моё желание помочь ему – всё выглядело безсмысленной попыткой и досадным промахом.

Следующим утром телефон зазвонил рано. Узнал с удивлением голос брата Н.: «Отче Арсение, простите, что так рано Вас безпокою, но я боялся не застать Вас в Белграде». Он говорил серьёзно, возбуждённо, но вполне нормально и сосредоточенно, в отличие от предыдущих нескольких дней. Ясно, что перемена произошла от принятой необходимой дозы героина.

У таких горемык наркотик через определённый промежуток времени перестаёт приносить удовольствие, но становится необходим, чтобы могли нормально функционировать. «Отче, хотел поблагодарить Вас, что проявили ко мне такую любовь и терпение, хоть мы и виделись первый раз в жизни, я этого ничем не заслужил. Прошу Вас понять меня и простить, если можете!» Этот звонок действительно тронул меня и удивил.

Ведь я подумал, что брат Н. уже позабыл, как меня звать и как я выгляжу, с учётом того, в каком он был состоянии. Между тем было не так. «Отче, - продолжил он, - для меня было бы очень важно, если бы вы нашли время посетить меня и мою семью перед возвращением в монастырь». Это меня ещё больше удивило и обрадовало, подав надежду, что не всё было напрасно. «С радостью приду, брат»,- ответил я ему. Договорились о том, как и куда мне прийти.

Он ожидал меня перед домом, я его почти не узнал, как его вид изменился к лучшему, совсем другой человек. Поцеловал мне руку на улице перед прохожими и сердечно обнял меня, будто я его родственник. Я даже смутился, не ожидая такого отношения, не знал, как быть и что делать. Одно было очевидным, этот человек жаждал внимания и любви.

Квартира была пристойной, чего я никак не ожидал, его супруга тоже. Ребёнок был в детском саду. Так как был пост, попросил я сварить мне картошки без масла, чтобы потом сразу отправиться в обратный путь. Только, вместо предполагаемого получаса, я задержался в гостях на два с половиной. Супруги просто возопили о слове Божьем, и я не мог этим пренебречь. И как это бывает, обычно, в подобных ситуациях Бог открыл мне уста по их вере и по их желанию.

Я говорил всё время вдохновенно и с любовью. Оба были под впечатлением. Брат Н. сказал искренне как ребёнок: «Отче, Вы открыли передо мной врата истинной жизни, о которой я не знал». Сутью мною сказанного было то, что им не следует питать иллюзий и тогда Господь даст силы всё преодолеть. Главное набраться мужества в тяжёлой борьбе с сатаной. Пока я говорил, его жена лила слёзы, которые, видимо, лила не однажды, но на сей раз это были радостные слёзы. Расстались мы с его твёрдым обещанием, что он будет жить, так как мы договорились, а я пообещал поминать его в своих ежедневных молитвах.

По дороге назад в монастырь размышлял я об этом человеке и о многих других, известных и неизвестных, которые жили подобной жизнью. Одно время только плакал и молился, вспоминая моего друга Геру и перенося ту же любовь и на брата Н., осознавая насколько тяжело для таких людей видеть истину и менять жизнь.

Но, Господи, для Тебя всё возможно, спаси, помоги и исцели нас бедных, грешных и слабых, чад Твоих, овечек потерянных.